* * *
Лора очень устала, поскольку Пегас давно не стучал копытцем в её окошко, а продюсер завтра должен был забрать готовый текст. Вымучивать стихи – дело неблагодарное, они сами должны рождаться, только вот о дате родов забывают оповестить. Но работа есть работа, и Оралова решила создать себе нужное настроение. А что может быть лучше второго концерта Рахманинова для фортепиано с оркестром? Она прилегла на диван и стала смотреть картинки, иллюстрирующие совершенную музыку, которые рисовались в голове нежной гаммой: в розово-голубые овальчики вмешивались фиолетовые крапинки, сменяющиеся белыми облачками. Эта цветовая феерия становилась то маленькой, то громадной, походила на ветвистое дерево и в момент менялась на геометрический коллаж. Ораловой всегда хотелось знать, какого цвета она сама, – с детства пыталась вызвать в мозгу свой собственный оттенок. Возникало что-то красноватое, но неясное, расплывчатое. Сейчас Лора была погружена в состояние абсолютного счастья. Мысли становились ясными и простыми. Такие должны быть и новые стихи. Родилась «Цветная песня», которая рассказывала историю любви поэта-песенника.
Вечером приехал Вячеслав. Это стало традицией: лёгкий ужин с приятной беседой. Дальше дело так и не шло. Оба хотели этого «дальше», но каждый раз что-то мешало. Лора не хотела себе признаваться, что мешает именно она. Сегодня она твёрдо решила всё рассказать Мутовкину, но увидела поблекшую бирюзу…
– Не клеится? – спросила она.
Он помолчал, а потом понял, что ему очень хочется всё рассказать женщине, которая его не осудит.
– Так ты думаешь, что это тот самый Колизей? – Лора услышала душевные терзания капитана и погладила его щёку.
– Есть варианты?
– Конечно! Почему этот человек, с которым ты говорил по телефону, не признал тебя?
– Может, он испугался?
– Чего? Ты сын его жены, возможно, попросил номер его сотового телефона у Розы, чтобы посоветоваться по какому-то вопросу, что здесь страшного?
– Вроде ничего…
– Вот видишь… Почему ты не думаешь о совпадении имён?
– Думаю, думаю. – Он притянул Лору к себе.
– Ты боишься, да?
– Очень боюсь, Лора, очень…
– Тогда отвлекись!
Она отодвинулась, не увидев настороженное лицо Вячеслава, который не понимал её действий.
– Хочешь, я тебе новые стихи почитаю, а ты меня страшно раскритикуешь?!
– Читай, я очень люблю твои стихи…
И она прочла «Цветную песню», а он так и не понял, о ком эти строки.
* * *
– Роза, привет! Это твой сын… Шучу, шучу. Как же ты можешь меня не узнать?! Скажи мне, пожалуйста, как отчество Колизея, а то мне его по имени неудобно называть.
– Ладно тебе, Славик, ему приятно, когда его по имени называют.
– Я и тебя по имени называю, но отчество твоё помню. Скажи, так, для информации…
– Да пожалуйста. Это не секрет, отчество у него весьма специфичное…
«Ага, – подумал он, – а имя – на каждом шагу встречается!» Но озвучивать эту мысль не стал. Услышав отчество, которое произнесла Роза, капитану стало настолько не по себе, что фамилию Колизея он так и не спросил.
* * *
– Илонка, нам повезло! – Сазонова влетела в служебное помещение библиотеки, как вихрь.
– Тише… Тише ты… – зашипела Левина. – Тебя же даже в читальном зале слышно!
– Ладно, – снизила голос подруга, – давай выйдем из этого могильника, я тебе расскажу кое-что.
Дарья два дня до этого не выходила на связь, из чего Левина сделала вывод, что свидание с полковником удалось.
– Что ты узнала? – нетерпеливо спросила Илона.
– Ну даёшь! Ты бы ради приличия для начала спросила, как свидание прошло! – возмутилась Даша.
– Извини…
– Так вот, сообщаю: мужик классный. Замуж позвал.
– Не может быть!
– Опять обижаешь, подруга! На мне что, жениться нельзя?
– Нет, Дашенька, я не об этом… Только быстро всё как-то…
– Ты как целина, ей-богу!
– В каком смысле? – опешила Илона.
– Ну… С незамутнённым сознанием, что ли… Цинизм современной жизни прошёл мимо тебя!
– Ты меня ещё очень плохо знаешь, Даша. Но иногда мне действительно кажется, что у меня по многим вопросам запоздалое развитие. Очень в глаза бросается, да?
– Не переживай! Слушай меня внимательно: мой полковник во сне разговаривает!
– Значит, ты с ним всё-таки…
– Стоп! Сейчас не об этом! Он пока про ГИР этот ничего не бормотал, но несколько раз выкрикнул: «Открытие! Премия! Стокгольм!» Понимаешь, к чему?
– О Нобелевской премии, что ли, грезит?
– Во-во! Утром я его прямо спросила, чем он занимается. Так он засмеялся, по щёчке потрепал и ответил: «Я, Дашуня, большой учёный. Ты на погоны не смотри. Скоро обо мне весь мир узнает!»
– М-да… Макаров про себя то же самое каждый день говорит… И что думаешь?
– Так может, нам повезло и мы сразу на нужного человечка вышли?
– Хотелось бы в это верить!
– Вот и давай верить, тем более что выбора у нас особого нет!
* * *
– Колизей Спартакович, добрый вечер! Это Вячеслав.
– Вячеслав?
– Да. Мутовкин.
– Здравствуйте, очень рад вас слышать. Сейчас я позову Розу…
– Нет-нет… Я хотел бы поговорить именно с вами. Лично.
– Так в чём же дело? Приезжайте к нам в любое время!
– Нет, мне бы хотелось увидеть вас на нейтральной территории.
– Вы меня заинтриговали, Вячеслав. Хорошо, давайте встретимся завтра, часов в пять… Вас устроит?
– Да, вполне.
И Колизей назвал место встречи.
* * *
– Я превращаюсь в истеричного молодого Вертера! – признался Вячеслав.
Лора засмеялась:
– Удивительно, я так не хотела читать эту книгу, но мама заставила. Спасибо ей за это большое. По крайней мере, теперь могу отреагировать на шутку и поддержать разговор с тобой!
– Эрудит! А таких книг много?
– С азбукой Брайля? Достаточно. Видишь, сколько их у меня?
– А что это за книги? – Мутовкин подошел к книжным полкам и потрогал корешки томов, испещрённые дырочками с острыми краями. К нему подошла Лора и стала ощупывать книги:
– Пушкин, Тургенев, «Легенда о Тиле Уленшпигеле», «Гаргантюа и Пантагрюэль», «Мастер и Маргарита»… А… Вот и моя любимая: «Лезвие бритвы» Ивана Ефремова. Удивительная книга!
