Книга Рерих, страница 79. Автор книги Максим Дубаев

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Рерих»

Cтраница 79

Преодолев перевал, 14 октября экспедиция вошла в китайский город Хотан, где столкнулась с теми же проблемами, которые задержали ее в Шринагаре.

Первые дни в Хотане не предвещали никаких неприятностей, Рерихи были приняты самим таотаем-губернатором, и в честь Николая Константиновича даже организовали торжественный прием.

«Трудно было поверить, что мы находимся в Хотане — древнем царстве нефрита и одном из самых цветущих оазисов китайской провинции Синьцзян, — вспоминал Юрий Рерих. — Современный город с крытыми базарами и пыльными улочками скрывал облик древнего Хотана, бывшего когда-то очагом буддийского учения и крупнейшим средоточием торговли Центральной Азии.

В древних китайских анналах город известен под именем Юйтьена; местное название его Кустана, или в китайской транскрипции — Чьиу-са-тан-на (Чьиу-тан)» [275].

Когда, казалось бы, для дальнейшего путешествия ничто не предвещало серьезной угрозы, неожиданно началась чехарда.

События развивались стремительно. Вначале Н. К. Рерих пришел в магистрат за разрешением на зарисовки и фотографирование самого города и его окрестностей. Но тут же получил отказ. Николаю Константиновичу сказали, что руководство обратится за инструкциями к генерал-губернатору провинции. Очень раздосадованный всем этим. Рерих решил заявить протест таотаю и напомнить ему о его обещании содействовать работе экспедиции.

Тем временем из Урумчи прибыл новый судья, и отовсюду поползли тревожные для экспедиции слухи, что он враждебно относится ко всем иностранцам, хотя и кичится своими современными взглядами.

«Началось! — писал в путевом дневнике Николай Рерих. — Приставленный к нам Керим-бек оказался негодяем. Амбань, тупо улыбаясь, говорит:

— В доме писать картины можно, а вне дома нельзя.

Спрашиваем причины; он опять улыбается еще тупее и повторяет то же самое. Просим его письменно подтвердить его заявление, но он наотрез отказывается. Указываем, что экспедиция послана именно с целью художественной работы и что в паспорте нашем это сказано. Амбань трижды глупо улыбается и повторяет свое необоснованное запрещение» [276].

Во всем остальном, внешне, отношения с властями оставались достаточно миролюбивыми.

Вскоре после приема, устроенного в честь профессора Н. К. Рериха, у губернатора заболел младший сын. Елена Ивановна согласилась оказать помощь больному и, взяв лекарства из экспедиционной аптечки, поехала к губернатору. Мальчик вскоре поправился, а спустя некоторое время губернатор-таотай Ma Шао-ву в личной беседе намекнул Юрию Рериху, что доброта его матери спасла участников экспедиции от многих неприятностей в Хотане. Эти недвусмысленные намеки насторожили Рерихов, но так как разрешения на продвижение экспедиции в глубь Тибета все еще не было, быстро покинуть Хотан они не могли.

Спустя несколько дней после приезда в город нового судьи, губернатор неожиданно, вместе со своей свитой и новым судьей, нанес официальный визит в дом, где остановились путешественники, под предлогом выразить благодарность г-же Елене Ивановне Рерих за спасение сына. Губернатор прибыл в сопровождении вооруженной охраны. С самого начала беседы чувствовалось, что у таотая и нового судьи есть какое-то важное сообщение и что-то или кто-то мешает передать его Рерихам. Поэтому Николай Константинович решил пригласить их на чай в комнату Юрия. Он прикрыл двери, ожидая откровенного разговора, но Ma Шао-ву и судью такая обстановка насторожила. Озираясь по сторонам, они внимательно осмотрели комнату и обменялись краткими репликами насчет ящиков, сложенных в углу.

Внезапно таотай кашлянул три раза, дверь распахнулась, и комнату заполнили солдаты, которые выстроились вдоль стен. Рерих посчитав, что, возможно, его экспедиция по каким-то причинам арестована. Но, зная восточный характер, не показал своей растерянности, а только выразил недоумение по поводу такого количества солдат. Таотай в ответ улыбнулся и предложил не обращать на солдат никакого внимания. Разговор продолжился на общие темы, пока, так же неожиданно, судья не заинтересовался китайскими экспедиционными паспортами.

Николай Константинович уже не первый раз предъявлял властям Хотана свои пекинские паспорта, пересланные ему в Индию китайцем Вай-Чао-пу через представителя Китая в Лиге Наций господина Чэн Ло. На этот раз реакция гостей была неожиданной, они насмешливо заметили, что экспедиционные паспорта недействительны в этой провинции, и что пекинское правительство ничего не сообщало о Рерихах и их экспедиции в Синьцзян, и что господин Чэн Ло не имел права давать Рерихам какое-либо разрешение на въезд. При этом судья и губернатор, на искреннее удивление Н. К. Рериха, приняли угрожающий вид. Они стали жестикулировать, плевать на пол и ухмыляться. У Николая Константиновича было только одно преимущество, он мог советоваться на русском языке, не боясь, что его поймут.

Н. К. Рерих решил не уступать, а попробовать показать свою силу, чтобы восстановить кем-то подорванное уважительное к себе отношение. Он предупредил, что власти Хотана не имеют права угрожать экспедиции и презрительно относиться к паспортам и возвращать американскую экспедицию обратно в Лех. Николай Константинович сослался на то, что если разрешения на продолжение экспедиции он не получит в Хотане, то экспедиция безотлагательно свяжется с британским консулом в Кашгаре и потребует у генерал-губернатора Синьцзяна разрешения продолжить свою работу. И тогда местным властям будет очень стыдно за свое поведение, и они тем самым подорвут свой авторитет в международных кругах. После бурной дискуссии таотай со своей свитой и судьей удалились.

На следующий день рано утром судья Чанг снова приехал к Рерихам и сообщил, что от генерал-губернатора Синьцзяна, из Урумчи, получена телеграмма, приказывающая экспедиции вернуться в Индию через перевал Санджу.

Телеграмма оказалась подделанной у местного губернатора, но даже если бы это и было правдой, то вернуться таким путем в Индию Рерихи никак не смогли бы, так как наступила зима и перевал уже давно занесло снегом.

После этого визита судьи Николай Константинович отправил письмо майору Гиллану, британскому консулу в Кашгаре, с просьбой о содействии продвижению экспедиции. Его послали через обычное почтовое отделение, и оно вскоре вернулось обратно с припиской, что губернатор Хотана отдал распоряжение перехватывать всю корреспонденцию, отправленную Рерихами в Британское консульство. Письма и телеграммы, посланные в Нью-Йорк, Париж и Пекин, тоже вернулись обратно. Положение становилось опасным. Николай Константинович еще не знал, что это только начало всех преследований и проволочек, которые им успешно подстраивала английская разведка, считая его экспедицию военно-разведывательной акцией США.

В результате распоряжений властей Хотана экспедиция оказалась совершенно отрезанной от внешнего мира и должна была сама искать какой-нибудь способ связи. Местное население сочувственно относилось к богатым европейцам, захваченным вероломным губернатором. Несколько торговцев даже вызвались отвезти письма Н. К. Рериха в консульство Кашгара. Но больше всех смогли помочь два калмыка, предложившие очень простой способ, которым они сами успешно пользовались. План заключался в следующем: один из калмыков будет стоять с письмом в руках около почты, и в последний момент, когда почтальон уже оседлает лошадь, он подбежит к нему и вручит письмо, например, в Британское консульство, с адресом, написанным по-тюркски и по-китайски. Китайский почтальон сердито воскликнет:

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация