– Неплохо, – произнес храмовник, восседая на мне и крепко прижимая мои руки к земле. – Можно сказать, даже хорошо. Скорость, конечно, еще аховая, но это дело наживное.
– Слезь с меня! – прошипела я, дергаясь и безуспешно пытаясь освободиться из его захвата. – Что за дурная привычка меня постоянно ронять? Между прочим, я ушиблась!
– Да ладно, – скептически протянул Шерьян, явно не поверив. – Не выдумывай, Тефна. Я проконтролировал твое падение.
Я обиженно засопела, не найдя что возразить на столь самоуверенное заявление. Впрочем, Шерьян практически сразу встал и протянул мне руку.
– Оказывается, ты не совсем безнадежна, – проговорил он с такой самодовольной интонацией, что мне нестерпимо захотелось треснуть его палкой по голове. – Считай, что сегодня обед ты заслужила по праву.
Я гневно поджала губы и, кряхтя, сама поднялась с земли, не прибегая к помощи храмовника. Затем с нарочито болезненной гримасой потерла в очередной раз пострадавшую пятую точку. Шерьян, не выказывая ни малейшего сочувствия к моей боевой травме, лишь весело пожал плечами, будто говоря – сама виновата.
– Никто меня не любит, – пожаловалась я в окружающее пространство. – Только бьют и издеваются всячески. Сволочи, одним словом.
– Ага. – Шерьян кивнул. – И одна из этих сволочей сейчас намерена плотно отобедать. Так что можешь и дальше оставаться здесь и стенать по поводу своей тяжкой доли. Если, конечно, в итоге не боишься остаться голодной.
После этих слов храмовник развернулся и пошел к дому, даже ни разу не оглянувшись, чтобы проверить, иду ли я следом.
– Дождешься ты у меня... – рассерженно пробормотала я себе под нос. – Кошки тоже могут быть злопамятными и мстительными.
Еще раз громко вздохнув, я поспешила в дом. Иначе действительно останусь голодной до вечера.
За обеденным столом сегодня царила непривычная тишина. Иркший с самого утра отправился по каким-то делам в Мейчар и обещал вернуться только к позднему вечеру. Если честно, я была даже рада этому обстоятельству. Не нравился мне названый брат Шерьяна, ой как не нравился. Нет, он не оскорблял и не обижал меня, напротив, старался быть как можно более приветливым хозяином. Да мы и не виделись часто. Я практически все свободное время проводила на тренировках с Шерьяном. Иркший в свою очередь часто уходил в деревню на весь день, а возвращался только вечером. За месяц, который прошел с момента моего возвращения из мира мертвых, мы общались лишь за ужином. Точнее, он общался, а я молчала, уткнувшись в свою тарелку. Уж больно отвратительные разговоры вел Иркший. Настолько отвратительные, что несколько раз я выходила из-за стола в самом начале трапезы и, извинившись, голодной скрывалась в своей комнате. Поскольку боялась, что не выдержу и разобью тарелку о голову вредного старика.
Любимой темой для разговора у Иркшия была бывшая работа Шерьяна. Он с каким-то болезненным сладострастием выспрашивал брата, сколько нечисти тот убил и каким именно образом. Понятное дело, Шерьян лишь отшучивался, бросая на меня виноватые извиняющиеся взгляды. Тогда старик сам начинал вспоминать все известные ему способы умерщвления «проклятых созданий бога-отступника». Начиная от варки заживо и заканчивая четвертованием. При этом Иркший то и дело закатывал глаза и довольно причмокивал.
Конечно, Шерьян пытался перевести ежевечерние разговоры на другую тему. Сначала – мягко, задавая вопросы по хозяйству или интересуясь деревенскими сплетнями. Потом – более жестко, несколько раз даже грубо осадив брата. Но тот не смущался от подобного. Напротив, словно радовался, что его рассказы вызывали столь возмущенный отклик у невольных слушателей.
Я пыталась вызвать Шерьяна на серьезный разговор. Сказать, что мне неприятны подобные темы, тем более за столом. Мол, аппетит портится и кошмары потом снятся. Но Шерьян отказался обсуждать со мной поведение брата. Лишь коротко извинился и напомнил, что мы гости в этом доме, поэтому должны проявить уважение к хозяину.
С тех пор эта тема была под запретом у нас. Мне оставалось лишь терпеть неприятные беседы, втайне подсчитывая дни, когда мы наконец-то покинем дом Иркшия. Однако Шерьян еще ни разу за все это время не завел разговор об отъезде. Интересно, не передумал ли он везти меня к эльфам? Ведь оговоренный месяц, который мы должны были выжидать до отъезда к Гворию, уже минул.
Все эти мысли пронеслись у меня в голове, пока я молча уплетала за обе щеки наваристый борщ, щедро приправленный сметаной и свежим луком. Храмовник же задумчиво крошил в свою тарелку хлеб, практически не прикоснувшись к еде.
– Шерьян! – Наконец я осмелилась нарушить установившуюся продолжительную паузу и задать наболевший вопрос. – Сколько нам еще оставаться в гостях у Иркшия? Ты же видишь, я полностью выздоровела. По крайней мере, без проблем переношу длительные тренировки. Что дальше?
– В каком смысле «что дальше»? – рассеянно переспросил Шерьян, думая о чем-то своем.
– Сколько еще времени ты намерен провести здесь? – тяжело вздохнув, пояснила я. – Месяц, два, три? Быть может, стоит вернуться в Мейчар и узнать, что там творится? Попытаться связаться с Гворием? Надо же хоть что-то делать!
– А кто сказал, что я ничего не делаю? – усмехнулся Шерьян. – Тефна, не беспокойся. Все пока идет своим чередом. За обстановкой в Мейчаре следит Рикки. Я специально оставил его в городе, чтобы он в случае каких-нибудь новостей срочно связался со мной. Гворий даст мне знать, когда нам выезжать в эльфийские леса. Так что расслабься и отдыхай.
Я с сомнением хмыкнула. Да, вроде бы пока никаких поводов для опасений нет. Но почему-то в последние дни мне все чаще кажется, будто над моей несчастной головой сгущаются очередные тучи. Или я стала слишком подозрительной?
Ответ на этот вопрос мне пришлось узнать неожиданно быстро – ночью этого же дня.
* * *
Я сидела в удобном кресле, которое стояло по самому центру комнаты, и безучастно смотрела в окно. Ясная безоблачная погода к вечеру внезапно испортилась. Край неба, видимый мне через стекло, угрожающе темнел, наливаясь фиолетовыми тучами. Где-то далеко уже полыхали зарницы, пока еще бесшумно разрывающие грозовую хмарь. Ох и знатный ливень ожидается. Но оно и к лучшему – дождя уже давно не было. Хоть пыль немного прибьет.
В дверь предупреждающе стукнули, и, не дожидаясь разрешения, в комнату вошел Шерьян.
– Похоже, тренировки сегодня не будет, – сказал он, кивнул на творящееся за окном безобразие.
– Я вижу, – отозвалась я, уныло покосившись на банку с мазью, которую храмовник держал в руках. – Опять меня мучить будешь? Может, уже хватит? Рана зажила давным-давно.
– Но шрам-то не пропал. – Шерьян улыбнулся. – Тефна, не вредничай. Чуть-чуть осталось потерпеть. Или ты считаешь, что твоей красоте ничего не в силах повредить?
Вместо ответа я печально вздохнула и покорно задрала рубаху, уже не смущаясь от необходимости оголяться перед мужчиной. Немудрено – за проведенное здесь время привыкла к ежевечерним экзекуциям.
