Посеешь поступок – пожнешь характер
Уже несколько раз мы на страницах этой книги задавались вопросом – чего хотят читатели. Многие утверждают, что выбирают чтение по теме или по жанру. Вероятно, многие читают также и потому, что сюжеты с определенной структурой способны вызывать своего рода привыкание – сродни наркотическому. Но в рецензиях и в книжных клубах сотни тысяч читателей утверждают, что именно персонажи определяют разницу между просто хорошей книгой и такой, от которой невозможно оторваться. Через персонажей мы наблюдаем чужую жизнь, выносим суждения или погружаемся в фантазии. Очень многие читатели покупают романы именно ради этого. Герои книг уносят нас далеко, туда, где мы раньше не бывали – в географическом, эмоциональном, интеллектуальном, этическом, сексуальном смысле. Читатель как будто становится на место героя. И вот, пока он читает, у него злая мать – хотя на самом деле, в жизни, у него мать заботливая и любящая. Погрузившись в книгу, читатель может стать изменником или жертвой супружеской измены – хотя в жизни, скорее всего, не изменяет он и не изменяют ему. Читая, можно слетать на Луну, убить кого-нибудь или выйти замуж за Хитклиффа. Часть наслаждения от книги – мысленное слияние с героем или, наоборот, противопоставление себя ему, а иногда – то и другое одновременно. Мы видим, что бывает, когда человек идет на преступление, поддается соблазну, хранит верность или веру, принимает вызов. Герои книг заставляют нас о многом думать и пересматривать свои мнения. Они вносят новизну в нашу жизнь. У некоторых книжных персонажей есть целые клубы поклонников, которые пишут фанфики и носят футболки с изображением любимого героя. К примеру, во Флориде есть даже целый парк аттракционов и развлечений, посвященный Гарри Поттеру. Но многие писатели-беллетристы признают, что создание персонажей – самая трудная задача; этому нелегко научиться и трудно научить.
Сама концепция литературного персонажа окружена теоретическими противоречиями, многие из которых покажутся здравомыслящему читателю чепухой. Это – противоречие между несколькими разными постулатами. Первый и самая простой из них – персонаж, чтобы завоевать любовь читателей, должен обладать неповторимой и сложной индивидуальностью. Внешность и душа героя должны быть так хорошо описаны, чтобы читатель по-настоящему узнал его – лучше, чем своих друзей или даже себя самого. Иными словами, характеры персонажей в романе должны быть психологически глубоки и правдоподобны.
Другая концепция литературного персонажа состоит в том, что он должен играть одну определенную гендерную, социальную или культурную роль по отношению к другим возможным ролям. Следовательно, роль и поведение персонажа определяется тем, что это, например, бедная девочка-сиротка, а не богатый старый барон. И он, и она взаимно определяют друг друга – и определяются теми ролями, которые навязывают один другому. Получаются сюжеты типа «Красавица и чудовище» или «Леди и бродяга». В такой трактовке фигуры персонажа важна не столько его психология, сколько занимаемая им позиция и то, что мы через него узнаем о силах, действующих в пространстве произведения. Главные героини современных «книг про девушек» расшатывают устаревшие, стереотипные элементы системы. Мы чего-то ожидаем от героини, но наши ожидания не оправдываются – в итоге, во-первых, характер героини становится неоднозначным и сложным, а во-вторых, она сталкивается с внешними проблемами. Героини разные – и, соответственно, ведут себя по-разному. Ключ к пониманию удавшегося или неудавшегося автору персонажа – в его агентивности.
Герои с сильным характером всегда агентивны. Они обладают определенной энергией, мотивацией, драйвом. Что они делают со всем этим и какие препятствия встают у них на пути? Ответом на этот вопрос становится «роман характеров» – книга, сюжет которой построен на характерах героев. Но описать характер человека трудно. Выше мы заговорили о теоретических противоречиях, чтобы продемонстрировать разногласия среди литературных критиков и авторов: они никак не могут прийти к единому мнению о том, как создаются персонажи и каким образом следует их создавать. Об этом приходится помнить при разработке компьютерной модели, анализирующей героев книги.
У хороших писателей в запасе есть разные приемы и методы. Некоторые авторы полагаются на описания. Допустим, мы хотим вывести нашу издательницу в книге (впрочем, так оно и есть: ведь это она начала разговор про девушек). Пусть наш роман называется «Девушка с шестнадцатого этажа» и начинается так:
Даниэла сидела в своем офисе на шестнадцатом этаже небоскреба «Утюг» в Нью-Йорке, среди гор книг и рукописей. Свет из окна отражался в ее блестящих каштановых волосах средней длины. На ней была элегантная строгая белая блузка на пуговицах.
И так далее.
Пока что мы знаем Даниэлу только по окружающим ее вещам. Надетая на ней блузка дает определенную информацию. Здание, в котором сидит Даниэла, – тоже. Некоторые авторы создают характеры героев с помощью подобных описаний. Другие пользуются диалогами. Например, мы многое бы узнали, если бы в этот момент пришла ассистентка Даниэлы и сказала: «Мадам, вы не возражаете, если я сделаю перерыв на четыре-пять минут, чтобы позвонить своей больной матери?» Равным образом мы многое поняли бы о Даниэле, если бы ассистентка сказала следующее: «Эй, босс, я выскочу ненадолго, мне нужно проведать маму». Два диалога создают разное впечатление о характере героини.
Еще один прием – несобственно-прямая речь, когда повествователь как бы залезает в голову персонажа. Некоторые писатели постоянно им пользуются (например, его виртуозно применяла Джейн Остин), некоторые – активно не одобряют. В нашей книге о девушке несобственно-прямая речь могла бы выглядеть, например, так: «Даниэла подняла взгляд на ассистентку. Когда она наконец перестанет разглагольствовать про свою дурацкую мать и найдет новую рукопись про девушку?» Рассказчик как бы украл мысли Даниэлы и поделился с нами. Мы узнали про Даниэлу еще немного.
С точки зрения литературоведа, анализирующего текст, тут важно заметить, что сама Даниэла до сих пор бездействовала. Она статична, пассивна, она – объект рассмотрения. Она оживет по-настоящему и станет кем-то в глазах читателей, лишь начав действовать – читать, двигаться, говорить, отвечать, хмуриться или улыбаться. Когда будет что-то делать. Действуя, Даниэла продвигает сюжет вперед. Ее поступки один за другим определяют его траекторию, изгибы его графика. Действия Даниэлы позволяют создать сюжет с привлекательной формой графика, подобный тем, что мы рассматривали в 3-й главе. Следовательно, наша концепция персонажа (одна из многих возможных) заключается в том, что персонаж должен действовать – в этих действиях выражается его агентивность. А действия автор может адекватно описать только глаголами. «Даниэла была счастлива», «Даниэла смеялась» и «Даниэла сияла» – все это характеризует героиню по-разному. Ключ к пониманию – глаголы. В «Коде да Винчи» Лэнгдон боится замкнутых пространств. В «Ультиматуме Борна»
[216] Джейсон Борн убивает людей. В «Исчезнувшей» Эми планирует сложную месть мужу, Нику, который ей изменял. Борг из «Звездного пути»
[217] ассимилирует другие существа. Очевидно, у персонажей есть разнообразные определяющие их характеристики – такие как внешность, пол, цвет кожи и так далее, но, не увидев персонажа в действии, мы не узнаем его по-настоящему. В своем исследовании мы решили проверить, существуют ли такие действия, такие глаголы, которые способствуют продажам лучше других? Точнее, мы хотели узнать, существуют ли в области действий и агентивности персонажей (и мужчин, и женщин) закономерности, делающие книгу бестселлером. Мы выяснили, что ответ на этот вопрос – «да», причем для персонажей обоих полов.
