Дня через три Козырев вместе с начальником штаба пришел ко мне и пробыл в роте несколько часов. Полк стоял во втором эшелоне, и ничто не мешало нам проводить стрельбы. Мишенями служили разные железяки, которые мы привезли с места боев.
Неуклюжие на вид, двухметровые противотанковые ружья пробивали на расстоянии двухсот метров щиты от немецких пушек, листы брони толщиной три сантиметра. Пули БС-41 с металлокерамическим наконечником более мощного действия прошивали на этом же расстоянии 40 миллиметров брони. Таких боеприпасов поступало к нам немного, мы их экономили.
Противотанковые гранаты РГД-41 разрывали куски металла, но тяжелый вес этих гранат (почти полтора килограмма) делал их малоэффективными в бою. Даже наиболее тренированные бойцы попадали в цель из окопа лишь метров с пятнадцати.
Неплохо показали себя огнеметчики. Шипящая струя пламени выбрасывалась на 40 метров. Остов легкого танка Т-38 вспыхнул мгновенно. От сильного жара броня лопалась и выгибалась.
Козырев скупо похвалил нас, но, когда уходил, невесело обронил:
– У Т-4 броня уже толщиной шесть-семь сантиметров. Нелегко в бою придется. Ничего… одолеем.
Мы пробыли во втором эшелоне до ноября сорок второго года, почти три месяца. 19 ноября началось наступление наших войск под Сталинградом. Через несколько дней 6-я армия генерала Паулюса и отдельные части 4-й танковой армии (всего 330 тысяч человек) оказались в котле.
Почти одновременно шло наступление подо Ржевом. Наши войска в очередной раз безуспешно пытались срезать нависающий над Москвой выступ, с которого немцы могли снова нанести удар по столице. Однако подо Ржевом дела шли неудачно, а Сталинградское наступление развивалось. Туда бросали все новые войска.
Наша дивизия в конце ноября погрузилась в эшелоны и была переброшена на юго-западные подступы Сталинграда. В начале декабря войска Донского и Сталинградского фронтов начали наступление с целью ликвидации окруженной вражеской группировки. В этом наступлении планировалось участие и нашей дивизии.
Однако обстановка резко изменилась. Немецкое командование с первых дней окружения армии Паулюса делало попытки прорвать кольцо, но успехов не добилось. Тогда была создана крупная группировка. План деблокирования окруженных немецких войск получил наименование «Зимняя гроза».
Группировкой командовал генерал Гот. Основной ударной силой (кроме механизированной пехоты) стали бронетанковые соединения, насчитывающие более 250 танков и самоходных установок. Имелась также тяжелая артиллерия, с воздуха армейскую группу «Гот» (таково было ее официальное название) прикрывали около 500 самолетов.
Необходимо отметить, что в группе «Гот» насчитывалось 97 модернизированных танков Т-3 и Т-4 с удлиненными орудиями и усиленной броней. По некоторым показателям танки Т-4 превосходили наши «тридцатьчетверки», а их длинноствольные 75-миллиметровые орудия обладали высокой точностью стрельбы.
12 декабря 1942 года группа «Гот» нанесла мощный удар по боевым порядкам 51-й армии, прорвала оборону и начала продвижение к Сталинграду вдоль железной дороги Тихорецкая – Сталинград. В течение нескольких дней немецкие танки и механизированные части вели наступление, ломая сопротивление наших войск, которые уступали врагу в численности личного состава и вооружении.
Удар с юго-запада оказался неожиданным. Сюда стали срочно перебрасывать дополнительные части. В их числе оказался наш стрелковый полк, усиленный артиллерией, и некоторые другие подразделения дивизии. Таким образом, вместо наступления полк срочно зарывался в замерзшую землю, посреди бескрайней степи.
Многого мы в тот холодный декабрьский день не знали. Да и скажу прямо, что мой родной полк не предназначался по своей боевой оснащенности к отражению танкового удара. Но в те дни, когда решалась судьба Сталинграда, в бои бросали даже оказавшиеся поблизости кавалерийские части.
За три первых дня группа «Гот» продвинулась в направлении Сталинграда на 45 километров. Нам объявили приказ, что мы должны отразить удар – отступление без приказа категорически запрещалось. Был снова зачитан знаменитый приказ Сталина № 0227 от 28 августа 1942 года «Ни шагу назад», в котором отступление без приказа приравнивалось к предательству.
Мы выслушали оба приказа молча и снова принялись долбить промерзшую, как камень, землю. Как я уже упоминал раньше, часть моей роты противотанковых ружей распределили по батальонам. У меня оставалось около 20 ружей, отделение огнеметчиков и несколько пулеметов.
Дул постоянный холодный ветер, обычная погода в здешних краях. Мороз был градусов пятнадцать, но мы его почти не чувствовали – согревала тяжелая работа. Во время короткого перерыва старшина Родион Сочка вместе с помощником принес термос горячей пшенной каши с бараниной.
Мы принялись за еду. Разложенная по котелкам каша сразу остывала. Когда ложки скребли дно котелков, на зубах похрустывали мелкие крошки льда, а губы покрылись застывшим бараньим жиром.
– Сейчас бы водки граммов по сто пятьдесят, – сказал один из бронебойщиков. – Ветер насквозь продувает.
– Пей чай, пока теплый, – ответил старшина Сочка. – Водка вечером будет, а сейчас от нее только на сон потянет.
– Попробуй заснуть в такую холодрыгу. Не заметишь, как в ледышку превратишься.
После короткого перекура снова взялись за кирки и лопаты. Кто посильнее, орудовал ломом. Моя рота находилась между вторым и третьим батальоном. На семьдесят человек отмерили участок шириной метров двести пятьдесят. Одно противотанковое ружье на десять-пятнадцать метров. Жидковатая оборона против танков.
Командир полка Козырев осмотрел наши окопы, соединительные ходы, две землянки, в которых нам предстояло греться по очереди.
– Как настроение? – спросил он.
– Не ожидал, что здесь, на юге, такая холодина, – отозвался я.
– Ничего, завтра жарко будет. Проверь и удали лишнюю смазку на оружии. Особенно на самозарядках Симонова и в пулеметах. Ночью мороз усилится.
– Проверил. Вроде нормально.
– Ну, смотри в оба. Фрицы в любой момент могут появиться.
Но немцев видно пока не было, лишь далеко в стороне кружил самолет-разведчик «Фокке-Вульф-189». Зато на скорости промчались мимо две «полуторки». Капитан Чередник хотел остановить одну из них, но машины, не замедляя хода, исчезли.
– Тыловики драпают, – выругался комбат.
Затем на наши позиции спикировала тройка «юнкерсов». Они наносили удар направленно, по орудийным батареям. Крепко досталось ближним батареям 76-миллиметровых орудий Ф-22. Громоздкие пушки было трудно замаскировать в безлесной степи, и бомбы падали довольно точно.
«Юнкерсы» разбили два орудия и, не заметив взвод «сорокапяток», повернули в сторону другой батареи Ф-22. Там тоже раздались взрывы авиабомб, но разгуляться тройке не дали наши истребители. Два скоростных Ла-5 догнали «юнкерсов», скорость которых была гораздо ниже, чем у «сталинских соколов».
