Когда тяжба с «Экспресс груп» завершилась, мы подали иск на «Ассошиэйтед ньюспейперс», в частности, на лондонскую «Ивнинг стандард», которая тогда принадлежала этому концерну. После довольно продолжительных переговоров они согласились на финансовую компенсацию и официальное извинение, которое должны были опубликовать на первой полосе «Стандард». Вероятно, мы могли бы успешно засудить все британские национальные издания, но нам не хотелось тратить силы и время на такие изнурительные войны. Кроме того, мы уже добились своего. Теперь руководство любого издания, зная, что мы не станем сидеть сложа руки, дважды подумает, прежде чем публиковать очередную ложь о нас или Мадлен. И это привело к тому, что отношение британских СМИ к нам действительно изменилось. Оглядываясь на прошлое, я понимаю, что нам следовало бы заняться этим раньше, но вышло так, что мы сделали это, когда были готовы. Жаль только, что нам вообще пришлось пойти на это. Если бы руководство изданий прислушалось к нам, к Ангесу, Жюстин, Кларенсу и главному констеблю лестерширской полиции, всего этого можно было бы избежать. Вскоре после выигранного нами дела по обвинению в клевете семеро наших друзей, которые отдыхали вместе с нами в Португалии, тоже подали иск против «Экспресс груп». Правда, до суда дело не дошло — они получили от компании 375 000 фунтов, которые перечислили в «Фонд Мадлен».
У Роберта Мюрата тоже были тяжбы с прессой. Он добился 600 000 фунтов компенсации и официальных извинений от четырех газетных компаний, а потом и значительную сумму и извинения от «Скай телевижн» за многочисленные неподтвержденные обвинения в его адрес.
Адам Тьюдор и его коллега Изабел Хадсон и сегодня продолжают выполнять для нас огромный объем работы, причем бесплатно и предпочитая оставаться в тени. Помимо всего прочего, они дали нам неоценимый совет, как нам относиться к расползающимся по всему Интернету клеветническим материалам о нас. Мы подали иск на пару сайтов, но оказалось, что удалить эти страницы с некоторых из них, особенно с американских, практически невозможно. В конце концов, нужно выбирать, с кем воевать. Так можно всю жизнь только тем и заниматься, что пытаться закрывать бесчисленные сайты,
В январе мы начали нашу новую кампанию по внедрению в Европе единой системы оповещения о пропаже детей (СОПД). Мы по своему горькому опыту знали, что действия после похищения ребенка могут быть совершенно неорганизованными и беспорядочными. Мы за время наших поездок по Европе узнали, насколько разнятся принятые для таких случаев схемы действий. Учитывая то, что стало очень просто любому человеку (в том числе похитителям и торговцам живым товаром) переезжать из страны в страну, возникла необходимость не только внедрения действенных национальных систем, но и выработки политики, позволяющей странам при необходимости мгновенно обмениваться сигналами тревоги и информацией. Европейской комиссией при помощи федерации «Пропавшие дети Европы» и отдельных неправительственных организаций уже проделана большая работа по развитию, улучшению и унификации отдельных СОПД, но мы надеемся, что наше участие и внимание прессы, которое оно, конечно же, вызовет, может помочь ускорить этот процесс.
Мы с самого начала думали о том, чтобы использовать нашу кампанию, наши ресурсы и внимание к нам общественности и СМИ для спасения других детей и ограждения семей от того кошмара, через который прошли мы. В результате беспрецедентного резонанса, который вызвало наше дело, лицо Мадлен превратилось почти в символ, она стала олицетворением всех пропавших детей. Наша беда разбудила общество, заставила по-новому взглянуть на эту проблему. Это само по себе было положительным результатом. Мы понимали: пока интерес к ней не угасает, мы должны пользоваться тем арсеналом, который она дала нам, чтобы помогать пропавшим и подвергающимся насилию детям.
До исчезновения Мадлен я слышала о нескольких случаях похищения или убийства детей. Да, они вызывали у меня ужас и гнев, но мне казалось, что это единичные случаи, и уж конечно я не думала, что подобное может произойти с моей семьей. Узнав истинный масштаб этой проблемы, мы были потрясены. Сначала мне даже стало стыдно, что я так мало знала об этом, и только теперь я начинала понимать, что подобное невежество можно встретить повсеместно. Об этих преступлениях говорится так мало, возможно, из-за того, что во многих странах это не проблема первостепенной важности.
Трудно назвать точную цифру, сколько детей исчезает ежегодно. Главным образом потому, что в Европе и даже в пределах любой отдельно взятой страны, не существует стандартных методов сбора, записи и классификации таких данных. В некоторых государствах учет и вовсе не ведется. На каждый получивший огласку случай наподобие нашего приходится много таких, о которых не сообщается в СМИ.
В одной только Великобритании в 2009–2010 годах в полицию поступило более 200 000 заявлений о пропавших детях и подростках. В эту цифру, разумеется, включены и побеги из дома и воспитательных учреждений (и таких «пропаж» большинство), а также похищение детей родителями и членами семьи. Самая серьезная и, к счастью, самая немногочисленная группа — дети, похищенные посторонними лицами, в США такие преступления называют «стереотипные похищения».
Средняя цифра в 600 и более похищений детей в год была зафиксирована в 2004–2005 годах в Англии, в Уэльсе. Однако на самом деле их, скорее всего, намного больше. О многих «внутрисемейных» похищениях (число которых, по сообщениям нескольких официальных источников, неуклонно растет) в полицию не сообщается, и некоторые случаи не учитываются в статистике, например, такие, которые не подпадают под юридическое определение «похищение детей». Важно также отметить, что похищения, заканчивающиеся такими преступлениями, как сексуальное насилие или убийство, входят в статистику более серьезных преступлений. Также учитываются не все попытки похищения. Это зависит от правил, по которым работают полицейские в той или иной стране, и тоже может исказить истинную картину.
Нет сомнений лишь в том, что доступная статистика не отображает реального масштаба проблемы. Похищение детей — не единичные случаи, и это происходит в каждой стране. Если власти заявляют об обратном, они, скорее всего, скрывают правду.
Потерять ребенка, да еще таким образом, для родителей — самое страшное горе, какое только можно представить. И для родителей в такой ситуации главное знать, что делается все возможное, причем быстро и тщательно. Образцом системы оповещения о пропаже детей является американская AMBER Alert (это сокращение от Americas Missing: Broadcasting Emergency Response — Разыскивает Америка: экстренное оповещение), получившая название в память о девятилетней Амбер Хагерман, похищенной и убитой в Техасе в 1996-м.
Во время поездки в США в прошлом году Джерри был очень впечатлен тем, как функционирует система АМБЕР, которая основывается на добровольном партнерстве правоохранительных структур, средств массовой информации и беспроводной передачи данных и транспортных компаний. Цель такого взаимодействия — мгновенное распространение информационных бюллетеней. Важно, что система запускается только в самых серьезных случаях исчезновения детей (существует ряд критериев, по которым определяется степень серьезности ситуации), чтобы избежать постоянных ложных тревог, которые могут снизить реакцию людей. Цель системы оповещения АМБЕР — мгновенно поднять по тревоге все сообщество, и смысл этого очень прост: при поиске похищенных детей дорога каждая минута. У нас с Джерри не было сомнений в том, что, существуй подобная система в Португалии, Мадлен могли бы найти очень быстро. Только представьте, как нам тяжело об этом думать.
