В половине восьмого вечера Даниэла по-прежнему сидела за рабочим столом. Уходя, ассистент сообщил, что ей еще нужно ответить на четыре звонка, утвердить обложку и просмотреть три рукописи. «Я тебя тоже очень люблю», – сказала Даниэла.
И второй:
В половине восьмого вечера в кабинет Даниэлы вошел ассистент.
– Вам еще нужно ответить на четыре звонка, утвердить обложку и просмотреть три рукописи! – воскликнул он.
– Я тебя тоже очень люблю, – провозгласила Даниэла.
Ну как? Реплики героев в обоих случаях одни и те же, но во втором варианте нет никакого смысла, поскольку слова, сопровождающие речь героев, полностью сбивают верный тон. В первом варианте мы улавливаем сарказм; во втором нам только и остается заключить, что Даниэла бредит. Но подавляющее большинство неумелых писателей чрезмерно увлекается глаголами, описывающими речь.
Наша компьютерная модель в данном случае солидарна со школьными и университетскими преподавателями. Описательные глаголы при прямой речи должны быть почти незаметны для читательского слуха, непримечательны, как скромное «сказала». Характеризовать героев нужно через их реплики и контекст, а не через отвлекающие глаголы, расположенные вне реплик. Именно поэтому «спросила» и «сказала» – глаголы, характерные для бестселлеров, а «потребовала» и «воскликнула» – нет.
Героиня нуар
Почему need – основной глагол, помогающий отличить бестселлеры от небестселлеров? И почему в книгах, которые хуже продаются, его заменяет глагол wish? Статистические данные недвусмысленно демонстрируют эту разницу. Ну что ж, подумали мы: «Я мыслю – значит, я существую». Я желаю – следовательно, я сижу на месте и жду, пока что-нибудь случится. Я нуждаюсь в чем-то – следовательно, действую. Действие – двигатель сюжета. Персонаж, испытывающий потребность в чем-то, должен что-то сделать, отправиться в путешествие, взаимодействовать с людьми, возможно – вступить в конфликт. То, в чем нуждаются персонажи, и то, как они эти потребности удовлетворяют, помогает нам понять их характеры.
Что же до многочисленных девушек, бестселлерометр сообщил нам, что «новые девушки», ворвавшиеся в списки бестселлеров, отнюдь не пассивны. Наоборот. Они в чем-то нуждаются. Они хотят. И действуют, чтобы удовлетворить свои нужды и потребности. В «Девушке с татуировкой дракона», «Исчезнувшей» и «Девушке в поезде» с глаголами все в полном порядке. А индексы, вычисленные нашей моделью, показывают: именно девушки, а не мужские персонажи романа определяют его успех. Не из-за Лисбет ли трилогия Стига Ларссона разошлась таким огромным тиражом? Если верить нашей модели, то именно из-за нее. Дело не в детективном сюжете. Не в «экзотическом» месте действия (Швеция). Не в откровенных описаниях сцен насилия. Дело в Лисбет. И она, несомненно, задала тон. Можно с уверенностью сказать, что в моду вошел определенный тип женского персонажа – с неоднозначным характером, темными сторонами души, чего никогда не встретишь, например, у героинь Дебби Макомбер.
Как это доказать? Чем подкрепить мнение некоторых критиков, объясняющих успех трилогии Стига Ларссона тем, что это «романы характеров», а не триллеры и не жанровая проза? В каждом романе мы проанализировали глаголы, управляемые местоимением первого лица «я», а также местоимениями женского и мужского рода. Мы подсчитали вероятность того, что трилогия стала бы бестселлером, на основании глаголов, относящихся только к персонажам-мужчинам. Вероятность оказалась равной 29 %. Значит, вовсе не фигура Микаэля Бломквиста определила успех. Наша модель решила, что читателю он не запомнится, – и правда, мы сами прочитали «Девушку», когда она вышла, а потом обнаружили, что благополучно забыли о существовании Бломквиста. Но Лисбет мы не забыли. Рассмотрев другие «книги с девушками», мы нашли в них то же явление, но не столь четко выраженное. Вероятность «Исчезнувшей» стать бестселлером только на основе мужских персонажей оказалась равной 72 %, а «Девушки в поезде» – 97 %. Такой высокий показатель означает, что герои Полы Хокинс все делают правильно. Но следует учесть, что в этом романе персонажей-мужчин гораздо меньше, чем в двух других, а значит, у них просто меньше возможностей продемонстрировать неправильные действия. Агентивность героинь в «Девушке с татуировкой дракона» получила оценку 93 %, а в «Исчезнувшей» и «Девушке в поезде» – 99 %. То есть наша модель доказала, что да, в этих девушках действительно что-то есть.
Результаты кажутся неожиданными – ведь героини этих книг разительно отличаются от традиционного идеала женщины. Мы очень далеко ушли от подчеркнуто женственных, красивых, самоотверженных и сострадательных героинь Даниэлы Стил. Но посмотрите, как девушки с непростым характером взяли штурмом списки международных бестселлеров! Вероятно, это показывает, что в нашей культуре существует некий вакуум – жажда новых приключений, побега от существующего порядка, расшатывания устоев. Конечно, социологам найдется что сказать по этому поводу; наша дисциплина, литературоведение, может лишь констатировать факт: на свет родился новый поджанр. Его окрестили «домашним нуаром», и в нем правит бал героиня нового типа, та самая девушка. Она играет важную роль, поскольку именно она приносит традиционные элементы детектива, триллера и даже хоррора в сферу частной жизни. Мрачные дела, характерные для этого жанра, обычно творились вне дома – среди шпионов и правительственных агентов, в залах суда и тюрьмах, школах и офисах. В книгах жанра «домашний нуар» девушка вводит нас в круг дома и семьи, которые традиционно являются ее территорией. Она показывает нам отношения, брак, семью – и переворачивает все стереотипы с ног на голову. Новая героиня выступает в роли карающего ангела, разгневанной жертвы или яростного разрушителя.
В каком-то смысле задача этой девушки – очищение. Она пришла испытать на прочность, разрушить и уничтожить установки, ограничения, ожидания, налагаемые обществом на женщину. Новая девушка – лишь один из многочисленных исполнителей «очистительных работ», проводимых тысячами персонажей бестселлеров в разных жанрах. Многие героини и герои книг – такие агенты перемен, они преобразуют мир внутри своего романа (обычно – преодолевая чье-нибудь сопротивление). Наблюдая за их работой, читатель испытывает наслаждение, граничащее с катарсисом. Культуролог-антрополог Мэри Дуглас предлагает нам удачную метафору. В своей работе о системах и аномалиях систем она подмечает весьма человеческое желание – называть вещи и явления таким образом, чтобы это позволило называющему (человеку или группе людей) отреагировать на названное определенным образом. Например, в системе, где общепринятой нормой является моногамия, мы назовем человека «свингером», чтобы не осуждать его выбор – иметь более одного полового партнера. Правительство, которое видит в неких людях угрозу, может назвать этих потенциально угрожающих ему людей «террористами», чтобы оправдать атаку на них с помощью дронов. Названия очень важны в определении того, что для нас приемлемо и неприемлемо. Это верно для чего угодно – от заглавий романов до личных и политических решений. Это – ключевой момент и для художественной литературы.
Для Мэри Дуглас выбор подходящего имени – часть борьбы с угрозой, названной или безымянной. В здоровой системе «проблемой» может оказаться буквальное или метафорическое загрязнение, угроза, нарушение какого-нибудь табу. Это также может быть неоднозначная новая идея, новая прогрессивная схема поведения – или неизвестный убийца, держащий в страхе маленький американский городок. Конечно, в любом литературном сюжете есть своя «проблема» – даже если этот сюжет стар как мир (например злая мачеха, мешающая красавице выйти замуж за принца). «Новые девушки» – героини бестселлеров интересны среди прочего и потому, что ставят под вопрос истинность такого подхода. Дуглас утверждает, что никакой человек или явление само по себе не является проблемой или «грязью», но к нему относятся как к таковому, если он/оно не укладывается в окружающую его культурную систему. Лисбет Саландер с ее «ирокезом» и татуировками вроде бы не представляет собой ничего особенного – но лишь до тех пор, пока мы не сравним ее с нормой, то есть со стандартами описанного в романе шведского общества и с другими литературными героинями. Лисбет интересна потому, что она одновременно воспринимается как проблема и является решением. То же можно сказать о Рэйчел, «Девушке в поезде», и Эми, «Исчезнувшей». Все трое – часть намного более сложного и завораживающего сюжета, нежели стандартная и стереотипная «борьба добра со злом». Эти девушки каким-то образом совмещают в себе все: плохое и хорошее, проблему и решение. Что нам делать с темной стороной женственности, с девушкой, создающей проблемы?
