Не могу поверить, что мне удалось все это выдержать, когда я, оглядываясь назад, вспоминаю, как в одной руке держала Мадлен, а другой намазывала маслом тост, или как никогда не могла подойти к телефону или даже сходить в туалет без нее. Бывало, что мы с Мадлен дни напролет танцевали в комнате под MTV. Больше всего ей нравились «Crazy in Love» Бейонсе и «Rock Your Body» Джастина Тимберлейка, ну и мамина интерпретация «She’ll Be Coming Round the Mountain».
Бедный Джерри! После работы, едва он переступал порог дома, ему вручался орущий сверток, а я убегала наверх, чтобы посидеть в туалете, отдохнуть от криков и вернуть силу рукам. Несколько раз бывало, что мы втроем сидели в кухне и плакали: Мадлен — из-за колик, а мы с Джерри — от бессилия ей помочь.
Я всегда боялась, что с Мадлен может что-то случиться. Помню, однажды, когда ей было недели четыре, я отказалась ехать с ней в машине, потому что мне показалось, что детское сиденье в ней чуть-чуть качается. Я знаю, Джерри думал, что я иногда перегибаю палку, но младенцы кажутся такими беззащитными, и с первым ребенком порой бывает трудно не удариться в крайности. Я всегда была склонна проявлять излишнюю бдительность.
Помимо того, что Мадлен мучили колики, похоже, она питала отвращение ко сну. Мы до сих пор не можем понять, как ей удавалось спать так мало. Она глядела по сторонам своими прекрасными большими глазами, внимательно рассматривая каждого, кто к ней приближался. Может быть, ее любопытством и наблюдательностью объясняется то, что она развивалась очень быстро и превратилась в смышленую милую девочку в столь юном возрасте. «Тетя Мишель», моя близкая подруга, купила ей развивающий центр со съемными мягкими игрушками со встроенными мелодиями. Овца, если нажать ей на голову, начинала играть «You Are Му Sunshine». Я помню, что часто пела Мадлен эту песенку, немного изменив слова:
You are my Madeleine,
Му only Madeleine.
You make me happy when skies are grey.
You’ll never know, dear, how much I love you.
Please don’t take my Madeleine away
[1].
Сейчас, после того, что произошло, на глаза у меня наворачиваются горькие слезы, когда я думаю о том, что произносила именно эти слова. Теперь эта песенка для меня обрела жуткий скрытый смысл, точно мелодия колыбельной в фильме ужасов.
К счастью, Мадлен вскоре избавилась от бессонницы, и случилось это вдруг, совершенно неожиданно. В сентябре мы всей семьей поехали в Италию на свадьбу Фионы и Дэвида, и однажды ночью малышка заснула и без каких бы то ни было очевидных причин проспала целых шесть часов. Для нас это был настоящий праздник.
Вообще-то первые шесть месяцев после рождения дочери я жила практически затворницей. Все мои друзья в Ливерпуле и Глазго имели детей, но в Лестере дело обстояло иначе, и это означало, что днем они работали, а я почти все время проводила со своей маленькой, самой любимой подружкой. Куиниборо — красивая деревня, но гулять там неинтересно, поскольку нет кафе или других мест, где можно было бы провести время. В поля, где мы с Джерри бегали, с коляской тоже не пойдешь. Поэтому в ноябре 2003-го, отдав Мадлен в ясли, которые находились недалеко от нашего дома, я решила выйти на работу на неполный день. Хоть мне меньше всего хотелось расставаться с ней, я осознавала, что не должна терять квалификацию: с точки зрения профессии надолго выпадать из рабочего процесса нежелательно. К тому же я понимала, что ясли привнесут разнообразие в жизнь Мадлен. Расставшись с ней в первый раз, я не находила себе места и ужасно скучала. Но со временем я почувствовала, что такой режим дает мне своего рода передышку, возможность заниматься чем-то другим, встречаться с людьми. В конце концов это помогло моему мозгу заработать с прежней силой.
Однако такая жизнь продлилась недолго: в январе 2004-го, когда Мадлен было семь месяцев, мы уехали на год в Амстердам, где Джерри должен был освоить работу на магнитно-резонансном томографе (МРТ).
Для Великобритании использование этого метода в кардиологии в то время было делом относительно новым, и это предложение стало для Джерри большой удачей. Его замечательные новые коллеги быстро превратились в настоящих друзей, и знания, почерпнутые в Амстердаме, немало поспособствовали его карьерному росту, когда мы вернулись домой.
Поскольку для меня работы в Амстердаме не предвиделось, я снова полностью посвятила себя Мадлен. Я всегда считала, что мне повезло — иметь возможность постоянно быть рядом с ней в такой важный период ее жизни. Мы записались в две группы молодых мам и стали ходить в бассейн, где быстро обзавелись друзьями. Мы гуляли в парках, заходили в кафе или же просто бездельничали дома — смотрели кино и баловали себя тортиком. То был маленький островок рая на земле.
Да, Мадлен была нам дорога, да, мы чувствовали, что нам с ней очень повезло, но мы с Джерри были полны решимости увеличить нашу семью. Учитывая сложности с зачатием, это означало, что нам опять придется пойти на ЭКО. Мы не могли знать, удачной ли будет эта попытка, и, даже если и так, сколько времени это займет. Начали мы с того, что весной я сходила к врачу. Не будучи гражданами Нидерландов, мы не были уверены, станет ли нами вообще кто-нибудь заниматься, поэтому были немало удивлены и обрадованы, когда ровно через месяц нас пригласил на консультацию специалист. Всего через шесть недель мы уже начали новый цикл ЭКО в Амстердаме.
На этот раз психологически все было намного проще. Как мне ни хотелось еще одного ребенка, теперь, слава Богу, у меня была Мадлен, которая спасала от отчаяния, и теперь я относилась к ЭКО более философски. Если получится — чудесно, если нет — что ж, нужно довольствоваться тем, что уже имеем. И все же меня одолевали противоречивые чувства. С одной стороны, я не могла отделаться от подспудного чувства вины, как будто мы, торопясь завести «очередного», стали пренебрегать Мадлен, обделять ее вниманием. Но, с другой стороны, я ни секунды не сомневалась, что люблю ее всем сердцем, и знала, что с братиком или сестричкой ей будет лучше.
Пройдя все процедуры ЭКО, я снова забеременела. Мы были на седьмом небе от счастья. Но на этот раз сканирование показало два бьющихся сердца. Близнецы! Круто! Однако к радости примешивалась тревога. Я, поработав в акушерстве и анестезиологии, слишком хорошо знала, что для женщины вынашивание двойни сопряжено с большим риском, в том числе и осложнений. К тому же меня одолевали сомнения, сможет ли мое тощее тело вместить двух детей. Впрочем, мы избавились от всех наших страхов благодаря двум голландским коллегам мужа. Когда Джерри поделился с ними своими тревогами, молодой врач Робин прервал его радостным восклицанием: «Супер! Двое по цене одного!», а милый Эрнут посмотрел на Джерри и, пожав плечами, мол, «и что тут такого?», произнес: «Я сам близнец». И сразу же наше беспокойство показалось если не неуместным, то, по крайней мере, излишним.
