Известность Чэмберсу принес сборник «Король в желтом», изданный в 1895 г. Это собрание фантастических, пугающих и частично сюрреалистических рассказов было хорошо принято читателями и высоко оценивается критиками по сей день. Однако более поздние фантастические истории Чэмберса не имели успеха, и он переключился на написание реалистических романов с мелодраматическим оттенком. Как ни странно, именно эти тексты оказались коммерчески наиболее успешными. Вынужденный работать в том литературном направлении, какое приносило исправный доход, Чэмберс все-таки иногда возвращался к фантастическим рассказам, позднее включенным в его сборники «В поисках неведомого» и «Полиция!!!».
Писатель скончался 16 декабря 1933 г. в больнице, в своем родном Нью-Йорке.
«Король в желтом», по сей день считающийся вершиной писательских усилий Чэмберса, был высоко оценен Аавкрафтом в эссе «Сверхъестественный ужас в литературе». Он писал об этом сборнике: «“Король в желтом” — серия почти не связанных между собой рассказов, разве что некоей чудовищной и запретной книгой, которая несет с собой страх, безумие, сверхъестественную трагедию, и в этой серии автор достигает высот космического ужаса, несмотря на шероховатости и несколько банальную и аффектированную культивацию атмосферы готической мастерской»
[340]. Некоторые авторы (например, Лин Картер) находили черты сходства между «Королем в желтом» и «Некрономиконом», но это очень поверхностное наблюдение. В первую очередь выдуманную книгу Чэмберса отличает то, что она является пьесой, из которой в сборнике даже приведены две вымышленные цитаты — в самом начале и перед рассказом «Маска». А книга Абдула Альхазреда по своему содержанию — скорее собрание мифов и магических рецептов. Опытный колдун может спокойно использовать магические формулы из «Некрономикона», тогда как чтение «Короля в желтом» неизбежно приводит к безумию и гибели.
Судя по текстам Чэмберса, в пьесе всего три действующих персонажа — Кассильда, Камилла и сам Король в желтом (он же — неизвестный в маске). Действие ее развивается в древнем городе Каркоза у берегов озера Хали, судя по всему, находящемся за пределами Земли, в звездном скоплении Гиады. (Все эти наименования Чэмберс заимствовал у А. Бирса, из его рассказов «Житель Каркозы» и «Бог пастухов».) Прочитавшие «Короля в желтом» больше ни о чем другом не в состоянии думать и говорить. Вот как это описано в рассказе «Желтый знак»: «Наступила ночь, и время потекло медленней, а мы продолжали бормотать друг другу что-то о Короле и Бледной Маске, и вот где-то вдали городские часы пробили полночь. Мы говорили о Хастуре и Кассильде, а туман снаружи сгущался и клубами вертелся возле наших окон, подобно волнам у берегов Хали»
[341]. Позднейшее отождествление Лавкрафтом и Дерлетом Короля в желтом с Хастуром, якобы одним из Великих Древних, сделано на основании финала рассказа «При дворе Дракона», где душа героя попадает в адский огненный мир и слышит шепот Короля: «Страшно впасть в руки бога живого».
В рассказе «Желтый знак» также упоминается и загадочный артефакт, который героиня дарит возлюбленному: «Открыв шкатулку, я поразился ее содержимому. Внутри на розовом шелке лежала заколка из черного оникса, и на ней чистым золотом были изображены какие-то таинственные знаки. Но это оказались не арабские и не китайские иероглифы, и, как я потом узнал, они вообще не принадлежали ни к одному известному человеческому языку»
[342]. Жуткий кладбищенский сторож с лицом покойника приходит за этим знаком, и это приводит к гибели героев рассказа. Лавкрафт упомянул, пусть и несколько невнятно, Желтый знак в рассказе «Шепчущий в ночи» в письме одного героя к другому, на этот раз четко связав артефакт с Хастуром: «Существует, например, тайный культ сатанистов — вы, как эрудированный в области мистики человек, поймете, если я свяжу их с Хастуром или Желтым знаком»
[343]. Впоследствии эту мистифицирующую литературную игру разовьет О. Дерлет, окончательно уничтожив всю многозначность, таинственность и неопределенность, присущую образу Короля в рассказах Чэмберса.
Несколько завуалированно «Король в желтом» был упомянут и в лавкрафтовском поэтическом цикле «Грибы с Юггота», в двадцать седьмом сонете:
Последний из Древнейших, миру враг.
Лицо его закрыто желтой маской,
Чьи шелковые складки выдают
Черты столь фантастичные, что люд
Издревле говорит о них с опаской
[344].
Но в целом влияние Чэмберса на Лавкрафта явно меньше, чем принято считать. Он познакомился с его книгами, будучи уже сложившимся писателем, в момент перехода к новой фазе творчества. Лавкрафт с благодарностью использовал некоторые элементы из книг предшественника для литературной игры в общую псевдомифологию, однако герои и стиль создателя «Короля в желтом» оставили его равнодушным. (Гораздо большее воздействие Чэмберс, с его склонностью к описанию романтических отношений между персонажами даже в «ужасных историях», оказал на Дерлета.)
Обобщенный же взгляд на роль писателя в развитии хоррора Лавкрафт жестко и нелицеприятно высказал в соответствующем разделе «Сверхъестественного ужаса в литературе»: «Очень искренними, хотя и не без обычной для 1890-х годов манерной экстравагантности, были ранние сочинения об ужасном Роберта У. Чэмберса, ставшие чрезвычайно известными как произведения другого жанра… Нельзя не пожалеть, что он не развивал это направление в своем творчестве, хотя мог бы стать настоящим мастером»
[345].
Глава 14
НЕВИДИМЫЙ И САРКАСТИЧНЫЙ СОАВТОР
Похороны тети Лилиан и летние поездки нанесли очередной удар по бюджету Лавкрафта, и он вновь принялся искать возможности для заработка. Так на его горизонте и появилась очередная дама, желавшая, чтобы ее сочинения подверглись литературной обработке. Ее звали Хейзл Хилд, а проживала она в штате Массачусетс. Лавкрафта ей порекомендовала М. Эдди, жена его приятеля К.М. Эдди. Самое любопытное в истории взаимоотношений Хилд и Лавкрафта это то, что он заинтересовал ее не только как писатель. Впрочем, сомнительно, чтобы эти отношения вылились во что-нибудь более значимое, чем романтический обед при свечах, который Хейзл Хилд организовала соавтору, когда фантаст посетил ее родной Сомервилль. Во всяком случае, сам он никаких усилий по развитию отношений не предпринял. Более того, создается впечатление, что Лавкрафт сделал все, дабы его контакты с клиенткой остались сугубо деловыми.
