– Я уже здесь, – сказал Дэвид. – Извините за опоздание.
– Эй! – воскликнул Зак, который придерживал стул для Эммы – она выглядела очень хорошенькой в облегающем платье, которые снова вошли в моду. – Никаких проблем. Я уже предупредил, что ты чуть опоздаешь.
Дэвид перевел взгляд на Пенни. Та не сводила с него своих больших голубых глаз.
– Я все слышал, – заметил он.
– О-о, прошу тебя, не начинай!
Надо проявить великодушие и не отвечать на колкости Пенни. Независимо от того, кто виноват, каждый их спор начинался именно так. Один из них что-то говорил – на первый взгляд безобидное, но в интонации и мимике угадывалось столько яда, что им можно было убить слона. Больше он на это не купится. Он обещал маме – и, кстати, себе самому, – что придумает, как помириться с сестрой.
Он пожал руку жениху Пенни:
– Расс, рад тебя видеть.
– Привет, Дейв.
Дэвид повернулся к Пенни, дотронулся до ее плеча:
– Не хочу с тобой ссориться.
Смерив его подозрительным взглядом своих пронзительных голубых глаз, она все же поняла, что брат отказывается начинать войну. Подумав, она кивнула:
– Я тоже. Мама очень волнуется из-за сегодняшнего ужина. Давай не будем его портить.
– Перемирие! – провозгласил Расс. – Кто-нибудь, известите СМИ.
– Как мило, – заметил Зак, садясь рядом с Эммой.
Дэвид ждал, пока рассядутся остальные. Расс сел напротив Пенни, рядом с Эммой. Значит, ему отвели его обычное место, рядом с мамой. По другую руку от него сядет сестра.
– Здравствуй, папа! – сказал он.
– Сынок, как прошел день?
Ха! Вопрос с подвохом.
– В трудах.
Стол ломился от еды: его любимый ростбиф, окорок – очевидно, ростбифа было недостаточно, огромное блюдо запеченной фаршированной картошки, салат и разные овощи. Он не успел пообедать. Совсем забыл о еде. Так увлекла его горячая и страстная Аманда Леблан.
Он занял свое место и расстелил на коленях салфетку.
– Здра-авствуйте, мои дорогие! – В столовую вплыла мама. Она причесалась и наложила свежий макияж. – Как у вас дела?
Все заулыбались. Мама подходила ко всем и целовала каждого в щеку. Потом она подошла к Дэвиду и остановилась, выразительно глядя на него. Старший сын по-прежнему был одет, «как будто он сбежал из тюрьмы».
Дэвид понимал, что его внешний вид не порадует маму, но он и так пришел домой позже, чем собирался; если бы потратил еще пятнадцать минут на переодевание, он нарушил бы ее тщательно составленное расписание.
– Ах, Дэвид! – воскликнула мама. – Неужели нельзя было…
– Уже? – удивился отец. – Что случилось?
– Мама злится, потому что я в джинсах. Прошу прощения. Весь день я носился по делам. И пришлось выбирать: принять душ, переодеться и рисковать, что ужин остынет, или только наскоро помыться. Я решил не портить ужин.
– Так или иначе, твоя судьба предрешена, – сказал Зак.
– Аминь, братец.
Пенни пустила по кругу корзинку с булочками; себе, правда, не взяла.
– Надеюсь, – отозвалась мама, – мы услышим хорошие новости.
Дэвид взял две булочки и передал корзинку маме.
– Хм… Пятьдесят на пятьдесят. Я уговорил ее поехать к детективу. Весь день она провела, делая новый эскиз, за что ты перед ней в неоплатном долгу. Кроме того, она согласилась сделать реконструкцию по черепу. Кстати, пока она сидела в лаборатории и изучала череп, почему-то опечатали дом, в котором она живет и работает.
– Опечатали?! – ахнула мама, мигом забыв о том, что сын одет неподходящим образом.
– Скорее всего, произошла ошибка. Хотя дом и старый, он отлично сохранился. В общем, пока я перевез ее в свою квартиру, чтобы ей было где работать. А жить она будет в отеле, пока все не разъяснится.
Мама передала дальше корзинку с булочками и спокойно сказала:
– Дэвид помогает мне раскрыть еще одно старое дело.
Отец, сидевший на другом конце стола, закашлялся, едва не подавившись. Расс подскочил к нему и похлопал его по спине.
– Все в порядке, дорогой? – хладнокровно спросила мама, и Дэвид невольно усмехнулся.
Вид у отца был встревоженным, лицо раскраснелось – и, скорее всего, вовсе не от кашля.
– В порядке. О чем речь – уж не о том ли, что вы с Айрин подслушали вчера за ужином? Надеюсь, вы не подставили нас в очередной раз?
– Нет. Разумеется, нет. Утром я говорила с Айрин. Дайсы охотно нам помогут… Так что на сей раз делом займется Дэвид.
Что дальше? Дэвид подцепил на вилку пару ломтиков ростбифа, подумав, взял еще и ветчины.
– Нет-нет, больше я ничего тебе не обещал. Выполнил твою просьбу – и все. Дальше пусть этим занимается кто-нибудь другой. Я не детектив и совершенно точно не адвокат по уголовным делам.
В ту минуту – нет, секунду, даже миллисекунду, – как последние слова слетели с его губ, он о них пожалел. Он сразу понял, что выразился неудачно. Как будто снова отделяет себя от остальных членов семьи. Пенни ему никогда такого не спускала. Папа и Зак, как всегда, встанут на ее сторону, а мама попытается сохранить нейтралитет.
Ничего, он сейчас все наладит.
– Я вовсе не имел в виду…
– Да, Дэвид, – протянула Пенни, – всем нам известно, что ты выбрал гражданское право. В чем дело? Тебе скучно? Ты перешел на темную сторону?
– Пенни, – негромко произнес Расс.
Дэвид вздохнул и поднял руку вверх:
– Все нормально. Я неудачно выразился. Я собирался сказать, что не хотел никого обидеть.
Пенни принялась резать лежащий у нее на тарелке ростбиф.
– Впервые в жизни, да?
Похоже, перемирие закончено. Он с себя ответственность не снимает. И ему есть с чем бороться – с мелкой завистью, например. Пенни была не только младшей в семье, но и единственной девочкой, так что ей прощали многое из того, что не спускали мальчишкам. Став взрослой, она сделалась правой рукой отца; со временем она унаследует семейную фирму. Дэвид отлично помнил, что сам отказался от такой чести. И все же он позволил зависти усилить презрение к сестре. По крайней мере, до недавнего времени, когда он сообразил, что завидует не той роли, какую Пенни играет в фирме, а одобрению отца.
Пора положить конец вражде.
Дэвид встал, бросил салфетку на стол и дернул сестру за рукав:
– Пойдем со мной. Нам надо поговорить.
– Если хочешь поговорить, говори здесь!
– Отлично. Поговорим здесь. Я вернулся. Понятно? Переехал сюда из Бостона, и знаешь почему? Потому что хочу снова чувствовать себя частью нашей семьи.
