Что касается белого духовенства, то было бы естественно предположить, что, отдавая все силы на разрешение текущих проблем, оно не находило времени для занятий наукой и литературой. Однако это не совсем так. Архиепископ Руана Маурилиус заслуженно пользовался репутацией одного из самых эрудированных людей Нормандии. А труд епископа Авранша Джона «De Officiis Eclesiasticis» теологи считают существенным вкладом в развитие литургии западной христианской церкви. Конечно, Маурилиус и Джон Авраншский – фигуры исключительные. Но и другие епископы были небезразличны к науке и считали себя обязанными способствовать ее развитию. Наиболее широкую известность на этом поприще получила деятельность Жофрея Котанского и Одо Байеского. О щедрости Жофрея в средневековой Нормандии вообще слагали легенды. И хотя рассказывают в основном о богатейших пожертвованиях, сделанных им после 1066 года, есть все основания полагать, что и до завоевания Англии он потратил немало средств на развитие церкви. Более того, достоверно известно, что часть их пошла на приобретение культурных ценностей. Согласно источникам, он купил для церквей своей епархии огромное количество служебных книг, в числе которых значились редчайшие манускрипты. Среди дарений, полученных кафедральным собором Котанса до похода в Англию, числятся великолепные алтарные сосуды из золота и серебра и драгоценные церковные одеяния. Конечно, летописцы склонны преувеличивать подобные деяния современников. Но даже со скидкой на это ясно, что епископ Котанса Жофрей немало сделал для того, чтобы превратить главную церковь своей ослабленной епархии в собор, достойный великого герцогства.
Помощь, которую оказывал епархиальной церкви епископ Одо, была не менее, а в ряде случаев даже более значительна. Он был щедрым меценатом, поощрявшим искусных ремесленников. Одно из наглядных тому доказательств – великолепное внутреннее убранство кафедрального собора Байе и орнаменты, украшающие это прекрасное здание снаружи. Известно, что он выделял средства и на развитие созданной при этом соборе школы. Есть основания полагать, что идея создания знаменитого гобелена из Байе принадлежала ему лично. Более того, по некоторым (к сожалению, точно не подтвержденным) данным, епископ Одо являлся, как бы сейчас сказали, спонсором издания «Песни о Роланде» в ее самом раннем из дошедших до нас вариантов. Он постоянно контактировал с прелатами соседних областей, в частности с Марбодом, епископом Рене, и, возможно, Хильдебертом Турским, по вопросам, связанным с обучением нормандцев за рубежами герцогства. Помощь способным молодым людям – еще одна отличительная черта его деятельности. Одо регулярно отправлял за свой счет молодых людей на обучение в ведущие научные центры Европы, прежде всего в Льеж. Многие из тех, кто получил образование благодаря ему, заняли впоследствии высокие посты в англо-нормандской церкви. Например, на средства Одо Байеского в Льеже обучались Турстан, будущий аббат Гластонберийский, и Вильгельм из Ротса, ставший по возвращении деканом Байе, а затем аббатом Фекана. Но самым ярким примером является судьба неких Томаса и Самсона. Сыновья никому не известных Осберта и Мюреля, эти два юных клирика были отправлены своим епископом в Льеж, окончили его и сделали блестящую карьеру. Томас одно время был казначеем Байе, а с 1070-го по 1096 год – епископом Йорка. Самсон сначала также стал казначеем Байе, а затем, с 1096-го по 1115 год, занимал епископскую кафедру Вустера. По-моему, фактов достаточно, чтобы признать, что епископ Байе Одо был не только политическим деятелем, но и одним из самых щедрых меценатов своего века.
Некоторые ученые связывают расцвет церковной и особенно монастырской жизни Нормандии с общеевропейскими тенденциями культурного развития. Действительно, большинство выдающихся представителей монашества не были нормандцами, а пришли из других стран, в основном с севера Италии и из Рейнской области. Однако в герцогстве они встретили самый теплый прием и обрели там вторую родину. Впрочем, ренессанс нормандской церкви XI века не был изолированным явлением. По сути, мы наблюдаем здесь начало процесса, который в XII веке стал повсеместным.
Жизнеспособность нормандской церкви и ее стремление к единству прекрасно отражаются в решениях архиерейских соборов провинции Руан. Достоверных сведений об организации такого рода мероприятий в X веке нет, но в годы правления герцога Вильгельма они собирались. Известно, что епископы регулярно проводили синоды своих епархий. Судя по источникам, советы на уровне всей метрополии также были довольно частым явлением. К сожалению, информация о том, что на них происходило, носит отрывочный характер, даже точные даты проведения большинства из них не известны. Тем не менее, до нас дошли сведения о наиболее значительных из них.
В октябре 1047 года на совете нормандских епископов, состоявшемся в окрестностях Кана, было провозглашено признание Священных перемирий. В самом начале своего понтификата, то есть до 1048 года, архиепископ Може созывал совет архиереев провинции Руан, документы которого частично сохранились. В 1054-м или 1055 году собор в Лизье утвердил смещение архиепископа Може, а уже следующий совет епископов метрополии провел архиепикоп Маурилиус. Более точные сведения имеются о двух других соборах, созванных им 1 октября 1063 года в Руане и в 1064 году в Лизье. В июле 1066 года состоялось расширенное синодальное заседание в Кане по случаю освящения аббатства Святой Троицы.
Изучение этих важных для Нормандии событий ограничено сравнительно небольшим количеством дошедшей до нас информации. Но имеющихся документов достаточно, чтобы составить представление о проблемах, которые волновали деятелей реформируемой церкви, и о том, как к ним подходили в Нормандии времен Вильгельма Завоевателя. Первый собор, созванный архиепископом Може, осудил симонию. При архиепископе Маурилиусе нормандские епископы на своих советах приняли ряд не менее важных решений. Они выступили за введение для священнослужителей обета безбрачия и создание свода обязательных для духовенства молитвенных правил, а также осудили учение Беренжара, как сомнительное с точки зрения религиозных догматов. Перечень обсуждавшихся вопросов говорит о том, что нормандская церковь шла в ногу со всей католической Европой, а иногда и опережала ее. Например, архиепископ Може уже в 1047 году (а возможно, даже раньше) утвердил решение собора нормандских иерархов о запрете торговли церковными должностями и отдал соответствующее распоряжение всем подчинявшимся ему клирикам. Аналогичное правило было утверждено папой Львом IX только в 1049 году вместе с другими реформами, предложенными Реймским собором. Важно отметить, что архиепископ Маурилиус, несмотря на смещение Може, считал себя его законным преемником, и проводившиеся при нем соборы подтвердили ранее принятые решения. Такая преемственность оказалась очень полезной в будущем. Опираясь на акты, регламентирующие деятельность нормандских священнослужителей, Вильгельму Завоевателю в 1066–1087 годах было сравнительно легко проводить церковную политику, которая дала такие впечатляющие результаты не только в Англии, но и для Западной Европы в целом.
Кстати, о решениях нормандских епископов герцог Вильгельм имел не только теоретическое представление. Известно, что он лично участвовал в соборах, на которых были приняты наиболее важные из них. Правда, на первом совете прелатов Руана, проведенном архиепископом Може, Вильгельм в силу своей молодости присутствовать не мог. Но уже на Канском соборе 1047 года он, судя по всему, был. А о его поездке 1054–1055 годов вместе с папским легатом на заседание церковного совета в Лизье, равно как и об участии в Руанском соборе 1063 года, имеются абсолютно достоверные сведения. В документах следующего важного епископского совета, состоявшегося в 1064 году в Лизье, прямо говорится, что он был проведен под председательством «Вильгельма, славнейшего герцога нормандцев». После ознакомления с подобными документами уже не кажется спорным утверждение Вильгельма Пуатьеского, который писал, что церковные соборы Нормандии того периода проводились «по распоряжению герцога и при его непосредственной поддержке». Вильгельм Завоеватель, согласно этой точке зрения, старался не только лично присутствовать на епископских советах, но и играть роль «арбитра» в происходящих на них дискуссиях. Очевидно, что герцог считал решения, принятые епископатом, крайне важными для Нормандии, и узнавать о них из вторых рук для него было неприемлемым.
