– Что же касается вашего вопроса, я выполняю особое поручение адмирала Фишера. По данным нашей разведки, ваш пароход перевозит очень важный и секретный груз. Поэтому мое командование обратилось к российским союзникам с просьбой о помощи в захвате судна. Мы долго поджидали вас здесь, на реке. Кстати, я имею указание при необходимости не придерживаться обычных правил ведения военных действий. Вы меня понимаете, шкип?.. Что вы перевозите на корабле?! Отвечайте!.. Плохо понимаете английский?.. Хорошо, перейдем на ваш немецкий, но заранее прошу простить за ошибки.
– У нас только обычный груз!.. Продовольствие, фураж для лошадей… Немного патронов и… снарядов для пушек!
– Вы лжете, Кёллер! Не может быть, чтобы капитан корабля не был в курсе того, какой груз он перевозит! Очень жаль, но мне, наверное, придется применить особые меры убеждения в отношении вас.
– Лёйтнант! Сэр! Выслушайте меня!.. Я действительно не знаю, о чем вы говорите!.. Вы можете обыскать весь пароход от киля до клотика! Груз – только тот, который я вам назвал!..
– Мы именно так и поступим. Сейчас заберем с берега остальных наших людей, и можете отчаливать. Пока будем обыскивать пароход, вы должны идти вверх по реке. Через несколько миль нас будет встречать мини-субмарина. Она заберет груз и отправится домой, в Англию. Мне было дано указание не принимать во внимание судьбу команды захваченного судна, однако я, как благочестивый христианин, не чужд сострадания и милосердия. Но если вы попытаетесь выкинуть какой-нибудь фортель!.. Пеняйте на себя! Сейчас сюда придет русский офицер, который будет следить за вашими действиями. Не советую его сердить. В этом случае даже я не смогу спасти вас. – И, обращаясь уже к бойцу, несколько минут с интересом слушающему, по его мнению, сплошную тарабарщину: – Позови сюда прапорщика Оладьина.
Сергей Дмитриевич появляется через несколько минут с докладом, что все лишние гансы связаны и заперты в кубрике, кочегары в машинном – под контролем двоих бойцов, отряд готов грузиться. Вкратце вдаваясь в подробности, прошу своего зама в присутствии немца обращаться ко мне «сэр» и объясняю, что он должен побыть «нянькой» шкиперу, пока мы осматриваем посудину. После чего выхожу на палубу и даю отмашку подниматься на борт…
Погрузка отряда произвела на шкипера неизгладимое впечатление. Семьдесят с лишним человек появляются на берегу, который до этого был абсолютно пустынным, и в хорошем темпе начинают забираться на палубу – зрелище еще то! Пароход погружается по самую верхнюю риску грузовой марки на носу и корме, но тонуть или переворачиваться вроде не собирается. Вот и ладушки, несколько километров в таком положении, думаю, пройдем, а там и надобность в этом железном корыте исчезнет. Но для конспирации загоняю почти всех в трюм, оставляя наверху только пулеметчиков с их машинками, и даю команду командирам групп поискать там что-нибудь съестное и накормить своих людей. Бойцы быстро находят ящики с консервами и галеты и устраивают импровизированные лукулловы пиры по отсекам, предварительно озадачив развязанного кока на предмет утренней чашки кофею или чаю. Естественно, тоже под присмотром.
Вроде бы пока все отлично. Пароход пыхтит, колеса неторопливо шлепают по воде, напоминая виденный когда-то фильм «Волга-Волга», где Америка России подарила пароход. Только вот топать по нему и иными способами проверять на прочность пока не будем, и, надеюсь, наш шкипер знает мели лучше своего киношного коллеги. Насчет тонуть – всему свое время. А к этому времени команда знатоков из моих «взрывателей» и штабс-капитана Волгина, сумевшего найти общий язык с этими пироманьяками, должна придумать способ гарантированно пустить на дно этот антиквариат. В минуту, конечно, они не уложились, но способ придумали неплохой. В трюме отыскали снаряды для крупнокалиберных гаубиц и предложили затащить пять ящиков в машинное отделение, облить чем-нибудь горючим и поджечь. Пороховые заряды должны сработать от огня, а двадцать фугасов калибра 210 миллиметров сделают немаленькую дырку в днище, тем более что взрыватели к ним были в комплекте. И это не учитывая находящихся рядышком котлов…
Получив «Добро», студенты понеслись осуществлять свой коварный замысел, а Волгин, задержавшись, сообщил, что по личной инициативе поставил импровизированные орудийные расчеты по два человека на пушку. Благодарю его и возвращаюсь в рубку продолжать спектакль.
– Видите, кэптен, как вы ни старались, мы нашли то, что нам нужно. Новые секретные газовые снаряды к вашим пушкам… – Умолкаю сначала многозначительно, потом тяну паузу, глядя, как Михалыч спешит к мостику, держа в руках какой-то белый сверток. Сергей Дмитриевич, въехав в ситуацию, выскакивает наружу, тормозит вахмистра, они коротко о чем-то говорят и потом уже оба влетают в рубку. С горящими глазами и жаждой крови на лице. Шашка Митяева шипящей змеей вылетает из ножен и упирается в горло ганса. Люгер Оладьина смотрит в переносицу шкипера.
– Паскуда германская!!! Это что?! – Михалыч встряхивает рукой, и сверток превращается в белое полотнище с двумя диагональными голубыми полосами – Андреевский флаг. Чем-то запачканный, прожженный в нескольких местах. – Это у них заместо скатерки на обеденном столе лежало!.. Убью, тварюга!!!
Русского языка, конечно, колбасник не знал, но тут и перевода не требуется. Стоит белый, как мел, губы трясутся мелкой дрожью, по лбу текут крупные капли пота. Так, пора вмешиваться, а то ведь действительно умрет немчура. Не от шашки, так от испуга. И кто тогда поведет пароход?
– Stop it! – делаю шаг вперед, кладу одну руку поверх митяевской ладони на рукояти гурды, другой опускаю руку Оладьина с пистолетом. А дальше выпадаю в осадок. Михалыч кидает шашку в ножны, потом берет под козырек и рявкает:
– Так точно!.. Сер!
Затем поворачивается и выходит из рубки, кинув на прощанье на ганса испепеляющий взгляд, от которого тот съеживается чуть ли не вдвое.
– Вот видите, кэп, какие у русских солдаты. Впрочем, я могу понять этого казака. Раньше этот пароход был русским?.. Не удивлюсь, если после этого ваш флаг они пустят на… носовые платки. Если бы это был Юнион Джек, я бы тут же прострелил вам коленные чашечки и выбросил за борт, очень сожалея, что поблизости нет акул. Цивилизованное поведение по отношению к дикарям необязательно, так? Что молчите, Кёллер?.. – Пора идти на воздух, а то могу не сдержаться и сам прибью эту трусливую сволочь с идиотскими идеями пангерманизма в тупой башке. Но сначала выясним еще один вопрос: – Кстати, вы не сказали мне конечный пункт вашего рейса. Покажите на карте, куда вы шли и где мы сейчас. И не делайте удивленное лицо! Я – морской офицер и разбираюсь в картах. Но те каракули шизофреника, что лежат на столе, не имеют с ними ничего общего.
Двигаясь со скоростью пешехода, прогуливающегося перед обедом, мы за несколько часов прошли более одиннадцати километров и плыли бы дальше, если бы не услышали вдалеке на берегу раскатистое «Бу-бум!», которое повторилось через пару минут. Ага, значит, крепость близко, и гансы по ней лупят из пушек. Пора нам и на бережок сходить, неуютно как-то вдали от твердой земли. Но сначала разыграем эпилог истории про Джеймса Бонда.
