Эйзенхауэр был весьма встревожен ходом войны во Вьетнаме. На пресс-конференции 7 апреля 1954 года он пояснил, что в Азии вполне может случиться «эффект падающего домино»: «Если у вас есть набор косточек и вы поставите их на ребро одну за другой, а затем толкнете одну, они начнут мгновенно падать. То же можно наблюдать в начале процесса дезинтеграции, который может иметь глубокие последствия»
. По словам Эйзенхауэра, угроза международного коммунизма могла распространиться не только на Бирму, Таиланд или Индонезию, но даже на Австралию и Новую Зеландию. Разумеется, он преувеличивал, но сознательно шел на это, чтобы убедить Конгресс и руководство обеих крупнейших партий в необходимости фактически прийти на смену Франции в Индокитае, а затем распространить американскую «зону ответственности» на всё огромное пространство Юго-восточной Азии.
Так у американского президента стала зреть идея азиатской организации по образцу НАТО, для которой он придумал аналогичное название: Организация договора Юго-восточной Азии (СЕАТО). Летом 1954 года по предложению Эйзенхауэра начались переговоры о создании новой военно-политической организации. Их завершению предшествовала важная международная встреча — Женевская конференция министров иностранных дел США, Великобритании, Франции и Китая, проходившая с перерывами в апреле — июле.
На конференции были поставлены корейский и вьетнамский вопросы, однако обсуждение первого из них почти сразу зашло в тупик из-за жесткого противостояния СССР и Китая, с одной стороны, и западных держав — с другой (оба корейских государства на конференцию приглашены не были). Поняв, что договориться не удастся, стороны прекратили обсуждение.
Проблемы Вьетнама, казалось, рассматривались более конструктивно. Американскую делегацию возглавлял уже известный нам Уолтер Беделл Смит, который теперь был заместителем госсекретаря. Президент абсолютно во всём доверял Смиту, полагая, что в нелегких переговорах тот полностью выражает его позицию.
Французы во Вьетнаме терпели новые поражения. Американский президент высказывался о французских союзниках чуть ли не презрительно: «…прыгают то вверх, то вниз каждый день… Они считают себя великой нацией сегодня, а назавтра им становится жаль самих себя»
. Впрочем, почти такого же невысокого мнения он был теперь и о Великобритании, объявившей, что окажет помощь Франции: «…не может подготовить несколько сот техников, которые обеспечили бы нормальные полеты в Индокитай»
.
Эйзенхауэр опасался, что западный мир может полностью потерять былое влияние в этом регионе и оно перейдет к Китаю и СССР. Возможное военное вмешательство Китая в развитие событий на Индокитайском полуострове он считал настолько опасным, что подумывал даже о нанесении по Китаю «удара отмщения». Весной 1954 года в Белом доме царили почти панические настроения. Смит был отозван, а возвратился в Женеву уже в качестве не участника, а наблюдателя.
Заявления президента в кругу сотрудников были противоречивыми и свидетельствовали скорее о тягостных раздумьях, нежели о подготовке решений. В беседе с госсекретарем Даллесом он не исключил, что США вмешаются во вьетнамские события, но заявил, что никогда не допустит, чтобы его страна «пошла в Индокитай в одиночку». Вслед за этим зашла речь о возможной войне против Китая: «Если США начнут войну против коммунистического Китая, не должно быть половинчатых решений или действий мелкого масштаба. Военно-морские и военно-воздушные силы должны будут нанести мощный удар с применением новейших видов вооружения по аэродромам и портам континентального Китая»
.
Эйзенхауэр понимал, что это будет означать начало третьей мировой войны с применением ядерного оружия, о чем он еще совсем недавно говорил как о величайшей катастрофе для всего человечества. Размышляя над такой нерадостной перспективой даже в случае победы США (бывший генерал мог думать только о победном исходе войны), он представлял себе картину павшего под ядерными ударами Советского Союза: «Допустим, такая победа будет одержана… Откроется гигантская территория от Эльбы до Владивостока, растерзанная и разрушенная, без правительства, без средств связи, на которой умирают люди от голода и бедствий. Я спрашиваю, что делать цивилизованному миру в этой ситуации», — и приходил к трезвому умозаключению, что «победа может быть лишь в нашем воображении», а следовательно, война вселенского масштаба просто недопустима
.
Очевидно, жесты Китая и СССР по поводу расширенного вмешательства во вьетнамскую войну также были демонстративными. Постепенно военная тревога в высших американских кругах улеглась. 21 июня 1954 года были подписаны Женевские соглашения по Индокитаю, предусматривавшие прекращение огня, временное разделение Вьетнама на две части по 17-й параллели (вооруженные силы Вьетминя предусматривалось перевести на север, а войска Франции и подчиненные ее командованию вьетнамские части — на юг), проведение в 1956 году выборов на всей территории страны с целью ее воссоединения и определения ее будущего устройства, демилитаризацию Вьетнама и соседних Лаоса и Камбоджи (всем им гарантировалась независимость), создание международной комиссии по наблюдению за выполнением этих договоренностей. Американская делегация по указанию президента не подписала Заключительную декларацию Женевской конференции, в которой были сформулированы достигнутые соглашения, но в особом документе, одобренном и частично отредактированном Эйзенхауэром, заявила, что будет их соблюдать
. Белый дом считал достигнутые соглашения трудновыполнимыми, ибо обе стороны не были удовлетворены результатами и претендовали на полное овладение всей территорией страны. Тем не менее мир, по крайней мере на время, был достигнут.
Никто не знал, что произойдет в Индокитае в следующие годы. Своим поведением во время женевских переговоров Эйзенхауэр явно демонстрировал пессимизм или по крайней мере осторожность. Но и он не мог предположить, что предстоит вторая война, еще более кровавая и разрушительная, которая в конце концов приведет к фактическому поражению США и воссоединению Вьетнама под коммунистическим руководством. Пока же в день подписания Заключительной декларации Эйзенхауэр в противоречии с только что оглашенной позицией заявил, что США «не считают себя связанными с принятыми решениями», а сам он «продолжает вести активные переговоры для скорейшего создания коллективной обороны в Юго-восточной Азии»
.
После Женевских соглашений вступил в завершающую стадию процесс образования СЕАТО. 8 сентября 1954 года был подписан Манильский договор, согласно которому Великобритания, Франция, Австралия, Новая Зеландия, Филиппины и США обязались совместно оборонять не только свои владения, но и весь регион Юго-Восточной Азии, в частности Индокитай. Соответствовало ли это положение Заключительной декларации Женевской конференции? Споры по этому поводу идут до сих пор и будут продолжаться, так как формально речь шла лишь об обороне, по существу же Южный Вьетнам фактически попадал в орбиту американской внешней политики.
Через месяц после создания СЕАТО Эйзенхауэр выступил с заявлением о полной поддержке образованного в Южном Вьетнаме правительства Нго Динь Зьема. У Эйзенхауэра не было выхода. Все, что он знал о южновьетнамском политике, сводилось к одному слову — антикоммунист. Спецслужбы не предупредили американского президента, что Зьем к тому же политический авантюрист, и это неведение в будущем сыграло немалую роль. Например, в 1955 году Эйзенхауэр был поставлен перед фактом референдума в Южном Вьетнаме, в результате которого был осуществлен «законно оформленный» раскол страны. Перестаравшиеся приспешники Зьема подсчитали, что «за Республику Вьетнам» проголосовали 98,2 процента избирателей, значительная часть которых были «мертвыми душами»; в столице Сайгоне «за» высказались около шестисот тысяч человек, тогда право голоса имели около 450 тысяч
.
