В ранние годы маленький Говард, как утверждали все, видевшие его в то время, походил на хорошенькую маленькую девочку. До шести лет он носил длинные густые волосы, про которые говорили, что это настоящая золотая грива. Именно с такой прической он изображен на известной детской фотографии с родителями, где Говард одет в платьице.
Однако этот снимок — единственный в своем роде. Уже на фото, где Лавкрафт изображен в возрасте восьми лет, он выглядит обычным мальчишкой и облачен в обычную подростковую одежду. И в том, что Сюзен наряжала маленького Лавкрафта в платье, нет ничего необычного для тех времен, когда никто и не помышлял об особой моде для младенцев. Тем более не стоит воспринимать эту фотографию как свидетельство неких ранних половых аберраций.
Всю жизнь Лавкрафт сохранял явное предубеждение по отношению к гомосексуализму, не проявляя в поведении никаких женоподобных манер или особенностей. К тому же Сара Сюзен могла просто-напросто мечтать о дочке и в чаду этих мечтаний наряжать сына в девичью одежку.
На самого Говарда эти эскапады родительницы никак не повлияли. Он вырос совершенно нормальным мальчишкой с совершенно нормальными мальчишескими интересами. И сам настоял, чтобы его коротко остригли, уничтожив роскошную, но якобы «девчоночью» длинную прическу.
В 1898 г. Сюзен пыталась записать сына в танцкласс, однако Лавкрафт заявил, что испытывает омерзение при одной мысли о танцах. Он процитировал при этом только что выученную латинскую фразу, заимствованную у Цицерона: «Почти никто не танцует трезвым, если только он не безумен».
Избежав уроков танцев, Лавкрафт не сумел (да и не захотел поначалу) избежать уроков игры на скрипке. Он говорил, что играть у него получалось все лучше и лучше, да только нудность скрипичных упражнений породила стойкую неприязнь к музыкальным штудиям. Он возненавидел скрипку, возненавидел классическую музыку, у него снова начались нервные расстройства, и в итоге доктор посоветовал ему прекратить занятия.
Позднее Лавкрафт любил подчеркивать, что в детстве был одинок, не терпел шумных игр, ненавидел прыгать и скакать. Многие из его детских развлечений действительно характерны для ребенка, способного долго и упорно играть в одиночестве. Например, он обожал строить из маленьких игрушек огромные ландшафты: целые игрушечные деревни и даже города. При помощи кубиков и солдатиков Говард создавал панорамы сражений. Лавкрафт даже сам делал игрушечных человечков и обряжал их в самодельные костюмы, населяя ими свои миниатюрные поселения.
В 1900 г. он получил летом первый велосипед, быстро обучился езде на «железной лошади» и к концу года уже вполне уверенно сидел в седле. Любовь к велосипедным катаниями Лавкрафт сохранил на протяжении целых десятилетий.
Активно читая различную литературу, Лавкрафт продолжал сочинять собственные произведения, причем самого разнообразного толка. Например, он написал две чисто исторические работы (ныне утраченные) «Ранний Род-Айленд» и «Исторический отчет о прошлогодней войне с Испанией». Две книги, «Замороженный пират» Ф. Рассела и «Повесть о приключения Артура Гордона Пима» Э. По, пробудили интерес Лавкрафта к географии Антарктики. Эта внимательная заинтересованность холодным южным континентом впоследствии проявилась и в его собственных сочинениях, в итоге породив знаменитый роман «Хребты Безумия».
В одном из ранних писем Лавкрафт упоминает о том, что следил за новостями о путешествии в Антарктиду норвежца Карстена Эдберга Борхгревинка, состоявшемся в 1898–1900 гг. Вдохновившись этим событием, Говард создал несколько текстов об исследовании Антарктики, прошедших еще в 40-х гг. XIX в., — «Плавание капитана Росса», «Исследования Уилкса» и «Антарктический атлас».
Не переставал Лавкрафт работать и над поэтическими текстами. Его «напыщенная» (как он сам ее характеризовал) книжка «Поэмата минора» была посвящена богам и героям Древней Греции и Рима. Это очень любопытное подражание античным текстам, а по качеству стихотворение вполне сравнимо с более поздними поэтическими произведениями Лавкрафта. (Это, кстати, наводит на весьма неприятные размышления о качестве его стихов в принципе.)
С 1902 г. Говард начал увлекаться астрономией. Он приступил к постоянным наблюдениям за небом, стал покупать соответствующие книжки, а также сочинять статьи на астрономические темы для собственных кустарных изданий и местной прессы. Сюзен, конечно же, поощрила новые занятия сына — от нее в подарок он получил три телескопа, один из которых Лавкрафт хранил почти до самой смерти.
Среди его околонаучных работ этого периода выделяется «Научная библиотека» в девяти книгах, созданная в 1903–1904 гг. и посвященная астрономическим знаниям. Из нее уцелели книги «Селенография», «Телескопы» и текст о Сатурне и его кольцах.
Многие из детских периодических изданий Лавкрафта печатались на гектографе, что был достаточно дешево. Во всяком случае, родственники Говарда безропотно оплачивали счета за размножение текстов, которые получали от местных типографий.
Одним из первых периодических изданий Лавкрафта стал «Род-Айленд джорнэл оф астрономи» («Род-Айлендский журнал астрономии»). Всего было издано 69 выпусков этого журнала, выходивших с августа 1903 по январь 1904 г., затем — с апреля по ноябрь 1905 г. и с января 1906 по апрель 1907 г. В январе и феврале 1909 г. появилось еще два дополнительных выпуска.
Стандартный номер «Род-Айлендского журнала астрономии» состоял из обзорных колонок, специальных статей, схем, новостных заметок и рекламы.
В номере от 1 ноября 1903 г. в журнале можно найти интересную новость о том, что прошлой ночью «корреспондент издания» нанес визит в обсерваторию Лэдд при университете Брауна, расположенную на Дойл-авеню. Этим корреспондентом был, конечно же, сам Лавкрафт. После этого Говарду разрешили свободно посещать обсерваторию, приезжая туда на велосипеде в любое время, когда ему заблагорассудится. Позднее он говорил, что получил искривление шеи из-за неумеренного заглядывания в телескоп в подростковом возрасте.
Между тем, выпуская каждое воскресенье «Род-Айлендский журнал астрономии», Лавкрафт одновременно возобновил и издание «Научной газеты», посвященной проблемам химии.
Переживая юношеское увлечение наукой, Говард познакомился и с литературой, проникнутой романтикой открытий, — он принялся внимательно и упорно читать Жюля Верна. Влияние великого француза сразу же сказалось и на прозаическом творчестве Лавкрафта — он написал чисто научно-фантастический рассказ о противоположной стороне Луны, где путешественники с Земли обнаруживают воздух и воду.
Придаваться столь усердным научным упражнениям Лавкрафт смог, вероятно, потому, что был вынужден опять бросить школу. После 1903 г. он вновь обучался только на дому.
Однако всего за год школьного обучения Говард сумел завести себе несколько близких приятелей из числа соучеников. В частности, его друзьями стали братья Манро, жившие недалеко от его дома, на Паттерсон-авеню, а также Роберт Эпхем и Стюарт Колмен. Возможно, еще одним его другом был Кеннет Таннер. И даже двадцать пять лет спустя Лавкрафт мог легко перечислить имена и прозвища всех своих одноклассников.
