Мои размышления прервал телефонный звонок.
– Таня, это Андрей.
– Узнал? – в нетерпении воскликнула я.
– Записывай адрес. Живет этот самый Михаил Михайлович Сидельников на улице Уральской, дом номер восемь, квартира десять.
– Ой, спасибо тебе, Андрюш! Ты меня очень выручил! Что бы я без тебя делала!
– Погоди, – остановил меня Мельников, – ты ведь еще телефон просила. Забыла, что ли?
– Так ты и телефон узнал? Ой, Андрюша, цены тебе нет!
– Пиши давай.
Он продиктовал мне телефон бывшего мужа Олимпиады, и я убедилась, что это тот самый номер, который значился последним в ее журнале вызовов и с которого Сидельниковой звонили несколько раз подряд. Значит, это действительно звонил ее муж. Что ж, самое время наведаться к нему!
Дом, в котором проживал компьютерщик, находился в Ленинском районе и представлял собой ничем не примечательную блочную девятиэтажку с пятью подъездами. Звонок на входной двери отсутствовал, поэтому мне не оставалось ничего другого, как постучать в обитую коричневым дерматином дверь. В квартире было тихо. Я постучала снова, на этот раз сильнее. По-прежнему никакого движения. Я решила постучать еще раз, третий по счету, но в это время открылась дверь соседней квартиры, и на пороге показалась молодая женщина.
– Ой, а чего вы так сильно стучите? – воскликнула она. – Ой, это вы? Татьяна!
Передо мной стояла Арина – та самая Арина, которая летела в одном самолете вместе со мной и Воскобойниковой из Таиланда. Действительно, мир тесен!
– Ой! – в третий раз воскликнула Арина. – А как вы меня нашли?
– Вообще-то, я ищу Михаила Сидельникова, – ответила я. – Вы с ним соседи? Он дома? Звонка на двери нет, стучу-стучу – никто не открывает.
– Ой, вы не так стучите, – сказала Арина.
– А как надо?
Арина не успела ответить, как из-за ее спины послышался недовольный старческий голос:
– Арина! Ты где? Куда ты делась? Я кричу-кричу, а тебе хоть бы хны! Неужели ты ничего не слышишь?
– Пойдемте ко мне, – пригласила меня Арина, – а то тетушка так раскричится, что весь дом переполошит.
Она вошла в прихожую, я – следом за ней.
– Арина! Сколько можно тебя звать?! – Старуха уже перешла на крик.
– Сейчас иду-у, тетя Ярослава, – пропела Арина и шепнула мне: – Проходите пока на кухню, я сейчас.
И она скрылась в комнате.
На кухне было тесновато, но аккуратно и чисто. Я села за столик, застеленный симпатичной клеенкой с яркими цветами.
– Арина, кто там пришел? – громко спросила тетя Ярослава.
– Это моя знакомая, – ответила Арина.
– Какая еще знакомая? Почему ты отправила ее на кухню? Почему не пригласила в комнату?
– Я не хотела тебя беспокоить. И потом, тетя, у тебя в комнате не прибрано, – замялась Арина.
– А кто виноват? – патетически воскликнула старуха. – Кто виноват, что у меня грязно? Что я живу, как в хлеву? Это ты развела тут грязь, ты, лентяйка бессовестная! Я живу в свинарнике, умираю от голода, а тебе нет до меня никакого дела!
– Тетя, пожалуйста, потише, – пыталась остановить ее Арина. – Как ты можешь говорить, что умираешь от голода, когда я кормила тебя обедом всего полчаса назад?
– Полчаса назад? Ты врешь! Что ты все время мне врешь? У меня с утра маковой росинки во рту не было! Люди добрые! Нет, вы только послушайте, что она говорит! Полчаса назад! Да у меня желудок свело от голода, кишки к спине прилипли! Полчаса назад! – Аринина тетя, кажется, вошла в раж.
– Хорошо, я сейчас принесу тебе еще что-нибудь поесть, только не кричи, пожалуйста, – умоляющим голосом попросила Арина.
Она пришла на кухню, вытащила из холодильника какую-то кастрюлю, поставила ее на плиту и шепотом начала мне объяснять:
– У тетушки старческая деменция, слабоумие. Она забывает, что буквально пятнадцать минут назад уже кушала, и требует, чтобы ее покормили. А психиатр сказал, что нужно сдерживать ее аппетит, потому что это одно из проявлений ее болезни. Но тетя Ярослава ест за десятерых! Причем уминает все за пять минут. Сначала набьет полный рот, потом быстро-быстро пожует – и по новой! И все так неопрятно: пища изо рта вываливается, подбородок весь испачкан!
– Арина-а, – раздался из комнаты уже не крик, а стон, – скоро ты там? Я сейчас умру от голода!
– Иду, уже иду. – Арина быстро вылила из кастрюли в тарелку борщ и буквально выбежала из кухни.
– Чего это у тебя руки дрожат? – громко спросила старуха.
– Нет, что ты, тетя Ярослава, тебе показалось, – ответила Арина.
– Тогда с лицом не пойми что, – не унималась тетя.
– Да нормально все с моим лицом, что ты, в самом деле!
– Ты постоянно мне противоречишь!
– Ах, тетя, я просто устала! – в сердцах ответила Арина, изменив своему традиционному «ой».
– Ах, устала! А от чего это ты устала, позволь тебя спросить?
Арина не ответила на этот вопрос, только тихо сказала:
– Тетя Ярослава, я принесла тебе борщ. Ешь, пожалуйста.
Послышалось громкое чавканье.
– Пересолила, опять пересолила! Что это такое? Ты хочешь, чтобы у меня опять поднялось давление? Ты этого хочешь, я тебя спрашиваю?
– Давай я разбавлю борщ, тогда он не будет такой соленый, – кротко предложила Арина.
– Нет уж, спасибо! Разбавит она! Тогда будет сплошная вода! Лучше уж я так съем, пусть у меня поднимется давление, пусть. Пусть все узнают, что ты, ты довела свою несчастную тетку до гипертонии!
На секунду воцарилось молчание. Потом старуха снова подала голос:
– И чего ты уставилась на меня? Чего стоишь, как истукан? Иди уже.
Арина поспешила вернуться на кухню.
– Тетушка становится просто невозможной, – пожаловалась она, – постоянно придирается, укоряет за все. И требует, чтобы я делала для нее то, что она и сама в состоянии сделать. Вот, например, искупаться она вполне может. Так нет же, прикидывается немощной, кричит, что поскользнется, упадет и вся переломается. Все время твердит, что получит перелом шейки бедра и умрет от этого. Приходится купать ее, как ребенка. А что она при этом вытворяет! И кряхтит, и охает-ахает, и стонет. Как будто я ее так мучаю!
– Арина! – опять раздалось из комнаты.
– Иду, – откликнулась Арина и снова побежала к тетушке. – Тетя Ярослава, ты поела? Тебе еще что-нибудь надо?
– Нет, ничего мне уже не надо. Спасибо тебе, дорогая племянница, уважила ты меня, ничего не скажешь!
– Хорошо, – сказала Арина, – тогда я пойду на кухню.
