Книга Григорий Потемкин, страница 61. Автор книги Ольга Игоревна Елисеева

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Григорий Потемкин»

Cтраница 61

Кстати, у самого Гельбига обвинений против Потемкина нет, как и рассказа о дуэли, что странно, если учесть крайне недоброжелательное отношение саксонца к светлейшему князю. Это, вероятно, и ввело Лопатина в заблуждение: при Гельбиге версия еще не бытовала, а Пушкин ее уже знал. Следовательно, она появилась в первой четверти XIX века.

На самом деле в дипломатической среде о ней заговорили гораздо раньше. В 1783 году маркиз де Парело, чрезвычайный посланник короля Пьемонта и Сардинии, писал: «Князь Голицын, молодой человек, исполненный достоинств, привлекал взоры государыни, но не пользовался поддержкой Потемкина, который, опасаясь, что не успеет посредством всевозможных интриг отодвинуть его назад, …счел более удобным навлечь ему ничем не вызванную ссору. Один молодой офицер и г. Шепелев приняли на себя это унизительное поручение. Князь Голицын… дрался, как лев, но погиб. Вопреки здешним законам против поединков, г. Шепелев не подвергся никакому наказанию и вскоре женился на одной из племянниц князя» [511].

Парело — автор уже знакомой читателю истории про хрустальный глаз, и достоверности в его версии убийства Голицына примерно столько же. Источники, повествующие о дуэли, указывают не на Шепелева, а на секунд-майора Н. И. Лаврова. Племянница Потемкина Надежда Васильевна Энгельгардт вышла замуж не вскоре после дуэли, а спустя четыре года, в 1779 году, и не за Шепелева, а за П. А. Измайлова. Еще через четыре года она овдовела, встретила Шепелева и венчалась с ним в 1783 году.

Как видим, ни одна деталь не стоит на месте. Что же произошло в действительности? К счастью, сохранились материалы допросов Голицына и Лаврова, ссора которых имела давние корни. Эти документы проливают свет на запутанное дело.

Впервые имя Лаврова появляется в записке Екатерины к московскому обер-полицмейстеру Н. П. Архарову 15 сентября 1775 года в Яропольце, во время поездки в имение графа 3. Г. Чернышева. «Николай Петрович, — говорит императрица, — князь Петр Михайлович Голицын просит у меня сатисфакцию на майора Лаврова, и как сей человек вам отдан, то не освободите его прежде моего приезда; но как судить можно по его поступкам, что он сумасшедший, то дозволяю вам его отдать на Рязанское подворье, о чем генерал-прокурору можно дать знать» [512].

Однако после возвращения из Яропольца и по ознакомлении с допросами, учиненными врагам, государыня изменила свое мнение о Лаврове. Она даже прониклась к нему сочувствием, о чем писала Потемкину: «Признаюсь, что вина Лаврова уменьшается в моих глазах. Лавров, пришед в дом князя Голицына с тем, чтоб требовать за старую обиду, офицерской чести противную, сатисфакцию, …получил от князя отпирательства, слова и побои горше прежних, …был посажен в погреб, потом в избу и, наконец, в полиции, где и теперь под строгим арестом». Далее в записке императрица отмечает, что «в сем деле служба и честь смешена и легко потерпеть могут». «Для такого рода дел во Франции… помнится, установлен суд маршалов Франции. Пришло на ум отдать ее на суд кавалерам святого Георгия» [513].

Дело и правда казалось щекотливым, поскольку виноват явно был Голицын, но Лавров, требуя сатисфакции, с одной стороны, шел против закона, запрещавшего дуэли, а с другой — нарушал служебную субординацию. На допросе он показал, что после окончания кадетского корпуса был выпущен корнетом в Санкт-Петербургский карабинерный полк, полковником которого был тогда Голицын. Их ссора относилась к 1768 году, когда во время построения полка Голицын ударил Лаврова палкой. «После чего, не могши быть у него более в команде, просился я в другой полк и написан был в Новогородский карабинерный… И с того времени положил намерение искать с ним свидание, надеясь должного от него признания» [514], то есть сатисфакции. Лавров ожидал удовлетворения долгих семь лет, поскольку служил с Голицыным «всегда розно». Он искал встречи, писал Голицыну письмо, даже однажды взял отпуск на двадцать девять дней, но обстоятельства складывались не в его пользу. Один раз во время войны с польскими конфедератами враги оказались в Ченстоховской крепости, но случай вновь развел их. Голицын в это время уже командовал корпусом, для него Лавров был слишком мелкой сошкой, вероятнее всего, он даже позабыл о нем.

Однако Лавров-то не забывал. История напоминает пушкинский рассказ «Дуэль». Та же антитеза между офицером бедным, но благородным, и богатым баловнем судьбы, презирающим таких противников.

«Узнав, что князь Голицын в Москве, разсудил от него… взять удовольствие моей обиды, — писал арестант, — и потому 15 числа сего месяца поехал я в дом к нему и начал тем, что я тот Лавров, кой был некогда в его полку, и надеюсь, что вашему сиятельству нетрудно узнать причину моего приезда. …Но в ответ получил, что я повеса и что я пришел с ним в дом его дратца, и, толкнув меня в грудь, принимался за лацкан».

На шум прибежали офицеры Голицына и его лакеи. Хозяин дома крикнул им, чтобы они били Лаврова, «как бешенова». Визитера скрутили. «Тогда ж не упустил князь Голицын покуситца ударить меня в щеку, когда за руки меня несколько людей держали, а за косу держал лакей его». Некрасивая сцена: Голицын еще и отвешивает пощечину человеку, который не может ему ответить. У Лаврова отняли шпагу и заперли в погребе, затем его отвезли в полицию.

В 1775 году Голицын был для секунд-майора лицом еще более недосягаемым, чем в 1768-м. Генерал-поручик, обласканный при дворе, да еще собиравшийся жениться на дочери главнокомандующего Москвы. Князь подал прошение о сатисфакции, но императрица пустила дело законным порядком. Она приказала снять показания не только с Лаврова, но и с Голицына. Это очень характерная деталь: видимо, «куколка» не настолько вскружил Екатерине голову, как уверяют сторонники версии об «изменническом» убийстве.

Голицын всячески старался подчеркнуть неофициальный характер разбирательства. Так, свой допрос, без сомнения, для него очень неприятный, он называет «Записка для памяти». Удар палкой Голицын отрицал. «Сколько мне помнится, я, будучи в строю, замахнулся на него шпагою». Князя удивляло то обстоятельство, что восемь лет Лавров и не вспоминал ни о какой обиде, а сделать ему это было нетрудно, особенно во время совместной службы в Польше.

Иначе описана и сцена в доме Голицына. «Стал он мне говорить об своей мнимой обиде. …Не дожидаясь от меня никакого ответа, кинувшись на меня, ухватил за горло» [515]. Прибежали офицеры и взяли Лаврова под арест.

Потемкин как вице-президент Военной коллегии пригласил для решения дела трех генерал-фельдмаршалов К. Г. Разумовского, П. А. Румянцева и 3. Г. Чернышева. К ним присоединились три полных генерала И. Г. Чернышев, Я. А. Брюс и М. В. Берг. Они заслушали показания и признали поведение Лаврова, нарушившего субординацию, «неприличным и дерзновенным», его дело должно было быть передано обычному военному суду. Самому Голицыну дали понять, что будет желательна его отставка.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация