Книга Дашкова, страница 152. Автор книги Ольга Игоревна Елисеева

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Дашкова»

Cтраница 152

В начале XIX в., пожалуй, впервые в русской истории интеллектуальные круги общества столкнулись с проблемой личной памяти о прошлом и ее неоднозначной интерпретации. Люди перестали мыслить одинаково. А за устное высказывание «своей правды» уже не карали свыше. Обстановка была много свободнее, чем позволяли старые законы – теперь почти не применявшиеся. А контраст с царствованием Павла I столь разителен, что и малое послабление казалось «вольностью».

Для княгини изменение настроений в обществе стало особенно важным. Покойный государь посягал на ее память, старался заставить думать, будто славные страницы биографии были позорными. А свою память и свою интерпретацию событий Дашкова хотела передать потомкам. Но ее голова хранила такие картины жизни императорской семьи, какие не понравились бы ни одному государю, будь он хоть либерал, хоть консерватор, хоть ангел во плоти, хоть строгий блюститель присяги.

То, что знала Дашкова, не могло быть издано в России. Во всяком случае без купюр. А чтение мемуаров убеждает: они целиком огромная купюра. Поэтому, смеем утверждать, княгиня с самого начала хотела издать воспоминания в Англии, о чем говорят и ее угрозы Потемкину.

В те времена мемуары часто ходили в списках. Их копировали для себя, от руки, и передавали для чтения тем, кому было интересно. Однако княгиня не рассчитывала на этот круг. В России, по горячим следам, нашлись бы лица, способные возразить и возмутиться вопиющими несообразностями, как сделал брат Дашковой – Семен Воронцов. «Записки» были адресованы читателю, заранее комплиментарно настроенному к Дашковой и отделенному от описываемых событий, если не временем, то общей неосведомленностью.

Для помощи в задуманной работе княгине потребовался бы человек образованный, литературно одаренный и принадлежащий британской культурной традиции. Она нашла таких помощников в лице Марты и Кэтрин Уилмот (Вильмот). Первая приехала к княгине в 1803 г. погостить и осталась в качестве компаньонки. Вторая навещала сестру.

С именами этих девушек связан один из самых спорных периодов в биографии княгини – время написания воспоминаний. Их роль как в частной жизни Екатерины Романовны, так и в работе над мемуарами крайне неоднозначна. Сама княгиня считала Марту добрым ангелом, посланным ей, чтобы скрасить одинокую старость. Компаньонка старалась поддерживать этот образ. В последнее время Марту все чаще называют хитрой вымогательницей, много получившей от богатой метрессы. Говорят, что если бы не многочисленные приживалки, в том числе и мисс Уилмот, княгиня имела шансы восстановить отношения с детьми. Что изданные в Англии записки – плод фальсификации.

На наш взгляд, для белого ангела Марта слишком много пеклась о собственных интересах. Для черного – слишком много сделала, увековечивая память «русской матери». На бумаге ею владели высокие чувства, но в реальности она действовала со сметкой и расчетом. А разве не такой была сама княгиня? Под старость судьба подарила Дашковой встречу с собственным отражением. Могла ли Екатерина Романовна устоять?

Корабль, на котором 28-летняя Марта прибыла в Петербург, назывался «Доброе намерение». Именно добрым намерением можно было объяснить и сам визит. Кузина старинной подруги Дашковой – Кэтрин Гамильтон – происходила из семьи портового служащего в Корке и была ирландкой протестантского вероисповедания. В первом же столичном доме, куда пришла мисс, у Полянских, ее ожидали страшные рассказы о скупости и чудачествах Дашковой. Но и сама гостья вызвала немалый интерес. Срок ее приезда – год или два – заставлял задумываться. Говорили, что девушка бежит от несчастной любви, или даже от смерти жениха. Марта уверяла, будто отправилась в путь, чтобы сменить обстановку родного дома, ставшую для нее тягостной после смерти брата Чарльза. Однако, как уже верно заметили исследователи, в письмах мисс Уилмот к родным она ни разу не упомянула о Чарльзе или вообще о терзающих ее печалях, о том, что под опекой доброй княгини постепенно проходит ее «равнодушие к окружающему миру».

Нет среди корреспондентов и имени мисс Марии Марлоу Уилмот, еще одной кузины Марты. Между тем письмо к этой особе, отправленное Дашковой вскоре после приезда гостьи, ясно говорит о характере взаимоотношений двух, уже не слишком молодых, но незамужних сестер [50]. Княгиня, представляясь кавалером Марты, оспаривала право кузины ухаживать за ней. «Мисс Мария Вильмот мучила свою двоюродную сестру своими изобретательными и прелестными проказами. Я делаю то же самое… Остается узнать, у кого это получается лучше». Кузина отвечала, что просто «сражалась» с Мартой «на кулаках». «По окончании сражения мы любили друг друга еще сильнее» {1051}.

Если перед нами пример куртуазной игры, то, похоже, девушки заигрались. Возможно, Марте пришлось уехать, чтобы пресечь нелестные слухи. Точно такие же позднее распространятся и в Москве.

Хотя гостье было под тридцать, семидесятилетняя княгиня воспринимала ее как «дитя» и приняла с распростертыми объятьями. Письма Марты домой полны упоминаний о подарках, которыми Екатерина Романовна буквально осыпала ее. «У меня на шее сверкает опал, обрамленный бриллиантами, и четыре нитки жемчуга – то и другое подарок княгини, ей, кажется, нет большего удовольствия, нежели одарить меня» {1052}, – писала Марта кузине Елизавете в январе 1804 г. «При первой возможности перешлю… нож Роберту, великолепный набалдашник для трости – батюшке (это княгиня посылает от себя), матушке – мой портрет, стоивший кучу денег, агатовое кольцо – Китти» {1053}. В другом письме матери сказано: «Для вас у меня есть маленькая коробочка с черепаховыми фишками для карт». Отцу: «Яйцо, подаренное мне княгиней [на Пасху], это два бриллианта, которые я буду носить в серьге будущей зимой»; «Три атласных платья, сердоликовые серьги с жемчугом, медальон, обрамленный жемчужинами – вот некоторые из подарков, сделанные мне княгиней». Трудно поверить, что об этой щедрой женщине говорили, будто она спарывает с платьев позументы!

Зимой 1804 г. Дашкова заказала четыре портрета со своего «милого ангела» – две миниатюры и два ростовых маслом. «Княгиня убеждена, что Матти – совершенная красавица. Сомневаться в этом – ересь» {1054}, – писала в 1805 г. приехавшая погостить Кэтрин.

В апреле 1804 г. после приступа Екатерина Романовна, ужаснувшись, что в случае своей смерти оставит Марту без гроша, презентовала ей тысячу фунтов, а потом вручила конверт, в котором находилось 13 тыс. фунтов стерлингов. Вскрыть его следовало только после кончины Дашковой. Кэтрин сообщила домой, что «Матти протестовала, плакала, а затем на пакете написала следующее: “Если я умру раньше моей любимой княгини Дашковой, я завещаю этот пакет ей, а если она откажется принять, я оставляю его сыну княгини…” Церемония передачи пакета состоялась 22 августа». Итак, Екатерине Романовне дарили ее собственные деньги, и, похоже, никто не видел в происходящем фарса.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация