Если в случае стангерии мы имеем дело с «папоротником», который оказался голосеменным растением, саговником, то еще более удивительным представляется пересмотр таксономической принадлежности другой группы папоротников, «язык гадюки» (Ophioglossaceae), которые всегда смущали ботаников наличием некоторых, не характерных для папоротников признаков. Как выяснилось, эти признаки похожи на признаки протоголосеменных, предковой группы, давшей начало саговникам и другим голосеменным. Напрашивается предположение – возможно, достаточно еретическое, – что язык гадюки – это и в самом деле протоголосеменное растение, уцелевшее и произрастающее на Земле уже в течение трехсот сорока миллионов лет.
Есть и еще один аномальный папоротник, посконник (Isoёtes). Он также неожиданно проявил некоторые древние свойства, на этот раз давно вымершего гигантского плауна, произраставшего в палеозое. Когда это выяснилось, скромный посконник, растущий в озерах всего мира, стал поистине филогенетической знаменитостью – живой связью с невообразимо древним, навсегда потерянным миром.
106 История обнаружения и наименований саговников весьма занимательна и очень запутанна. Конечно, Пигафетта, плывший с Магелланом, наверняка видел саговники Гуама и Роты, но при этом его описания столь нечетки и смутны, что мы не можем принять их за достоверные. Нужен глаз ботаника или опытного специалиста по таксономии, чтобы опознать саговник и отличить его от окружающих его пальм. Только в следующем столетии появилась необходимая для этого ботаническая квалификация, и воплотилась она – практически одновременно – в двух людях, Риде и Румфиусе, чьи интересы и жизни оказались во многом схожи. Оба были служащими голландской Ост-Индской компании. Румфиус первым описал саговник на побережье Малабара в 1658 году. Рид, младший современник Румфиуса, стал губернатором Малабара и в восьмидесятые годы семнадцатого века опубликовал труд Hortus Indicus Malabaricus. Саговники Румфиуса и Рида посчитали одним и тем же растением, и оба были названы Линнеем Cycas circinalis. Когда французский ботаник Луи Дюпти-Туар обнаружил саговник на восточном побережье Африки в 1804 году, было вполне естественно, что он назвал и его Cycas circinalis, хотя четверть века спустя выяснилось, что это растение принадлежит другому виду, и его переименовали в Cycas thouarsii.
В течение нескольких последних лет предпринимаются попытки пересмотреть таксономию тихоокеанских саговников; эта задача представляется тем более сложной, отмечает Кен Хилл, что «последовательные реколонизации привели к появлению генетически отличных форм… что облегчалось водным распространением плавучего семенного материала».
Большинство ботаников в настоящее время склонны сохранить название Cycas circinalis за высоким индийским саговником (который изначально фигурировал в сочинении Рида Hortus), растущим на материке и не имеющим плавучих семян. Такова во всяком случае формулировка Хилла: он считает саговники западной части Тихого океана принадлежащими к группе Cycas rumphii, а Марианские саговники, которые он называет Cycas micronesicа, выделяет в самостоятельный вид внутри этой группы. Дэвид де Лаубенфельс, специалист по таксономии саговников из Сиракуз, соглашается с тем, что Cycas circinalis произрастает только в Индии и Шри-Ланке, но полагает, что гуамский саговник принадлежит к ранее названному виду Cycas celebica. Однако гуамский саговник уже двести лет называют Cycas circinalis, и, вполне вероятно, что употреблять его «правильное» название будут только профессиональные ботаники.
107 Нетронутые саговниковые леса пробуждают чувство благоговейного трепета, религиозное и мистическое чувство – и это характерно для любой культуры. Брюс Четвин пишет о Саговниковой долине в Австралии как о «месте чрезвычайной важности», о котором поется в ритуальных песнях аборигенов. Это священное место, куда аборигены перед смертью обязаны совершить паломничество. Сцена умирания в преддверии встречи с вечностью под саговниками («как под древовидными папоротниками») описана в заключительной главе «Песенной тропы» (The Songlines) Четвина.
108 Термин «глубинное время» придумал Джон МакФи. В книге «Чаша и сфера» он пишет о том, как люди, постоянно сталкивающиеся с глубинным временем, геологи, испытывают это ощущение, которое становится органической частью их чувств, эмоций и разума. Он цитирует слова одного геолога: «Начинаешь настраивать свой ум на шкалу планетного времени. Теперь я делаю это почти подсознательно, и это настоящее ощущение единения с Землей».
Но даже у нас, не геологов и не палеонтологов, созерцание папоротников, гинкго, саговников и других форм жизни, которые сохранились на протяжении долгих эпох, тоже должно будить самые сокровенные чувства, внушать нам новый, преображенный и трансцендентный взгляд на жизнь и ее проявления.
