Не сомневаюсь, что подход Джерри более правильный, чем мой. Я же вела себя совсем иначе. Поскольку мысли о Мадлен не покидали меня ни на секунду, попытки вернуться к своей прошлой жизни рождали у меня такое чувство, будто я отталкиваю ее от себя. Мадлен и остальные члены семьи оставались для меня самым важным в жизни, и, вернись я на работу, я бы не смогла проводить с Шоном и Амели столько времени, сколько мне хотелось. Я даже не знала, справлюсь ли я теперь со своей работой. У каждого практикующего врача есть постоянные пациенты со своими насущными проблемами. Учитывая, через что прошла я (и продолжаю проходить), сомневаюсь, что у меня получилось бы относиться к больным с прежним сочувствием. Да и некоторым моим пациентам общаться со мной тоже было бы некомфортно.
Впрочем, работы у меня и так было предостаточно, особенно в последнее время. Несмотря на то что у меня, к счастью, есть множество старательных помощников, на одну проверку почты может уйти целый рабочий день, а некоторые дела, как, например, анализ рассекреченных материалов расследования судебной полиции, требует месяцев напряженного труда.
Мы с ужасом ждали первого Рождества без Мадлен. Когда пришла зима, приближение этого обычно радостного праздника только усилило ощущение потери. Как-то ноябрьским утром по дороге в садик Амели без умолку болтала о своей сестре. «Мадлен получит большого игрушечного медведя на Рождество», — сказала она, когда мы подъехали к садику. К этому времени в глазах у меня уже щипало от слез. Мне всегда становится тепло на душе, когда Шон или Амели говорят о Мадлен, но при упоминании о Рождестве мои нервы не выдержали. Я, взяв себя в руки, перебросилась парой слов с молодыми воспитательницами, а потом настроилась на предстоящий долгий день.
Вечером я легла спать довольно рано. Весь день из-за того утреннего разговора я не знала покоя и очень устала. Лежа в постели, я не придумала ничего лучшего, как посмотреть новости по телевизору. Когда дошло до обзора завтрашней прессы, в самом начале показали фотографию Мадлен на первой странице какого-то таблоида под набранным огромными буквами заголовком «МЕРТВА». После этого я почти не спала. Мне казалось, что я никогда не смогу перестать плакать. Сердце пронизывала острая боль.
В начале декабря Амели сказала мне:
— Мама, Мадлен вернется к нам.
— Когда? — спросила я.
— Санта обнимет ее крепко-крепко и привезет ее к маме.
Встречать Рождество вчетвером мы бы не смогли, поэтому провели праздник с моими родителями в Йоркшире у Энн и Майкла, а потом поехали на пару дней в Шотландию навестить семью Джерри. В Глазго я спала с Амели на надувном матраце — не самое уютное место для сна, — потому что Шону потребовалась «настоящая кровать». «Девочки спят вместе! — заявила Амели. — Мама, Амели и Мадлен. Я для Мадлен оставлю место».
Мы надеялись, что в начале 2008-го ограничения по разглашению материалов нашего дела будут сняты, после чего мы получим доступ к полицейским документам и возможность свободно обсуждать ход расследования. Однако этого не случилось. Полиция попросила о трехмесячном продлении срока следствия из-за «необычайной сложности» дела. Президент Португальской гильдии адвокатов Антониу Марину Пинту, похоже, имел свое мнение на этот счет. Позже приводились такие его слова: «Есть веские основания полагать, что закон о судебной тайне используется для того, чтобы скрыть тот факт, что полиция зашла в тупик и не видит из него выхода».
Во вторник, 8 января, на 250-й день после похищения Мадлен, мы увидели очередной кричащий заголовок: «В машине родителей была ее кровь». Кто-то явно пытался выдать это совершенно ложное утверждение за неоспоримый факт. Пока мы изо всех сил старались поддержать в людях желание продолжать искать Мадлен, некоторые издания из кожи вон лезли, пытаясь доказать всем, что это пустая трата времени, потому что она умерла. Написать такое о нашей дочери! Как люди могут быть такими бессердечными?
Все эти ужасные заголовки причиняли нам сильные страдания. Дальше всех зашла «Дейли экспресс» и не очень от нее отстала «Ивнинг стандард». В предыдущем году, после очередного попавшего в печать домысла, на этот раз о том, что мы накачали своих детей успокоительным, мы связались с Адамом Тьюдором из юридической компании «Картер-Рак» и начали изучать возможность и целесообразность судебного преследования клеветников. Не желая наживать себе врагов среди влиятельных медиакомпаний, мы решили, что прибегнем к этому в самом крайнем случае. В прошлом мы полагались на них, когда у нас возникла необходимость обратиться к общественности, и знали, что их помощь может понадобиться и в будущем, но теперь у нас не осталось выбора.
Через пару недель, в январе, «Экспресс» опубликовала сразу три клеветнических статьи, которые в основном пересказывали другими словами написанное о нас в 2007-м, когда нас объявили arguidos. Это была последняя капля. Мы испробовали уже все способы «мирного» решения этой проблемы и чувствовали, что, если не предпримем что-то кардинальное, эти фальшивки, сводящие на нет наши усилия по поиску Мадлен, будут отравлять нам жизнь до конца наших дней. Мы встретились с Адамом Тьюдором и очень подробно обсудили с ним все «за» и «против» правовых действий. Адам и его партнеры согласились взяться за дело с тем, что гонорар мы им выплатим только в случае победы, и это, конечно же, значительно облегчило нам принятие решения. Если бы нам для восстановления справедливости пришлось сразу выплатить из своего кармана, возможно, сотни тысяч фунтов, кто знает, решились бы мы на такой шаг?
Примерно два месяца ушли на юридические разбирательства, и «Экспресс груп» в конце концов признала, что ее публикации были лживыми и согласилась подтвердить это в суде. На первых страницах «Экспресс» и «Дейли стар» были опубликованы сообщения о том, что они согласились внести 550 000 фунтов в «Фонд Мадлен» и тем самым помочь вести поиски.
Несмотря на то что эта сумма была намного больше ожидаемой и мы могли получить ее сразу, нам сказали, что в случае судебного разбирательства можно рассчитывать на значительно большую сумму, если мы будем настаивать на том, что наша цель — компенсация причиненного нам ущерба, а не наказание ответчика. «Экспресс груп» могла быть и дополнительно наказана за то, что публиковала ложь в расчете на прибыль.
Но для меня и Джерри деньги были отнюдь не главной целью (хотя, конечно же, удар по карману «Экспресс груп» подчеркнет серьезность правонарушения и послужит предостережением тем, кто захочет напечатать что-либо подобное). Для нас было важно, чтобы больше такие статьи не выходили и чтобы «Экспресс груп» признала, что была неправа. Вред, причиненный исходящим от них потоком лжи (в обращении мы процитировали больше сотни статей) как о поисках Мадлен, так и о нас, был неизмерим, и мы были бы рады, если бы всего этого не было.
Свобода печати подразумевает моральную ответственность и честность. Публикация не соответствующих действительности голословных утверждений приносит огромный вред. Иногда вред этот нельзя компенсировать ни извинениями, ни деньгами. Наша семья с трудом пережила этот непростой период, и кто знает, что было бы с нами без помощи обычных людей, друзей, родственников и тех, кто подключался в нужный момент, как, например, Брайан Кеннеди, Эдвард Сметерст, Ричард Брансон и Стивен Винъярд, которые были готовы вступиться за нас в самую трудную минуту.
