Если рассуждать логически, то зачем храмовнику мог понадобиться круг мертвых? Неужели он задумал вызвать кого-то из обители богов? Уж не мать ли Рикки? Неплохое предположение, кстати. Но кем могла быть та женщина, которая произвела на свет этого юнца? Зло не берется ниоткуда. Чаще всего оно приходит по наследству. Неискупленные грехи, давние проклятия, кровавые преступления – за все это чаще всего приходится отвечать именно детям. Беда только в том, что в храмовнике я не чувствовала того зла, близость которого поднимает шерсть на моем загривке всякий раз при взгляде на его сына. Да, Шерьян отвратительный, несговорчивый и до зубового скрежета властный тип. Но в то же время он обычный человек, по жилам которого течет красная горячая кровь. Надо признаться, я бы пожертвовала многим, чтобы безнаказанно располосовать руку его сына. Почему-то не оставляет меня дурное предчувствие, что из этих глубоких царапин начнет сочиться бурая слизь, не имеющая никакого отношения к крови живых существ.
Мы остановились на ночлег, лишь когда светлая песчаная тропка окончательно скрылась во мраке. Ехать дальше сейчас было, по крайней мере, глупо и жестоко по отношению к лошадям. Да и люди не могут без отдыха. Если, конечно, на миг забыть, что я принадлежу к нечисти, а не к человеческой расе. По-моему, из нашей троицы больше никто не нуждался во сне. И Шерьян, и Рикки выглядели до омерзения бодрыми и свежими, будто только что выбрались из прохладной ванны.
– Тут остановимся, – распорядился храмовник, когда мы поравнялись с невысоким кряжистым деревцем. – А завтра с самого рассвета продолжим путь. Тефна, до круга далеко?
Я невольно вздрогнула от неожиданного обращения. Затем с явной неохотой принюхалась, пытаясь не обращать внимания на мурашки, которые вновь табуном пробежали по спине.
– Если не торопиться, то дня через четыре будем, – наконец решила я. Немного помолчала и добавила со вздохом сожаления: – Если не очень торопиться. А так трое суток. Гнать лошадей тоже сильно нельзя: падут, где же замену брать?
– Об этом не беспокойся. – В темноте лица храмовника не было видно, но я могла бы поклясться, что он сейчас довольно улыбается. – Скакуны из моей конюшни намного более выносливы, чем обычные животные. Значит, послезавтра уже будем на месте.
– Но я-то не из твоей конюшни и вряд ли выдержу такую скачку, – не удержалась я от язвительного замечания и с приглушенным стоном спешилась. Поясница и внутренняя поверхность бедер налились тупой пульсирующей болью. Да уж, не думала, что верховая езда настолько мучительное занятие.
– Выдержишь, – буркнул Шерьян. Затем прищелкнул пальцами, зажигая неяркий огонек в ладони, и с некоторой обеспокоенностью посмотрел на меня.
Я тут же приняла как можно более беспечный и независимый вид. Вот еще, не хватало свои слабости напоказ выставлять.
– Иди сюда, – на удивление ласково попросил Шерьян, благоразумно смягчив в голосе приказные нотки. – Посмотрим, что можно сделать с такой изнеженной нечистью.
– Не надо со мной ничего делать, – испуганно отозвалась я, но послушно сделала шаг навстречу храмовнику. Остановилась и гордо задрала подбородок, пытаясь изобразить, будто сама не понимаю, что мне понадобилось рядом с Шерьяном.
– Отлично, – прошептал храмовник. Затем присел на корточки и неуловимым движением крепко обнял меня за колени.
Я сначала замерла от столь странного поступка, а потом отпрыгнула в сторону. Понятное дело, Шерьян в результате не удержался и едва не ткнулся носом в землю. Но дело уже было сделано – по ногам прошлась теплая расслабляющая волна, которая с легкостью уничтожила все последствия недавней верховой прогулки.
– И зачем так резко реагировать на обычное проявление внимания и заботы? – недовольно спросил Шерьян, поднимаясь и отряхивая штаны от прелой травы. – Неужели трудно понять, что ты мне сейчас нужна здоровой, чтобы в седле без проблем держалась?
– Предупреждать надо! – огрызнулась я, пытаясь не сгореть на месте от стыда. – Мало ли что от вашей семейки ожидать можно. Уж больно опыт печальный.
Шерьян по своему обыкновению ответил на это лишь язвительным смешком. Я насупилась и перевела взгляд на Рикки, который, не обращая никакого внимания на нашу перебранку, уже устраивал себе мягкое ложе под деревом. Иначе говоря, нагло забрал все одеяла и блаженно вытянулся во весь рост на земле. Хорошо хоть раздеваться полностью не стал, просто скинул сапоги и рубаху.
– Тефна, присоединяйся. – Перехватив мой взгляд, он призывно поманил меня пальцем. – Уж я с удовольствием согрею тебя этой ночью.
– Обойдешься, – фыркнула я и заозиралась в поисках более подходящего, а главное – безопасного места.
– Под утро сильно похолодает, – неожиданно поддержал нахального мальчишку Шерьян. – Тефна, не глупи, ты замерзнешь.
– Ты намекаешь, что я должна разделить столь жалкое ложе с твоим сыном? – возмущенно осведомилась я и с ледяным презрением посмотрела на храмовника. – Не ожидала от тебя, если честно.
– Что ты. – Он спрятал улыбку в уголках губ. – Я говорю лишь о том, что нам надо спать рядом, чтобы не простудиться. И если общество Рикки тебе так неприятно, то можешь смело ложиться с моего края. Клянусь, что не буду к тебе приставать.
По всему выходило, что храмовник прав. Под утро в здешних краях бывает ощутимо холодно. Вот радости-то всю оставшуюся дорогу сопли глотать и чихать. Не думаю, что Шерьян поспешит меня вылечить в случае обычной простуды. Ведь она не помешает мне держаться в седле.
Но гордость не позволила согласиться на предложение храмовника. Да за кого он меня принимает, если думает, что я поспешу с ним в одну постель лечь?! Мало ли что в итоге изо всего этого безобразия может получиться. Поэтому я лишь презрительно фыркнула и, подхватив тонюсенькое одеяльце, гордо улеглась в нескольких шагах от храмовника. Если совсем уж замерзну – в кошку перекинусь.
– Как знаешь, – с легким неудовольствием произнес Шерьян и сам опустился на землю. Потом хлопнул в ладоши, погасив магический огонек. Поэтому последние его слова прозвучали уже в полной темноте: – Но если совсем невмоготу станет, то знай, что я всегда без проблем подвинусь.
Я закашлялась, не сразу сообразив, чем можно ответить на столь наглое заявление. А когда нашлась – храмовник уже старательно глубоко дышал, изображая спокойный сон.
– Не очень-то и хотелось, – тихонько прошептала я и отвернулась, уткнувшись лбом в какую-то кочку.
Оказалось, спать на свежем воздухе весьма приятно. По крайней мере, я моментально провалилась в глубокое забытье, не успев даже как следует посетовать на свою несчастливую жизнь, но при этом не забыв крепко прижать к себе книгу.
Тем удивительнее было, когда утром я проснулась в объятиях Шерьяна. Точнее, это я обнимала Шерьяна, прильнув к нему всем телом. Словно накануне не ложилась в таком отдалении от храмовника.
Если честно, вставать и закатывать скандал совсем не хотелось. Мне было так уютно и хорошо под двумя одеялами, что хотелось громко заурчать от удовольствия и лизнуть Шерьяна в знак благодарности. Тем более что драгоценный подарок Аджея был еще при мне – под правой рукой, что я поспешила проверить сразу после пробуждения.
