– Остановился в «Гранд-отеле».
Грета сощурилась от дыма.
– Какое совпадение. Мы тоже.
В половине одиннадцатого Лоренсо Фалько вышел на улицу. После одиннадцати начинался комендантский час, но отель был совсем рядом, и потому он не прибавлял шагу. Идти минут десять, и после табачного дыма, выпитого и шума хотелось немного проветриться. Он только что принял две таблетки аспирина с кофеином – частые мигрени были его ахиллесовой пятой, – и обезболивающее уже начало оказывать свое благотворное действие. От реки Тормес тянуло сыростью, и он слегка замерз. Но шел не торопясь, сунув руки в карманы пальто, стянув на груди кашне, надвинув шляпу до бровей, меж погруженных во тьму домов на улице Самора – ночь была безлунная, а город затемнен, оттого что опасались налетов республиканской авиации, – а потом пересек Пласа-Майор. Было безлюдно, и в тишине слышались только его шаги. Тьма стояла такая, что он скорее угадал, чем увидел полукружие арки и, прежде чем спуститься по ступеням, на миг задержался там, чтобы закурить. Но огонек привлек чье-то внимание, и несколько темных фигур вынырнули из подворотни внизу.
– Кто идет?
– Испания.
Это был обычный ответ в те дни. По металлическому лязгу передернутого затвора Фалько понял, что его остановил патруль, совершавший ночной обход своего участка.
– Пароль, – произнес тот же голос.
Но другим тоном – более властным. Раздраженным и высокомерным. Какой-нибудь сержант, не в духе от того, что ночь не спать, подумал Фалько. А может быть, и еще хуже – ополченец-фалангист, у которого палец зудит на курке от желания отличиться.
– Я не знаю пароль.
– Тогда бросай сигарету и руки вверх.
Обращение на «ты» не оставляло сомнений – это фалангисты. Фалько скривился, благо в темноте было не видно. Ружейный ствол уткнулся ему в грудь. Он повиновался, и несколько рук бесцеремонно обшарили его. Внезапно вспыхнувший фонарь ослепил.
– Откуда идешь?
– Из казино.
– А куда?
– В «Гранд-отель».
Из мрака донеслось невнятное перешептыванье.
– В городе комендантский час, – сказал прежний голос.
– Комендантский час только через пятнадцать минут.
– Погляди-ка – он еще и в шляпе…
– Красные в шляпах не ходят.
– Документы!
Подсвечивая себе фонариком, патрульный стал изучать то, что протянул ему Фалько. Обычное удостоверение личности, где под фотографией значились вымышленные имя, фамилия и севильский адрес. В пятне света мелькнула на рукаве суконной куртки повязка с вышитыми ярмом и стрелами. Две темные фигуры стояли рядом. Еле различимые мрачные лица, отблеск света на стволах винтовок. Никакого тепла. Еще холодней, чем этот ночной воздух.
– Билет члена «Фаланги» есть?
– Нет.
– А другой какой-нибудь организации, входящей в Движение?
– Тоже нет.
– А-а, так ты из господ… дерьмо.
– Чего ж – правильно рассуждает! Пусть, мол, другие воюют, а мы будем развлекаться…
Фалько поборол искушение ответить, что и они ведь ошиваются в двухстах километрах от передовой. В провинциях, занятых мятежниками, весь сброд и все, кто привык держать нос по ветру, поспешили надеть голубые рубашки и записаться в так называемое Национальное Движение. При известном везении и полезных знакомствах, чтобы отсидеться в тылу, подальше от боев, лучше всего вступить в фалангистское ополчение. В засаде сидеть, как говорится. Эти «патриоты по случаю» могли безнаказанно сводить счеты с соседями, доносить на подозрительных, грабить их дома и даже расстреливать при свете фар где-нибудь на шоссе, а потом сбрасывать труп в кювет. С первых дней боевых действий военные власти передоверили этим людишкам карательные функции, и те исполняли их со зверской жестокостью. И мало общего было у них с фалангистскими центуриями, которые сражались по-настоящему и погибали на севере или под Мадридом.
– Следуй за нами, – сказал старший патруля.
Фалько усмехнулся. Самому себе. «Следуй за нами» в буквальном переводе значило: отведем тебя в казарму, а там измордуем и отберем все, что у тебя есть мало-мальски ценного. Сдавленный смешок все же прорвался сквозь зубы. Дилетанты. Болваны.
– Что смешного нашел?
Прежде чем заговорить, он сделал глубокий вздох. Голос его звучал очень спокойно:
– Смешно то, что, как ни крути, вариантов тут два. Первый – я вытащу портсигар, мы все возьмем по сигаретке, а потом разойдемся. Тихо и мирно. Второй – я пойду с вами туда, куда вы меня хотите отвести, и когда придем, я поговорю с командиром вашей центурии, а потом мы позвоним по телефону товарищу Поведе, начальнику СИРФ, или в генштаб каудильо, или в Главный морской штаб, или еще куда-нибудь… А завтра в это самое время вы будете уже в окопах под Навалькарнеро доблестно спасать отчизну. В час добрый.
Все дело в интонации, думал Фалько, продолжая посмеиваться про себя. Важно не что ты говоришь, а как. Повисло долгое, плотное молчание, и, покуда оно длилось, он соображал, какими действиями подкрепить слова, если тех окажется недостаточно. Трое на одного – расклад не из лучших, тем более что слишком темно, чтобы прибегнуть к бритвенному лезвию «жиллет», запрятанному за ленту шляпы. Он хладнокровно размечал загодя неистовую хореографию этого классического падекатра, готовясь почти автоматически применить все, что умел, – раз-два-три. Хрясь. Бац. Головой в лицо тому, кто с фонарем, – если повезет, нос сломать, – ногой между ног тому, кто стоит ближе всех, – если повезет, попасть в пах, – а потом уже взяться за третьего, импровизируя на ходу. Темнота и приклад винтовки – если удастся вырвать ее из рук у кого-нибудь из троих – будут сильно способствовать удачному исходу. В крайнем случае для бегства открыта вся Саламанка. Ночь еще в самом начале.
– Что он там несет? – пробурчал один из фалангистов.
– Заткнись, дубина, – оборвал его старший.
Опять и так же надолго повисла пауза. Луч фонарика мгновение держал в пятне света лицо Фалько. Потом свет погас, а удостоверение Фалько оказалось у него в руке.
– Ладно, идите… А это вы всерьез насчет сигаретки?
Из бара в «Гранд-отеле» просматривался весь холл. Лоренсо Фалько, облокотившись о стойку, а ноги поставив на штангу высокого табурета, время от времени подносил к губам стакан и делал короткий глоток. В треугольной пепельнице с логотипом «Чинзано» было уже четыре окурка. Бар, выдержанный в международном довоенном стиле, оказался приятным заведением. Удобные табуреты обиты кожей. На стенах, отделанных деревом и хромированной сталью, развешаны фотографии голливудских кинозвезд.
– Я, пожалуй, попрошу у тебя еще один «хупа-хупа», Леандро.
– А я бы на вашем месте немного обождал, дон Лоренсо… Вы уже приняли два, а эта штука показывает себя не сразу.
