Дети не ходили в детский сад уже четыре с половиной месяца, и мы решили, что им пора туда вернуться. Мы были готовы к тому, что они не сразу снова привыкнут к садику. Однако мы совсем не подумали о том, каким психологическим ударом это станет для нас с Джерри. Мадлен еще ходила в этот садик, когда мы уезжали в Португалию. На нас нахлынули воспоминания. Мы хорошо знали всех, кто работал в садике, и нам было известно, что они очень любили Мадлен. Первое утро было особенно тяжелым, в садике многие плакали.
После обеда я поехала забирать Амели и Шона. Когда мы с детьми садились в машину, Шон спросил: «Где Мадлен?», а потом сам ответил: «Она там».
Шон показывал на пристройку старинного здания, называвшуюся Каретный дом, где занимались старшие дети. Он не забыл, что мы отводили ее туда каждое утро. Помню, как близнецы, бывало, останавливались на лестничной площадке в главном здании, приникали к окну, выходящему на игровую площадку у Каретного дома, и лепетали на своем детском языке: «Маглен! Маглен!» Обожавшая их старшая сестра махала им рукой, отчего их личики озаряла счастливая улыбка. Боже, как больно такое вспоминать!
Потом весь день я слушала, как маленький Шони расхаживает по дому и говорит всем, кого видел: «Мы не можем найти Мадлен».
Куда бы я ни пошла с близнецами, все напоминало о Мадлен, и боль порой становилась невыносимой. В парке мне представлялось, что она спускается с горки. В бассейне я видела, как она в своей желтой купальной шапочке машет мне рукой, стоя за окном. Но постепенно я стала заставлять себя совершать небольшие путешествия, которые, как я знала, обрадуют Амели и Шона. Я свозила их на Стоунхерстскую ферму — «нашу ферму». Я так и видела, как Мадлен кормит овечек, разговаривает с осликами, раскачивается на веревке в сенном сарае. Я слышала ее смех, и мне хотелось смеяться вместе с ней. Фермер Джон вышел нам навстречу с криком: «Катание на тракторе через пять минут!» Тут он заметил меня, и его глаза затуманила печаль. Он ускорил шаг, подошел к нам и крепко обнял меня своими сильными руками. Он ничего не говорил, но я и так знала, что этот человек с большим сердцем чувствует и разделяет мою боль и желание как можно скорее снова увидеть Мадлен («которая пишется через “а”»).
В четверг, 20 сентября, мы с Джерри снова отправились в Лондон, чтобы встретиться с — ни много ни мало — пятью адвокатами одновременно. Еще каких-то пять месяцев назад я и представить не могла, что познакомлюсь со столькими адвокатами, и тем более — что мне потребуются их услуги. В офисе «Кингсли Нэпли» собрались: Майкл Каплан и Ангес Макбрайд, наши английские адвокаты; Эдвард Сметерст, адвокат Брайана Кеннеди; Карлос Пинто де Абреу, наш португальский адвокат; еще один португальский юрист Рожериу Алвес.
Брайан предложил привлечь Рожериу, потому что считал, что ему потребуется дополнительная юридическая поддержка в Испании. Мы с Джерри предварительно беседовали с ним наедине в соседней комнате примерно в течение часа, просто чтобы познакомиться и обрисовать ему наш взгляд на положение дел. Мое первое впечатление: довольно словоохотливый человек, но говорит всегда по делу и прямо, и порой нам было непросто слышать «неприятную правду» из его уст. Он расспросил нас о наших взаимоотношениях с Карлосом и внимательно выслушал наши жалобы, которые в основном относились к поведению Карлоса в тот период, когда нас объявили arguido.
Присоединившись к остальным, мы обсудили стратегию, разработали план действий и решили, кто какие функции будет выполнять. Рожериу вошел в состав команды юристов. Они с Карлосом были хорошо знакомы и прекрасно сработались: Карлос занимался частными вопросами, а Рожериу, будучи председателем Португальской коллегии судебных адвокатов, пользовался большим авторитетом в Португалии и имел налаженные деловые связи с прессой, так что его поле деятельности было обширным. Мы не сомневались, что эти двое обеспечат нам надежную защиту. Рожериу будет представлять меня, а Карлос продолжит действовать от имени Джерри. Мы решили отправить официальный запрос прокурору с требованием предоставить полный перечень улик против нас. В то же время мы предъявим материалы в свою защиту, в том числе мой детальный отчет о событиях, происходивших с мая по сентябрь 2007-го, запись всех наших перемещений на взятой напрокат машине и результаты исследования Джерри относительно надежности сведений, полученных с использованием собак-нюхачей.
Педантичная запись событий в моих журналах позволила нам восстановить все поездки на «Рено Сценик» и буквально отчитаться за каждую милю из того «необъяснимо большого пробега машины Макканнов», о котором так много писали газеты. Разумеется, в этом не было ничего загадочного.
Также мы хотели предоставить список всех свидетелей, которых, по нашему мнению, необходимо было допросить до того, как объявить нас arguidos. Список получился внушительным, но случайных людей там не было. Я уверена: спроси любого человека на улице, он бы подтвердил, что всех этих людей было очень важно и даже необходимо допросить в ходе следствия, чтобы выявить потенциальных подозреваемых. И непонятно, почему это не пришло в голову опытным следователям. Это ведь не высшая математика, а обычный здравый смысл.
О нашем семейном враче я уже говорила. Также в список были включены работники детского сада, которые проводили много времени с нашими детьми и каждый день видели, как мы общаемся; Триш и Сэнди; наши родственники, которые приехали в Португалию 5 мая и прожили там с нами следующие три месяца; Алан Пайк, психолог, который часами разговаривал с нами; Фиона, Дэвид, Рассел, Джейн, Мэтт, Рейчел и Дайан (никого из них не допрашивали повторно перед объявлением нас arguidos). И это далеко не полный список. Показания Триш и Сэнди, надо полагать, были бы исключительно важны для сторонников версии нашего участия в сокрытии тела Мадлен, поскольку они все время находились рядом с нами. Впрочем, сыщики из судебной полиции не пытались найти подтверждений нашей невиновности.
«Сегодня вечером нужно придумать что-то интересное для Шона и Амели: искупать их или посмотреть с ними «Уоллеса и Громита». Они оба такие милые, такие славные! Как горько думать о том, как им было бы сейчас весело втроем. Они с Мадлен были так близки, так ладили!»
Подготовка шла полным ходом. Брайан Кеннеди устроил Джейн Таннер встречу с художником из ФБР, чтобы попытаться воссоздать облик мужчины с ребенком на руках, которого она видела 3 мая. В Прайя-да-Луш была отправлена группа экспертов для проведения полного обследования «Рено Сценик». 24 сентября эксперт-криминалист из «Контрол рискс» взял образцы волос у меня, Шона и Амели.
Вы, наверное, помните, что в ту ночь, когда была похищена Мадлен, нас с Джерри очень взволновало то, что Шон и Амели лежали в своих кроватях неподвижно и даже не проснулись, несмотря на суету в номере. Поскольку Мадлен вынесли из гостиницы так, что никто ничего не услышал, мы с самого начала подозревали, что похититель мог всех троих детей как-то усыпить. Мы говорили об этом полиции в тот вечер и еще несколько раз позже, но анализов мочи, крови или исследования волос, которые могли бы выявить наличие наркотика, не проводилось. Волосы растут со скоростью примерно один сантиметр в месяц, поэтому была вероятность того, что образцы волос, взятые спустя четыре месяца, могут дать дополнительную информацию. По крайней мере, попытаться стоило. Я попросила взять для анализа и свои волосы только потому, что была по горло сыта непрекращающимися слухами о том, что принимаю транквилизаторы, снотворное и прочие сильнодействующие лекарства.
