— Ну так иди, — откликнулась Беверли, указывая на вершину Горба Лестера.
— Мы пойдем туда вместе.
— Что ты себе вообразил, Колдвел? Что мы потом обвенчаемся? И будем счастливо жить до самой смерти?
На самом деле Колдвела сейчас волновал только поиск укрытия. Беверли же интересовали куда более серьезные вопросы. Она размышляла о том, что оставила в Ориллии, и пыталась понять, есть ли смысл туда возвращаться. Она не обязана была присутствовать при кончине деда, так как его смерть не обещала ничего нового. Старик умер много лет тому назад и все последние годы существовал в состоянии постоянного алкогольного опьянения. Никто не нуждался в ней на работе, а документы, разложенные ею не в те папки, должны были рано или поздно обнаружиться. У нее не было ни одного друга, и даже странная компания охотников за торнадо, членом которой она являлась, ее не принимала. Они не могли понять ее одержимость циклонами и ханжески воротили нос от ее сексуальной озабоченности. Единственное, что у нее осталось, это воспоминания о Галвестоне и преподавателе физкультуры по фамилии Колдвел, который останется с ней навсегда вне зависимости от того, будет он спасать свою шкуру или нет.
— Ступай, — сказала она. — Со мной все будет в порядке.
— Но приливная волна…
— Про волну я все поняла.
— И что ты собираешься делать?
Естественно, Беверли ничего не собиралась делать, и тем не менее она ответила, так как, похоже, Колдвел ждал от нее этого ответа.
— Я пойду в церковь, — сказала она.
Ирония этого заявления позабавила Беверли и даже доставила ей особое удовольствие, приправленное сарказмом, ибо она знала, что проклята. Она родилась в стране проклятых в проклятой семье и сама была проклята на веки вечные.
И Колдвел был проклят, ибо он позволил себе разлучиться с любимыми. Он отказался от своей любви. Он думал, что это ненадолго, всего на час, что они поедут в одно место, а он останется в другом, но теперь он понимал, что любая разлука абсолютна и не имеет градаций. Либо ты один, либо с кем-то.
— Ладно, — кивнул Колдвел и двинулся в сторону голубого строения. — Рискнем и попробуем остаться в церкви.
Не существует отчетливой границы между бытием и небытием. Это подобно все той же игре с облаками. Полли соскользнула из жизни в смерть, и никто не мог сказать точно, когда это произошло. Однако теперь все понимали, что ее больше нет.
Мейвел встал и потер кулаками глаза, но он постоянно это делал, поэтому трудно было сказать, связано ли это с выступившими слезами или нет. Гейл и Сорвиг протянули к нему руки, но прикасаться не стали. Джимми Ньютон нахмурился и, оглянувшись, начал прикидывать, что необходимо сделать. Следует ли пытаться починить приемник и снова передать сигнал SOS? Несмотря на очевидную бессмысленность этого предприятия, он продолжал размышлять на эту тему, только чтобы отвлечься от лежащей на полу женщины. Собственно, единственный признак того, что Полли умерла, заключался в том, что Лестер замолк. Он не сомневался в действенности своей молитвы и был поистине поражен, когда та не помогла.
Мейвел зашел за стойку, нагнулся и открыл люк, который вел в подпол, забитый бутылками и ящиками с пивом и содовой. Он спрыгнул вниз и принялся перекладывать запасы, чтобы царившая здесь неразбериха не вызвала у Полли раздражения. Однако стоило этой мысли, напоминающей о жизни, промелькнуть в его голове, как его охватила ярость и он принялся пинками сдвигать ящики в одну кучу, пока из них не образовался грубый траурный помост. Затем он вылез наружу, открыл ящик и начал в нем рыться.
— У нас не так много времени, — заметил Джимми Ньютон.
— Да пошел ты, Ньютон, — откликнулся Мейвел.
— Понял. — Ньютон с улыбкой окинул взглядом остальных присутствующих и пожал плечами, словно Мейвел был его непослушным и неуправляемым братом.
— Ты уверен, что ураган еще не кончился? — спросила Гейл. В тучах появились разрывы, сквозь которые виднелся слабый свет. Приближался рассвет, и, казалось, все возвращается на круги своя.
— Нет, не кончился, — решительно ответила Сорвиг.
Лестер чуть было не изрек свое излюбленное «что будет, то будет», но вдруг его осенило, что, пожалуй, следует отказаться от этой фразы навсегда. Все могло бы быть иначе. Лестер решил, что посвятит этому свою следующую проповедь и в процессе подготовки к ней все как следует обдумает. Правда, пока он не мог сказать, кому из островитян доведется ее услышать и сможет ли он ее произнести, потому что Банке Дампиера были уготованы крутые перемены. За несколько часов было разрушено все то, что создавалось веками.
Мейвел Хоуп вытащил из ящика клочок бумаги и карандаш и нацарапал на нем несколько слов. Затем он склонился над телом Полли, заправил ей за уши волосы, сложил на груди руки, вставил в ее холодные пальцы исписанный клочок и осторожно опустил ее в подпол. Потом он выпрямился и отряхнул руки. Он понимал, что это выглядит по меньшей мере странно, и вовсе не пытался с помощью этого избавиться от смерти. Просто он хотел, чтобы все как можно больше походило на настоящие похороны, и поступил бы так, если бы только что бросил в разверстую могилу пригоршню земли. Он родился с черной меткой, но Полли никогда не обращала на это внимания, и Мейвел знал, что будет страшно по ней тосковать.
— Может, скажешь несколько слов, Лестер? — попросил он.
— Господи, это — Полли, — произнес Лестер.
Эти слова пришли к нему довольно легко, но стоило их произнести, как он ощутил повисшую вокруг тишину.
— Полли, — после долгой паузы продолжил он, — это — наш Господь.
И Мейвел захлопнул люк.
— Нам нужна веревка. Пойдем, Лестер. — Мейвел двинулся в сторону стойки регистрации, и Лестер, поспешно перебирая ногами, устремился за ним.
— Я знаю, где лежат веревки, Мейвел. Внизу под стойкой.
Мейвел резко обернулся, и Лестеру даже показалось, что он чем-то разозлил его. Но тот протянул руку, схватил его за плечо и сжал с такой силой, что Лестер даже вскрикнул.
— Лестер, — произнес Мейвел, — мы должны спасти постояльцев.
Лестер кивнул.
— Я рассчитываю на то, что ты мне поможешь. Не подведи меня.
— Я вас не подведу, сэр.
— И не надо называть меня сэром, Лестер.
— Я не подведу тебя, Мейвел.
Мейвел кивнул.
— Знаешь что, Лестер? Я бросил курить.
— Правда?
— По крайней мере, вряд ли мне удастся выкурить еще хоть одну сигарету до смерти, — ответил Мейвел Хоуп.
Они рассмеялись и на мгновение снова стали джентльменами удачи.
6
Из главного здания двумя группами вышли пять человек, обвязанные за талию веревками. Длина каждой составляла около шести футов. Лестер шел с Гейл и Сорвиг, а Мейвел был связан с Джимми Ньютоном.
