— Но поэт-то восхищался грозой, — возразила Елена Гавриловна. — А настоящий чтец доносит до слушателей чувства поэта во всей полноте. Садись и не забывай брать зонт, когда идёт дождь.
Алиска направилась к своей парте, а маленький Женечка мигом нарисовал на листочке зонтик и сунул ей в руку.
— Кто следующий? — спросила Елена Гавриловна и тут же сама предложила: — Давайте послушаем Костю Зябликова. Представь себе, Зябликов, что ты — артист. Читай так, чтоб за душу брало!
Зябликов пожал плечами и пошёл к доске. А я подумал: «Ну какой из Костика чтец! Его даже на переменке еле слышно! Снова мышка сейчас запищит или комар».
И действительно Зябликов застенчиво прошептал:
— Александр Сергеевич Пушкин. «Зимний вечер».
Потом он зажмурился, наверное, чтоб войти в образ чтеца, сцепил пальцы в замок и ка-а-ак затянет громко и заунывно:
Бу-у-уря мгло-о-ою небо кроет,
Ви-и-хри снежные крутя…
При каждом ударном слоге Зябликов приподнимался на цыпочки и раскачивался.
То, как зверь, она заво-о-ет…
И Зябликов зловеще завыл: «У-у-у!» — в точности как собака Баскервилей на болоте из «Приключений Шерлока Холмса».
И Зябликов захныкал: «Уа-уа-уа!»
Мы хохотали как сумасшедшие. А Костик, не обращая ни на кого внимания, — вот что значит перевоплотился! — продолжал:
То по кровле обветшалой
Вдруг соломой зашумит…
Зябликов выхватил из кармана газету и с остервенением зашуршал ею, приговаривая: «Шур-шур-шур».
То, как путник запоздалый,
К нам в окошко застучит…
И Зябликов бешено заколотил по доске.
Мы тоже начали барабанить по партам в знак солидарности с Зябликовым и, конечно, с А. С. Пушкиным. Маленький Женечка не отставал. Он хохотал и стучал вместе со всеми.
— Прекратите безобразничать! — тоже ударила по столу Елена Гавриловна. — Зябликов, ты вызываешь совершенно не те эмоции! Настроение поэта нужно передавать! И без всяких спецэффектов!
Костик моментально вышел из образа чтеца и тихо вернулся на своё место.
— Я передам настроение поэта! — вскинула руку Людка Пустякова. — Можно?
— Попробуй, — кивнула Елена Гавриловна. — Иди сюда.
— Аполлон Николаевич Майков. «Весна»! — Людка грозно сдвинула брови, шагнула к учительскому столу и ка-а-ак заорёт, сверкая глазами и потрясая кулаками прямо перед носом у Елены Гавриловны:
Уходи, Зима седая!
Уж красавицы Весны
Колесница золотая
Мчится с горной вышины…
Тут маленький Женечка вскочил со стула и тоже заорал:
— Не смей кричать на мою маму! А то врежу!
Он подбежал к Людке и встал в боксёрскую стойку. Людка даже попятилась.
Мы снова захохотали и зааплодировали.
— Не волнуйся, сынок. Всё в порядке! — успокоила малыша Елена Гавриловна. — А ты, Люда, явно перестаралась — ребёнка напугала. Аполлон Николаевич, безусловно, прогонял зиму. Но уж конечно, не так яростно! Всё хорошо в меру. Даже самые правильные эмоции!
Прозвенел звонок. Урок закончился.
— К следующему занятию подготовьте, пожалуйста, рассказы по своему выбору, — сказала учительница.
А я подумал: «Занятная штука — искусство чтеца. Выучу-ка я отрывок из „Вия“ Гоголя. Очень страшная повесть! Ух, как завтра прочитаю! Весь класс дрожать и рыдать будет. Во главе с Еленой Гавриловной!»
Как тебя зовут?
В конце классного часа Елена Гавриловна объявила:
— А сейчас — сюрприз!
Из-за парты выскочила наша староста по кличке Шифра. Мы её так прозвали за то, что прячет свои тетрадки — списывать не даёт. Шифра стала энергично чиркать мелом по доске.
— Слышь, Суслик, чего там Шифра малюет? — ткнул соседа в бок Артамохин, а короче — Артемон.
— Кто её знает, — хмыкнул Сусликов. — Самому интересно.
— Это кроссворд «Как тебя зовут?», — наконец закончила чирканье Шифра. — Я буду называть ваши прозвища, а вы — говорить настоящее имя.
— Отличная идея, — похвалила Елена Гавриловна. — А то вы, похоже, совсем забыли имена друг друга. Только по фамилиям и кличкам называете!
— Первое слово по горизонтали, — начала Шифра. — Тряпка!
— Я! — с готовностью вскочил постоянно опаздывающий на уроки Тряпкин.
— Молодец! Знаешь своё прозвище! — усмехнулась Елена Гавриловна.
— Даю пять секунд! — Шифра посмотрела на часы. — Кто назовёт настоящее имя Тряпки?
— Дряпка! — глупо хихикнула с последней парты Пробкина, у которой было целых две клички — Пробка и Дуля.
— Сама ты Дряпка! — оскорбился Тряпка. — Сашок я!
— Как неуважительно ты себя называешь! — Елена Гавриловна взяла с полки «Словарь имён». — Александр обозначает «защитник людей». Великие, почитаемые во всём мире герои носили это имя! И уж точно они никогда не опаздывали.
Тряпкин пожал плечами, затем приосанился и важно сел на место, всем своим видом показывая, что теперь он исключительно Александр, а не Сашок. И уж тем более не Тряпка. И, может, даже опаздывать перестанет.
Шифра вписала в клеточки «Александр» и продолжила:
— Кулак! Пять секунд на размышление!
Мы дружно повернулись в сторону известного на всю школу драчуна Заковыкина. Но никто не знал его имя.
— Признавайся, как тебя зовут, — через пять секунд напомнила Шифра.
Но Заковыкин молчал, как воды в рот набрал. Похоже, он и сам забыл.
— Может, Ричард — Львиное сердце? — предположила Пробка-Дуля. — Классно звучит!
— Нет! — мотнул головой Кулак.
— Серёга? Федька? Тёмка? — посыпались подсказки со всех сторон.
Но Заковыкин только отмахивался и напряжённо шевелил бровями.
— Мирослав я, — наконец пробурчал он.
— Замечательное имя! — воскликнула Елена Гавриловна. — На старославянском языке оно означает «прославляющий мир». А ты что на переменках прославляешь?
