– Хоть в приказе об этом ни слова не сказано, считаю правильным и необходимым подрыв форта. – Федоренко обводит нас взглядом, затем обращается к своим прапорщикам. – Вам, господа, час на сборы и вывод подразделений. Я дал команду Пантелеичу раздать продукты нижним чинам. Саперы под командованием прапорщика Щавелькова и подпоручика Берга готовят к подрыву орудия, артпогреба, склады, газолиновую цистерну, артезианскую скважину, если сможете – часть несущих конструкций в казематах. Помните, господа, ни один ствол в форте после нашего ухода не должен выстрелить. Ну, а вы, Денис Анатольевич, помогите им.
Вот так вот… Мощнейшая крепость, огромный гарнизон… После пары дней окружения и осады, нескольких не самых сильных штурмов, одним росчерком пера идиота и труса в генеральских погонах… Я, конечно, не самый большой знаток военного искусства, но тут и ёжику понятно, что Ново-Георгиевск обречен и сдача – дело ближайших дней…
– Денис Анатольевич, уделите пару минут, будьте любезны. – Берг выглядит озабоченным. – Хочу обсудить с вами один вопрос.
– К вашим услугам, Роман Викторович.
– Тут вот какое дело… Я от своих артиллеристов наслышан о действиях вашего отряда. Смею предположить, что в случае капитуляции крепости вы в плен сдаваться не будете?
– Совершенно верно. Мы будем пробиваться к своим.
– И даже в нарушение приказа, буде такой последует, о сдаче в плен вы не думаете?
– Нет. Мы все равно уйдем. А там пусть мое начальство решает, правильно ли я поступил.
– Собственно, я задаю эти вопросы единственно с целью уйти вместе с вами. – Берг внимательно смотрит на меня. – Обузой не буду.
– Ну, что ж, Роман Викторович, милости прошу к нашему шалашу. Только сразу хочу предупредить, что будет или трудно, или очень трудно.
– Ну, значит, быть по сему… А теперь пойдемте, займемся минированием…
Глава 33
Мои «взрыватели» с нетерпением дождались, пока рванут все заряды, заложенные саперами и Бергом, и пыль от взрывов еще не улеглась, как чуть ли не галопом понеслись обратно в форт ставить растяжки. Времени на это у них ушло немного, чувствуется, что ребята набили руку и теперь продемонстрировали свое мастерство Бергу, который, впрочем, не остался сторонним наблюдателем, а принял в веселии самое непосредственное участие. Теперь, если всё пойдет так, как рассчитали, мелкие неприятности будут сопровождать гансов, начиная от самых ворот. Использовали все собранные гранаты и часть пироксилина, обещанного подпоручиком. Отдельно заложили пару захваченных ранее из погребов 48-линейных снарядов в указанный Бергом штатный колодец для подрыва моста через ров. Добавили сверху немного пироксилина и приспособили к этому «коктейлю» в качестве украшения последний химический взрыватель студента Макса, который разве что крест не целовал, убеждая Романа Викторовича в работоспособности девайса.
По шоссе до ворот Парижского фронта было верст восемь, но не всё меряется только расстоянием и временем. Дорога тянулась бесконечно. Долго и тяжело. Наверное, так всегда бывает при отступлении. Длинная темная змея батальона штабс-капитана Федоренко вползла внутрь крепости, когда уже почти стемнело. Еще час ушел на то, чтобы разыскать их родной 249-й Дунайский полк. Оставив народ размещаться в казармах, пошли представляться командиру полка полковнику Асташеву.
По дороге Игорь Александрович кое-что рассказал про него. Командир 249-го пехотного Дунайского полка 63-й пехотной дивизии полковник Александр Васильевич Асташев, оказывается, был толковым и храбрым офицером. По словам штабс-капитана, бывший флотский, кавторанг, командовал несколькими придворными яхтами, затем вышел в отставку, но позже, в русско-японскую, вернулся в строй, получил батальон. В 1914-м формировал их родной 249-й Дунайский, затем возглавил его. В феврале, командуя полком, был ранен и контужен, попал в плен под Праснышем, умудрился сбежать и был возвращен на прежнюю должность. В Ново-Георгиевске дунайцев поставили оборонять 15-й и 16-й форты – ту самую группу «Царский дар», которая приняла на себя бомбардировку «Большими Бертами» и основной удар штурмовой группы немцев, только батальон Федоренко был откомандирован на западный фланг ввиду того, что соседние укрепления занимали ненадежные ополченцы, собранные с бору по сосенке. Штабс-капитан охарактеризовал своего командира как спокойного, интеллигентного человека, уважающего своих офицеров и солдат, что, по общему мнению, являлось большой редкостью.
Слишком долго шагать по коридору, напоминающему тоннель метро, нам не пришлось. Зайдя в одну из дверей, попадаем в «предбанник» – небольшую комнатушку, где за письменным столом между двух телефонов сидит молодой поручик с щеголеватыми усиками и увлеченно что-то пишет. Увидев нас, улыбается и вылезает из-за стола.
– Игорь Александрович, Роман Викторович, здравствуйте! Рад вас видеть! – Замечает меня и, после секундного замешательства, представляется: – Поручик Вязьмин, полковой адъютант.
– Подпоручик Гуров, командир партизанского отряда второй армии.
– Партизанский отряд? – Его брови удивленно взлетают вверх. – Какими судьбами здесь оказались?
– Они, Алексей Витальевич, вышли к нашему форту, причем очень даже вовремя. Помогли отбить атаку германцев. – Федоренко в двух словах вводит адьютанта в курс дела. – Затем вместе с нами эвакуировались в крепость… А кого там наш отец-командир распекает? Право, давно не слышал, чтобы он так шумел.
Из-за двери доносится чей-то голос. Слов не разобрать, но громкость и интонации говорят сами за себя.
– У Александра Васильевича какой-то прапорщик из автоотряда. Что уж там у них случилось, не знаю. На моей памяти был только один случай, когда он использовал по старой памяти флотский фольклор на повышенных тонах, причем было за что. Сейчас доложу, надо же спасать беднягу.
Поручик открывает дверь в кабинет, откуда тут же доносится:
– Вас не то что перед строем расстрелять надо! Пули для вас жалко, ничтожество! Повесить, как бешеную вшивую дворнягу!.. Что там еще, Алексей Витальевич?
– Штабс-капитан Федоренко, подпоручики Берг и Гуров, господин полковник!
– …Пусть зайдут… А вы – вон отсюда, мерзавец!.. Наш разговор еще не окончен!
Мимо нас из кабинета вылетает взмокший съежившийся прапор с мордочкой красно-фиолетового цвета и очень быстренько покидает помещение, видно, опасаясь, что начнется вторая серия. В кабинете нас встречает высокий, чуть полноватый полковник, еще не остывший от разноса. Или в понимании Игоря Александровича так выглядит спокойный интеллигентный человек, или автопрапор накосячил что-то очень нехорошее. Полковник здоровается с моими спутниками, хмурит брови, глядя на меня, очевидно, пытаясь вспомнить, знакома ли ему моя личность, потом опускает взгляд на «Аннушку» и более спокойным голосом предлагает:
– Представьтесь!
– Подпоручик Гуров, командир партизанского отряда второй армии. – Скоро на языке мозоль набью от этих представлений.
