С наступлением вечера странные осадки уменьшились и наконец прекратились вовсе, оставив лишь какое-то неестественное свечение, заметное в лунном свете. У людей начался зуд. Чесались все. Утром люди продолжали чесаться, у некоторых стали слезиться глаза. Хлопья, пропитавшись потом, сделались черными и липкими. Все попытки смыть их холодной водой оказались тщетными. Всех немного тошнило, а у трех человек началась рвота».
10 Ожирение, иногда сопровождаемое сахарным диабетом, поражает подавляющее большинство населения Тихоокеанских островов. Джеймс Нил в начале шестидесятых годов предположил, что это заболевание возникает в результате генетического «дрейфа», приведшего в данном случае к формированию признака: накоплению жировых запасов в периоды голода. Такой ген, утверждал Нил, является в высшей степени адаптивным у народов, живущих в условиях скудных источников пропитания, когда периоды обжорства сменяются периодами настоящего голода. Однако он может стать смертельно опасным, если люди начинают получать регулярное и достаточное питание с высоким содержанием жира, что и происходит в Океании после окончания Второй мировой войны. В Науру едва успело смениться одно поколение с начала вестернизации, и тем не менее две трети населения в настоящее время страдают ожирением, а треть, кроме того, и сахарным диабетом. Такая же картина наблюдалась и на других островах. То, что опасна не сама по себе генетическая предрасположенность, а ее сочетание с определенными условиями жизни, показывает пример индейцев племени пима. Часть этого племени проживает в Аризоне и питается жирной калорийной пищей. В результате почти все страдают выраженным ожирением и диабетом. Те же пима, живущие в Мексике и ведущие натуральное хозяйство, остаются худыми и здоровыми.
Пингелап
11 Подобное чувство родства могло возникать у глухих путешественников, которые после долгого пути попадали в сообщество глухих. В 1814 году страдавший глухотой французский просветитель Лорен Клерк приехал в школу для глухих в Лондоне. Вот как современник описал эту встречу:
«Как только Клерк увидел их [глухих детей], лицо его необыкновенно оживилось: он был взволнован, как впечатлительный путешественник, который после долгих странствий вдруг совершенно неожиданно попадает в сообщество соотечественников… Клерк приблизился к ним. Он обратился к детям на языке жестов, и дети ответили ему тем же. Это неожиданно начавшееся общение произвело восхитительное впечатление на Клерка и детей; нам же эта сцена показалась столь трогательной и выразительной, что наши сердца наполнились истинным удовлетворением».
Приблизительно то же я наблюдал, когда вместе с моим другом Лоуэллом Хэндлером, страдающим синдромом Туретта, я посетил отдаленную общину меннонитов в провинции Альберта, где этот генетически обусловленный синдром встречается с необычно высокой частотой. Сначала Лоуэлл вел себя скованно и напряженно, стараясь подавить свои тики, но через несколько минут он не выдержал и испустил типичный для синдрома Туретта пронзительный возглас. Все сразу обратили на него внимание, и в этом не было ничего необычного – так случается всегда. Но затем присутствующие заулыбались – они все поняли, – а некоторые даже ответили Лоуэллу своими тиками и восклицаниями. Окруженный собратьями по недугу, Лоуэлл почувствовал, что «вернулся домой». Эту деревню он окрестил «Туреттсвиллем» и даже подумывал о женитьбе на красивой меннонитке с синдромом Туретта, чтобы навсегда остаться здесь и жить счастливой жизнью.
12 Стивенсон писал о свиньях в воспоминаниях о Полинезии в книге «В Южных морях»:
«Свинина – главное мясное блюдо на островах… Многие островитяне живут вместе со своими свиньями, приблизительно так же, как мы живем со своими собаками. Местные свиньи точно так же любят сидеть у очага. Это товарищи островитян по развлечениям и работе. Свиней держат, не в последнюю очередь, для удовольствия. Они умеют разгрызать оболочку кокосового ореха, а иногда (как мне рассказывали) выкатывают орех на солнце, чтобы он треснул сам… Помнится, в детстве нам говорили, что свиньи не умеют плавать, однако на моих глазах одна свинья, взятая нами с собой, выпрыгнула за борт и, проплыв пятьсот ярдов, выбралась на берег и вернулась в дом своего хозяина».
13 Вызывает удивление тот факт, что на Пингелапе действительно почти все зеленое – не только древесная листва, но и плоды – хлебного дерева и пандана. Бананы здесь тоже в большинстве зеленые. Ярко окрашенные красные и желтые плоды – папайя, манго, гуава – не являются местными культурами, их завезли сюда европейцы в двадцатых годах девятнадцатого века.
Дж. Моллон, выдающийся исследователь механизмов цветового зрения, отмечает, что обезьян Старого Света «в особенности привлекают плоды оранжевого или желтого цвета (в противоположность птицам, которые предпочитают красные или пурпурные плоды)». У большинства млекопитающих (на самом деле у большинства позвоночных) зрение является дихроматическим, основанным на корреляции информации, получаемой в диапазоне длинных и средних световых волн, что помогает этим животным ориентироваться в окружающем мире, находить пищу, распознавать врагов и друзей и жить в цветном мире, хотя и не вполне полноценном. Трихроматическое зрение развилось лишь у нескольких видов приматов, именно оно позволяет им различать красные и желтые плоды на фоне сплошной пятнистой зелени. Моллон полагает, что окраска этих плодов эволюционировала параллельно эволюции трихроматического зрения у обезьян. Кроме того, оно помогает обезьянам распознавать по выражению лица биологическое и эмоциональное состояние других животных и использовать эту способность (не в меньшей степени, чем люди) для демонстрации агрессии и сексуального предпочтения.
Больные с ахроматопсией, или с палочковой монохромией (как иногда называют этот дефект), лишены даже примитивного дихроматического зрения, которое, как считают ученые, возникло в палеозойскую эру. Если люди с дихроматическим зрением, по мнению Моллона, «испытывают определенные трудности в различении ярко окрашенных плодов на фоне пятнисто-зеленой листвы, цветность которой сильно варьирует в зависимости от освещения», то можно предположить, насколько большими становятся эти затруднения у людей с монохромным зрением. Остается лишь удивляться, как они выживают в мире, созданном по меньшей мере для существ с дихроматическим зрением. Однако в этом выживании решающую роль способны сыграть адаптация и компенсационные возможности восприятия. Это уникальное восприятие хорошо описала Фрэнсис Футтерман:
«Когда я знакомлюсь с каким-то новым для меня предметом, я тщательно исследую его, прибегая к помощи разных органов чувств. Пробую его на ощупь, нюхаю его, оцениваю зрительный облик (оцениваю все его зрительные свойства, за исключением, конечно, цвета). Я стучу по нему, чтобы узнать, какой он при этом издает звук. Все предметы обладают уникальными свойствами, которые можно воспринять, ощутить и оценить. При различных ракурсах и степени освещения возникают различные светотени. Я наблюдаю все – тусклые участки, блестящие, текстуру, отпечатки, степень прозрачности. Все это я тщательно рассматриваю своим оригинальным способом (эта оригинальность – следствие моего зрительного дефекта, но этот способ позволяет мне создавать мультисенсорные впечатления о предметах). Насколько другим было бы мое восприятие, если бы я умела различать цвета? Не господствовало бы ощущение цвета в моем восприятии предметов и не мешало бы оно восприятию других их качеств?»
