– Твоя матушка, наверное, очень энергичная особа.
«Детка, ты и понятия не имеешь, как ты права!»
– Совершенно верно. И чутье у нее безошибочное, потому что фирме удалось раскрыть и второе убийство.
Аманда выпрямилась, по-прежнему держа наготове карандаш, но ее жесты и мимика – неподвижные плечи, поджатые губы – говорили о том, что она перешла от любопытства к обороне. В помещении как будто резко похолодало.
Вот оно! Ну, будь что будет. Вперед!
– Вчера за столом моя мать сидела недалеко от тебя. Она подслушала твой разговор с детективом. Тем, который нашел неопознанный череп.
Аманда положила карандаш на стол и отодвинула блокнот. Подняла руки и втянула щеки; взгляд у нее стал тяжелый, непримиримый, отчего она сразу превратилась из милого котенка, которого так и хотелось погладить, в женщину-амазонку, готовую к бою.
В самом деле, где она пропадала всю его жизнь?!
– Нет, – сухо ответила она.
– К сожалению, моя мать тебя засекла. Теперь тебе не вырваться.
– Ну почему же? Вчера я уже объяснила детективу, что не занимаюсь такими вещами. Мой опыт в области криминалистической реконструкции можно назвать очень ограниченным, и это еще мягко сказано. Да, я в свое время собиралась прослушать соответствующий курс, но на практике никогда ничем подобным не занималась. Я просто не гожусь для такой работы.
– Откуда ты знаешь, что не годишься, раз никогда не занималась такой работой?
Аманда побарабанила пальцами по столешнице.
– Дэвид, мне очень жаль. Передай своей маме, что я ценю ее чуткость. И все же вынуждена отказаться. Продолжать разговор бессмысленно, мы тратим время впустую. Ну а картины для твоей новой квартиры я с радостью нарисую.
– Отлично! Но пожалуйста, послушай хоть немного про реконструкцию.
Аманда хмыкнула и растянула губы в невеселой улыбке. Дэвид невольно пожалел ее. Он-то знал, какими упорными бывают Хеннингсы.
– Поверь, – сказал он, – я целиком и полностью разделяю твои чувства!
– Ты тоже юрист, как твои родственники?
– Да.
– Так я и знала. Вот откуда характерная цепкость!
Дэвид понял, что пора попробовать другой подход. Ему не терпелось пригласить Аманду на ужин. Кроме того, хотя Аманда ни о чем не подозревает, ему очень нравится пикироваться с ней.
Он наклонился вперед и посмотрел на скульптуру во второй половине студии.
– Я смотрю на твое творение и сразу понимаю, что ты талантлива.
– Спасибо. Комплимент засчитан!
Она скрестила руки на груди, глядя на него в упор и буквально прожигая в нем дыру. Дэвид невольно восхитился ею.
– Всегда пожалуйста. Итак, о чем идет речь? Необходимо опознать труп неизвестной жертвы преступления. Она заслуживает достойных похорон. Возможно, ее близкие до сих пор не знают, что с ней случилось.
– Дэвид…
– Даже если тебе кажется, что у тебя недостаточно опыта, кому будет хуже, если ты попробуешь? То есть… криминалистическая реконструкция – довольно специфическая отрасль, вряд ли в нашем городе много таких специалистов.
– Я только напрасно потрачу время – свое и всех остальных.
– Я тебе заплачу.
Она опустила голову.
– Ты заплатишь за то, что я попытаюсь воссоздать по черепу лицо, хотя вероятность успеха совсем небольшая?
Видимо, да. Кстати, последнее предложение вырвалось у него абсолютно спонтанно, его, можно сказать, понесло. Почему бы нет? Не жаль никаких денег, когда речь идет о том, чтобы отделаться от мамы.
– Да. В самом худшем случае нашу жертву так никто и не опознает. В лучшем случае твое творение поможет полиции выяснить, что случилось, а родственников избавит от ненужных сомнений и страданий. А ты получишь гонорар… Так что никто не останется в проигрыше. Ну, как тебе мой план? Я не вижу в нем недостатков!
Если ему так нужны недостатки, она сейчас укажет ему один из них. Такой огромный, что, если у нее ничего не выйдет, а дело вполне может окончиться неудачей, она на много лет окажется в творческой депрессии. Остро сознавая собственную уязвимость, Аманда предпочитала избегать ситуаций, касающихся чужого будущего. Она усвоила этот урок у теперь покойной матери.
Она набрала в грудь воздуха и вспомнила ясное весеннее утро десять лет назад, когда ее мать наглоталась таблеток. Аманда напомнила себе, хотя и так никогда о том не забывала, что испытала, дотронувшись до безжизненного маминого тела. До того дня она и не подозревала, насколько холодным может быть труп.
Сейчас тяжелые воспоминания помогали ей сосредоточиться. Она должна убедить одного необычайно настойчивого и цепкого красавца юриста в том, что и ей упрямства не занимать.
Аманда приказала себе остыть. Остудить горящий мотор, потому что… в общем, не стоит напрасно тратить силы. Всю жизнь она питала слабость к мужчинам на мотоциклах… Она села поудобнее, небрежно закинула ногу на ногу и пожалела, что на ней мешковатые джинсы.
– Дэвид, поверь мне, недостатков у твоего плана сколько угодно. Бывало, на основании фоторобота, сделанного по рисунку художника, подозреваемых отправляли за решетку. Я не хочу брать на себя такую ответственность. – Она обвела студию рукой. – Предпочитаю рисовать и лепить на радость моим клиентам.
Он кивнул, но, судя по всему, до капитуляции было еще далеко. Аманда поняла это по тому, как он смотрел на нее; в его ярко-голубых глазах мелькали веселые искорки. Он явно наслаждался их спором.
Благодаря своему росту и широким плечам Дэвид заполнил все поле ее зрения. Просто поразительно, что такой здоровяк родился у миниатюрной миссис Хеннингс! Фигурой он пошел явно в отца, любимца журналистов. На лоб ему упали пряди темных, почти черных волос, и он отбросил их назад, на секунду прижав длинными пальцами, словно требуя, чтобы волосы лежали ровно. Девчонка, скрытая в глубине души Аманды, не просто затрепетала. Внутри у нее все загорелось.
Ух ты!
Предмет ее нескромных мыслей жестом показал на бюст, над которым она трудилась все утро:
– Можно взглянуть?
– Конечно.
Он не спеша подошел к скульптуре, разглядывая ее, и Аманду словно обдало жаром. Он внимательно изучал ее творение, склоняя голову то к одному плечу, то к другому. Казалось, даже в такое время он излучал сексуальную энергию. Аманда залюбовалась его волевым подбородком. Лицо у него такое идеальное, что ей захотелось его вылепить.
И остудиться нечем: у нее нет вентилятора.
– Ну, что думаешь? – спросила она.
– Думаю, что твое произведение исключительно. Учти, я хвалю тебя не потому, что мне от тебя что-то нужно. – Он улыбнулся. – Никогда не перехожу определенных границ, в том числе не хвалю то, что этого не заслуживает. Впрочем, здесь…
