Позвольте рассказать Вам, как я оказалась в центре и как начала ухаживать за маленькими детьми.
Я хотела бы сказать о том, что центру необходима помощь волонтеров для ухода за детьми, живущими в таких домах.
Я хочу, чтобы люди знали, как это нужно для детей — внести хоть какое-то разнообразие в их жизнь, особенно в жизнь детей с ограниченными возможностями. Людей немного пугает эта работа, они не знают, что делать.
И, уверяю Вас, не важно, сколько Вам лет, какие у Вас навыки. Мне, например, семьдесят два года. Нам всегда требуется пара свободных рук.
Как я попала в центр? Я вышла замуж в двадцать один год. Мы с мужем — католики. Оба надеялись, что скоро у нас будет ребенок, это даже не обсуждалось. Мы просто ждали, но это ожидание продлилось три года. В ту пору нравы были строгими: ребенок должен был появиться на свет сразу после свадьбы. Моя мама переживала за меня, и мы с мужем уже готовы были обратиться к врачу, и вдруг я забеременела.
Всю беременность я была стройной, как скрипка. Однажды я вышла в сад собирать абрикосы — и у меня отошли воды. Меня привезли в местную больницу. Ребенок родился мертвым. Мне только дали что-то понюхать, и больше я ничего не помнила. Когда я пришла в себя, то спросила о ребенке, но даже не услышала ответ, потому что снова потеряла сознание.
В тот же день, позже, мой муж позвал священника. Когда тот пришел и спросил: «Вы будете крестить ребенка?», мой муж ответил: «Ребенок умер».
В те дни такое часто случалось с женщинами. Мой муж пришел в больницу с гробовщиком, и они похоронили ребенка. Муж не сказал мне, где его могила, так было принято.
Когда я вышла из больницы, то встретила врача и спросила: «Как вы думаете, я в чем-то виновата?» Он ответил: «Конечно, нет». Но некоторые женщины в городе, увидев меня на улице, переходили со своими колясками на другую сторону.
Прошло еще три года, прежде чем на свет появился мальчик, затем — две девочки, еще один мальчик и еще одна девочка. И сейчас я могу подвести итоги. Я родила шестерых детей, пятеро из них живы. У меня девять внуков и еще один на подходе.
Когда мой муж умер, я решила: у меня есть свободное время, я неплохо себя чувствую, надо найти работу и подумать, чем я могу помочь людям.
Я решила поработать волонтером. Я работала в школьном буфете, затем — гидом.
На доске объявлений в общине я прочитала сообщение о том, что «Probus Club» ищет волонтеров по уходу за больными детьми, которые живут в домах для престарелых.
Я подумала: почему больные дети живут с пожилыми людьми? Я пошла на встречу, и нам объяснили, что многие из них — инвалиды и не могут оставаться с родителями. Их отправляют в дома, где присматривают за пожилыми людьми.
Сотрудница центра сказала:
— Этим детям необходимы хорошие жилищные условия, но нет специальных домов, нет ничего, и потому единственное место, где могут оказать им помощь и ухаживать за ними, — это центры по уходу за пожилыми людьми.
Я думаю, что мне не нужно объяснять Вам, Ваша честь, что это неправильно, но таково положение дел.
Я записалась на подготовительные курсы, посетила центр и увидела этих детей. Их было шестеро, они сидели в креслах-каталках с высокими спинками и подушками-подголовниками. У одного из них была кислородная маска, у половины были калоприемники.
Эти дети не могли ходить. Некоторые были полностью парализованы, у других был церебральный паралич. Трудно запомнить все заболевания, которые у них были. Некоторые дети слепые. Они не могут самостоятельно ходить в туалет и нуждаются в постоянном уходе.
Каждый волонтер отвечал за конкретного ребенка; меня закрепили за Сэтом.
Мне не нужно говорить Вам об этом, но он очаровательный. Очаровательный! Сэту было три года, когда мы встретились, сейчас ему пять. Он беленький, как снег, у него очень белая кожа! Он редко бывал на свежем воздухе.
У него огромная голова. Сначала я подумала, что у него гидроэнцефалия, когда мозговая жидкость перемещается в лобную часть. Но медсестра сказала, что голова у него не такая уж большая. Она кажется громадной, потому что у Сэта маленькое тело. Ему не хватает физических упражнений.
Как и другие дети, Сэт не мог вставать и большую часть времени проводил в кресле.
Мне было жаль его, ведь у Сэта нет проблем с позвоночником и он может встать и даже ходить. Думать о том, что ребенок все время сидит или лежит, было невыносимо. Я поговорила с сыном, и он предложил сделать Сэту ходунки с сиденьем, убрав колеса. Мы привезли ходунки в центр, сын помог поднять Сэта и просунуть его ноги в специальные отверстия. Так Сэт смог стоять.
Он, конечно, был еще не в состоянии стоять, потому что ему мешали подгузники, но мне казалось, он был так взволнован, что его ножки дрожали. Он начал хлопать в ладоши!
На ходунках были циферблаты, зеркала, вращающиеся бочонки, и Сэт видел это, хотя мне говорили, что он слепой. Я держала воздушный шар в руках и медленно шла по комнате, а его глаза следили за мной. Он дотрагивался до зеркала, вращал бочонок — он радовался всему.
Волонтеры не должны задавать много вопросов, но нам было любопытно, как дети попали в центр. И у Сэта была своя история. Я узнала, что он родился здоровым ребенком, но его отец нанес ему травму — сильно тряс его, однако это не смогли доказать.
Я подумала: бедный Сэт, бедный малютка. Я не отрицаю, что полюбила его еще больше после того, как услышала эту историю.
Медсестра сказала: «Они думают, что он овощ, но мне ясно, что это не так. Сэт не безнадежен: он понимает, что происходит».
Время от времени приходили врачи и пытались играть с ним в простые игры, издавать звуки. Они записывали что-то и говорили: он не сможет делать то и это. Да, он не мог выполнить задания, но нельзя сказать, что он им не радовался. Он радовался. Было много всего, на что он реагировал. Мне кажется, в работе с ним нужно проявить терпение.
Например, на территории больницы есть курятник, и до того как я стала опекать Сэта, ему не разрешалось с другими детьми подъезжать к нему и собирать яйца.
Я спрашивала почему, но мне никто не объяснил. Я подвезла Сэта к курятнику и положила теплое яйцо ему в ладошку. Он кивал головой и улыбался весь обратный путь до больничной кухни. Сэт не разбил яйцо, что меня очень удивило, ведь он не мог контролировать свои конечности. Когда он расстраивался, у него могли быть судороги. Но Сэт не разбил яйцо.
Я могу объяснить, почему с ним не занимались. Персонал падал с ног от усталости, и Сэт много плакал, когда я увидела его в первый раз. Иногда он ревел постоянно. Я не могла успокоить его, пыталась его укачивать. Он начинал шуметь и драться, оставляя на мне царапины. Но я не могла отказаться от него.
Моя дочь предложила успокаивать его с помощью музыки. Музыка утихомиривает даже дикого зверя! Она пожертвовала маленьким iPod-ом — the AldiPod-ом, так мы его называем. Записала музыку. Купила мягкие наушники. И теперь Сэт может слушать и петь, как птичка. Он не произносит слов, не попадает в такт, но размахивает руками, как дирижер маленького оркестра, и издает звуки, похожие на свист, долгий, забавный и высокий.
