Я не стала говорить, что, по моему мнению, Шерьян сам был бы не прочь обменять мою жизнь на жизнь Индигерды. Но он угадал незавершенную фразу. Угадал — и отвел глаза.
Вновь повисла тишина. Напряженная, готовая в любой миг взорваться отчаянным криком. Я кусала губы, пытаясь сдержать себя. Не стоит, Тефна, право слово, не стоит. Все основное уже сказано. Ты лишь сделаешь хуже себе. Теперь, когда все точки над «ё» расставлены, надо думать, как выбраться из очередной западни. Потому что теперь у тебя не осталось друзей.
— Я не могу, — неожиданно подал голос Рикки. Обернулся от окна и с настоящей мукой взглянул на меня. — Я не могу так, Тефна. Это неправильно.
— Что «неправильно»? — переспросила я.
— Все неправильно! — Рикки с ненавистью шарахнул кулаком по стене, рассадив костяшки в кровь. — Я люблю свою мать и очень, очень хочу, чтобы она была жива. Мне нестерпимо думать, что она погибла именно из-за моего рождения. Но… Но это слишком большая цена. Тефна, я не готов потерять тебя.
Я опустила голову, пряча неприятную усмешку в уголках губ. Он не готов сейчас. Точнее, просто боится признаться себе в том, каким будет его выбор, когда дело дойдет до жертвенного круга.
— А ты что скажешь? — Я с вызовом вздернула подбородок, глядя на Шерьяна. — Или промолчишь, муж мой?
Храмовник глубоко вздохнул. Задумчиво погладил обручальный браслет, выделявшийся под тканью халата, и встал.
— Рикки, выйди, — попросил он, положив руки в карманы и раскачиваясь с носка на пятку.
— Отец! — вскинулся тот возразить. Но поймал тяжелый немигающий взгляд Шерьяна, опустил плечи и повиновался.
Шерьян дождался, когда за сыном захлопнется дверь. Только после этого он сделал несколько шагов ко мне, остановившись рядом с креслом. Я осталась в нем сидеть, хотя тень храмовника давила на голову, пригибая ее к полу.
— Тефна, — хрипло начал Шерьян. Запнулся, откашлялся и продолжил более спокойно: — Тефна, как по-твоему, о чем я сейчас думаю?
— Странный вопрос. — Я невесело хмыкнула. — У меня никогда не было способностей к телепатии.
— И все же, — настойчиво повторил он. — Постарайся угадать.
Я замялась на секунду. О чем бы я думала на его месте? Ответ пришел сразу же. И он мне совершенно не понравился.
— Ты хочешь вернуть Индигерду, — скорее утвердительно, чем вопросительно, протянула я. — И намереваешься помочь Гворию в его затее.
Шерьян вздрогнул, как от удара, а я затараторила, испугавшись, что он перебьет меня:
— В принципе, я не могу тебя винить. Она — твоя горячо любимая жена и мать твоего ребенка. А я… Я просто кошка, случайно встретившаяся на пути.
— Ты забываешь одну маленькую деталь, — резко оборвал меня Шерьян. — Ты отныне тоже моя жена.
— Ненадолго. — Слово само соскользнуло с моих губ. Я качнула головой и мягко проговорила: — Шерьян, ты прекрасно понимаешь, что наш брак фиктивный. Стоит нам только вернуться в Тририон — как он будет расторгнут. Это был способ спасти меня от казни. И я очень благодарна тебе за столь великодушный и милостивый поступок. Спасибо. Но… Ты ведь меня не любишь.
— Не стоит говорить за меня.
Шерьян присел на корточки и положил руки на подлокотники кресла. Я ощутимо напряглась, очутившись в подобие западни. Теперь я не могла встать со своего места, не оттолкнув прежде Шерьяна. Более того, он оказался так близко от меня, что его губы почти коснулись моих. Я подавила естественное желание отпрянуть, отчаянно пытаясь не показать своего смущения.
— Не говори за меня, Тефна, — прошептал Шерьян, щекоча своим горячим дыханием мне кожу. — Лучше скажи — любишь ли ты меня? Или твое сердце по-прежнему принадлежит Гворию?
Я с радостью уцепилась за последнюю фразу с тем, чтобы не отвечать на первую.
— Я не мазохистка, чтобы после всего этого продолжать его любить! — Я раздраженно фыркнула, пытаясь как можно незаметнее отодвинуться от Шерьяна. — Сначала он променял меня на трон. Теперь же намеревается убить.
Храмовник вздохнул с облегчением после моих слов. Затем нахмурился и вкрадчиво напомнил:
— Я спрашивал не только о нем. Как насчет меня?
Я молчала. В памяти вновь встали пыточные застенки храма, свист кнута и клятва, выплюнутая с кровью в лицо мучителя. Стоит ли признаться, что вспомнила все это? Вряд ли. Тогда за мою жизнь, в самом деле, и гроша ломаного нельзя будет дать.
Шерьян понял, что продолжения не последует. Улыбнулся с затаенной печалью, потянулся было, чтобы погладить меня по щеке, но я поспешно отпрянула от его ласки, ударившись головой о спинку кресла.
— Я не буду больше тебя мучить. — Шерьян криво усмехнулся и поднялся на ноги. — Отдыхай. Сегодня для всех нас был очень тяжелый день. Только обещай, что не наделаешь сгоряча глупостей.
— Обещаю, — выпалила я. Действительно, какие глупости в моем положении? Я и так по уши сами знаете в чем. Пришло время выбираться из западни. По-моему, самый разумный выход в моем положении, разве не так?
Шерьян хотел было еще что-то добавить, даже открыл рот, но в последний момент передумал. И вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь и забрав бумаги Гвория.
Я проводила его задумчивым взглядом. Что же, спокойной ночи, мой ненаглядный супруг. Для меня же ночь только начиналась.
* * *
Я стояла напротив огромного — в человеческий рост — зеркала и придирчиво изучала свою внешность. Светлые волосы заплетены в тугую косу, под серо-голубыми уставшими глазами темные круги от недостатка сна. Приталенное платье только подчеркивает болезненную худобу, которую я приобрела после недавних приключений на Пустоши. В общем — ничего примечательного. Стоит ли удивляться, что и Гворий, и Шерьян предпочли вместо меня неизвестную Индигерду. Но я не собиралась вступать в соперничество с давно умершей женщиной. Я вообще не хотела ни с кем соперничать. Только остаться в живых. Не такое уж плохое желание. Для меня, по крайней мере.
Для его исполнения мне нужно было не так много. Всего лишь сбежать из дворца Гвория и навсегда покинуть эльфийские земли. Эх, ничему меня жизнь не учит. Знала же по прошлому опыту, что в этих лесах меня ничего хорошего не ждет. Однажды мне уже повезло проскользнуть мимо дальнобойных пограничных луков. Даже Пустошь меня тогда не сильно потрепала. Верно, боги решили пожалеть маленького испуганного метаморфа, по дурости ввязавшегося в контрабанду эльфийским хрусталем. И поверили моей клятве, что по доброй воле я здесь никогда больше не появлюсь. В который раз убеждаюсь, что клятвы надлежит исполнять.
Я вскинула руку в повелительном жесте. Ладно, достаточно пустых слов! Зеркало отразит мое заклинание. Останется лишь направить его в нужном направлении. И тогда, быть может, мне повезет миновать дворцовую стражу. А дальше все будет зависеть лишь от быстроты моих лап и благосклонности святых отступников.
