— Ясно. Ну что, Микита, пошли что ли.
— Как скажете, пан.
— Да так и скажу.
Каптер оказался на месте и без вопросов принял топор и пилу. Чай не глухой, и слышал как этих выкликали. Освободившись, Константин Иванович еще раз окинул взглядом осенний лес, наполненный визгом пил, перестуком топоров, человеческими голосами и ржанием лошадей. Потом подал знак оруженосцу, и зашагал в сторону их лагеря, благо идти было не так чтобы и далеко.
Бой у неприметной речушки Бобровни закончился полным разгромом хуфы полковника Савенка. Сам он сумел избежать позора, сгинув в бою. А мертвые как известно сраму не имут. А вот выжившим пришлось испить эту чашу полной мерой. Части разбитого войска хотя бы удалось покинуть поле боя. А попросту бежать. Но многим довелось испытать горечь плена.
Микита, вполне мог бежать, и спасти добро господина. Благо тот брал с собой в поход немного, и вся поклажа с легкостью умещалась на одной вьючной лошади. И поначалу он так и поступил. Но потом узнал, что господин его то ли убит, то ли ранен, а то и попал в плен. Словом сгинул без вести. Вот и отправился прямиком к Замятлинцам, искать Константина Ивановича.
Нашел. Калинчука кстати в число пленных так и не определили. Тот сам решил сопровождать своего господина в неволе. Хоть куда, лишь бы рядом. Потому как он не мог и помыслить вернуться домой без Острожского. Рабская душонка? Ой не спешите клеймить. Верность, достойна только уважения. И мужчину искренне уважали как среди пленников, так и их охранников.
— Здравия вам, Константин Иванович, — поприветствовал вошедшего в конторку начальника лагеря, Карпов.
— И вы будьте здравы, Иван Архипович. Видите как у нас получается. Вы мне жизнь спасаете, а я в ваш дом с оружием.
— То жизнь. И, признаться, грех на нее жаловаться. Живы, и слава богу. Но вот то, что не во всем себя считаете правым, это уже радует, — с открытой улыбкой ответил Иван.
А как тут себя считать полностью правым? Шляхтичи ведь полагали, что от отряда в три сотни человек никого в живых не оставили, а на деле оказалось совсем не так. Те кто в бою погибли это понятно. Те кто сумел вырваться из бойни на берегу реки, так же нашли свой конец. А вот попавшие в плен, выжили все.
Причем и немалая часть раненых. Разве только те, кто скончался от совсем уж тяжких ран. Но и к их спасению Карпов приложил все усилия, развернув в лесу самый настоящий госпиталь. И спасти удалось многих. Как и избавить от увечий. Местные лекари просто чудеса творили.
После сражения у Бобровни, княжеская и островская дружины собрали пленных и легко раненых. Им в основном достались гусары, которые по большей части были людьми довольно состоятельными. Но даже в этом случае, тяжело ранеными никто заниматься не собирался.
Карпов же собирал всех без разбора, и в том числе прусских наемников. При этом в равной степени прилагались усилия по спасению всех раненых, и безнадежных в том числе. И что удивительно, немалая часть с тяжелыми ранениями поднималась. Вот и Крыштав уже встал на ноги, хотя пока и не мог работать.
Угу. В плену приходилось не гнить в подземелье или надрываться за баланду на рудниках и каменоломнях. Вовсе нет. Пленникам как раз предоставлялся выбор. Ты либо работаешь, при весьма солидном, надо сказать, заработке, и простом, но сытном котле. Либо сидишь в остроге на баланде и медленно загибаешься.
Это не касалось раненых, у которых был достаточно серьезный котел, дабы они могли подняться на ноги. Но потом выбор невелик. Либо работать, либо гнить в узилище. А что вы хотели. Жестокий век, жестокие нравы. Хм. Кстати, Карпов еще и проявлял прямо-таки верх гуманизма.
Те кто трудился на добыче болотной руды или лесоповале, за счет своего заработка со временем моли выкупиться из неволи. И это не был чем- то из ряда вон. Выкуп был фиксированным. Так что, года три, и выкуп будет уплачен.
Мало того, они могли даже часть заработка отправлять своим родным, правда при этом на выкуп отдавать придется куда дольше. Так что, на это никто не шел. А вот трудиться, как говорил молодой боярин, по стахановски, им никто не запрещал. Так что, перевыполнявшие норму, имели все шансы выкупиться и пораньше. Опять же, на добыче руды, где работа была не в пример тяжелее, и заработки были повыше.
Конечно был еще один выход. Податься в бега. Вот только удачных побегов пока не случалось. Беглецов неизменно возвращали обратно. Причем живых и относительно здоровых. После чего бросали в острог, на ту самую баланду. Выкуп их увеличивался вдвое, кто его уплатит, Карпову было без разницы.
Вот Острожский. На лесоповал он пошел не потому что не имел возможности выкупиться. Сумма конечно ни как за бедного шляхтича, а посолиднее. Но супруга и шурин все же сумели ее собрать. Вот только дожидаться пока его выкупят из неволи в остроге, категорически не хотелось. А так и чистый воздух, и физические упражнения, и сытная еда.
— Выпьете, Константин Иванович? — Приглашая шляхтича за стол, предложил Карпов. — Ну чего вы на меня смотрите, как на врага. Сами же сказали, что вы пришли ко мне как тать, а не я к вам.
— Сказал, то так. Но это вовсе не значит, что я буду с вами сидеть за одним столом.
— Бросьте. Была война, и мы бились каждый за свое. Потом плен, и тоже каждый на своем месте. Сейчас же, выкуп за вас уплачен, и мы снова на равных.
— Ну а коли так, то и я волен решать, с кем мне пить вино, а кого вызвать на поединок.
— Ага. А есть за что? По моему, так даже совсем наоборот, я заслуживаю всяческого уважения. Вы и ваши соратники ко мне как тати, а я о вас такую заботу проявляю. Может все же присядете и мы попытаемся договориться к вящей пользе Пскова и герцогства Задвинского
[24], - Пристально глядя в глаза Острожского, закончил Иван.
— Как вы сказали? — Взглянув на Ивана с прищуром, поинтересовался шляхтич.
— Вы не ослышались, Константин Иванович. Так что, давайте-ка мы с вами посидим рядком, да поговорим ладком. Уехать-то всегда успеете. Я вам даже всех коней ваших верну без выкупа.
— А как не договоримся?
— А не договоримся, так еще и заводных выдам. Только бы вы быстрее покинули Псковскую землю.
— Это вы на мою возможную глупость намекаете?
— Именно.
— А с чего вы взяли, что ваше предложение пойдет на пользу Речи Посполитой? — Все же присаживаясь за стол, поинтересовался Острожский.
— Вот только не надо приписывать мне слова, которых я не говорил, — разливая по кубкам вино, возразил Иван. — Я поминал герцогство Задвинское. О Речи Посполитой, разговору не было.
