— Хорошо бы вызвать дух бабушки, — Тарья зевнула и заерзала, стараясь устроиться удобнее. В итоге положила голову на мужское плечо и, поколебавшись, закинула ногу на его бедро. — Ты скажи, если слишком, — зарделась она. — Ну, если действительно спать мешаю.
Лорд Шалл промолчал, опасаясь спугнуть видение. Вряд ли когда-нибудь оборотница окажется столь близко. Они разведутся и снова станут говорить друг другу «вы».
— Спи!
Хотелось сказать так много, а вышло только это.
Тарья что-то невнятно пробурчала и почти сразу погрузилась в дрему. А вот Норман долго не мог заснуть: то искал тени ловцов за каждым деревом, то любовался волосами, белым золотом рассыпавшимися по его телу, то вглядывался в лицо оборотницы, гадая, что ей снится. Но, наконец, веки отяжели, и он провалился в короткое забытье.
Утро началось с неприятного ощущения, что за ним кто-то наблюдает. Инстинкт сработал прежде мозга, если бы не отменная реакция, Тарья рисковала бы заработать синяк. Она стояла, выставив перед собой руку, в чулках и нижней рубашке. Норман знал, под ней еще белье, но все равно холодно.
Воздух дрогнул, и оборотницу заключил в объятия тепловой шар.
Морщинки на ее переносице разгладились, Тарья благодарно улыбнулась. Она действительно продрогла. Не стоило ложиться раздетой! Только вот Норман при всех его недостатках больше не ассоциировался с потенциальным насильником, наоборот, стал надежной подушкой и не менее надежным снотворным. Странно, конечно, Шалл — и второй мужчина, вызывающий доверие. Первый — ректор. Он быстро раскусил Тарью, однако не донес, относился тепло. Нужно отблагодарить его.
— Не люблю, когда на меня смотрят, — ворчливо признался Норман и перевернулся на другой бок.
Взгляд Тарьи все еще буравил затылок.
Ни одна любовница не ждала, пока он проснется, не стояла так и задумчиво изучала его. Все они весело щебетали, варили кофе или и вовсе испарялись в ночи. Только вот Тарья не любовница, а фиктивная жена. Они найдут способ оставить императора с носом, разведутся… Лорд Шалл поймал себя на мысли, что ему будет не хватать Тарьи. Казалось, знакомы всего ничего, Хранительница принесла одни неприятности, у нее мерзкий характер, но проректор чувствовал ответственность перед блондинкой с тысячей странностей, считал своим долгом защитить ее. Не как начальник — мужчина. Тарья ведь никогда не попросит, все сама и сама. Тяжело ей.
— Прости, — оборотница отвернулась.
Неловко получилось!
— Слушай, — она нерешительно приблизилась и зябко обхватила себя руками, хотя не мерзла, — следовало спросить вчера… Словом, зачем?
— Зачем что? — не понял проректор.
Сон окончательно прошел, и Норман сел, подслеповато щурясь.
— Ты ненавидел меня в ратуше, а теперь вдруг…
Тарья ненадолго замолчала, пристально вглядываясь в лицо фиктивного мужа. На переносице вновь залегла глубокая складка.
— Спасибо за помощь, признаю, я наговорила тебе много лишнего, — оборотница говорила, вертела обручальное кольцо на пальце и не сводила взгляда с проректора, чтобы не упустить ни тени эмоций. — Но вчерашнее… Не нужно, Норман, мы оба знаем правду.
— Какую? — лорд Шалл окончательно запутался.
— Считай, ты выиграл, укротил строптивую преподавательницу, — губы Тарьи дрогнули в усмешке. — Обещаю не доставлять хлопот, если сам не спровоцируешь. А остальное… — она вздохнула и покачала головой. — Твои поцелуи… Давай обойдемся без мелочной мести.
— Я никогда до нее не опущусь, — сквозь зубы пробормотал Норман.
Оборотница его обидела. Решить, будто он измывается над женщиной в беде! А ведь не далее, как в феврале, некстати нахлынули воспоминания, та же Тарья пострадала от его выходки. Может, не так уж она не права, Норман от этого злится. Сам виноват, знает ли: первое впечатление — самое стойкое, а проректор умудрился его испортить.
— Не знаю, на что ты намекаешь, — лорд Шалл сел, скинув остатки сна, — на что надеешься, но твоя личная жизнь меня не волнует. Ну пожалел, добавил лишний запах для Роншей.
Он встал и начал зло, порывисто разбирать постель, демонстративно не замечая мрачной Тарьи. В следующий раз подумает, не все ему обиды глотать. Или скромница-недотрога в действительности хотела замуж? Для того и разговоры о тяжкой женской доле, набивание цены холодностью к мужчинам. Если бы действительно собиралась остаться старой девой, не льнула бы в постели, не отвечала на поцелуи.
— Пожалел, значит?! — Тарья вырвала у проректора еловую лапу, едва не оцарапав лицо, и зашвырнула подальше. — Весь такой благородный, всепрощающий! Подсунули, бедному, жену, с которой нужно спать, целоваться. Да я, если хочешь знать, тоже не в восторге, и…
— Не кричи, пожалуйста, — Норман приложил палец к ее губам, заставив оборотницу подавиться воздухом из-за подобной наглости. — Мы не в академии.
Хранительница ударила его по руке, сгребла оставшиеся ветки и зарыла под снегом. Ее трясло от переполнявших эмоций.
— В академии я бы молчала, потому как не хочу потерять работу, — не оборачиваясь, прошипела она. — Милорд проректор живо бы напомнил о нарушении Устава. Ну, что еще скажешь? Давай, и распрощаемся. Как-нибудь выберусь, чтобы не стать виновницей гибели драгоценного племянника леди Шалл. Я и так проклятие рода, не хочу, чтобы Элла вытащила последние монеты из чулка и наняла проклятийника.
Оборотница сама не понимала, отчего ей так плохо. Обидные слова сами слетали с языка; сердце щемило. Казалось, внутрь засунули кусок льда, и он медленно таял, раня острыми углами льдинок.
Тарья пару раз глубоко вздохнула, закрыв лицо руками, и обернулась к Норману. Отчего он молчит? Другой бы давно вернул кольцо и ушел, благо друг-демон наверняка не бросит, вытащит, а проректор стоял, широко расставив ноги, и, пристально разглядывал. Сложно сказать, какие эмоции он испытывал, но Тарья точно не ожидала услышать:
— Тяжело?
Оборотница медленно кивнула и отвела глаза. Казалось, на плечи свалились все горы мира, усталость сгорбила спину. Внутри поселились горькая пустота и чувство вины. Вспомнилось, как Норман точно так же сорвался на нее, а потом извинился. Может, теперь им обоим тоже следует?..
Тарья тайком коснулась губ. Сон не стер с них вчерашние поцелуи, которые перевернули мир с ног на голову.
Норман шагнул к оборотнице.
— Забыли! — он на краткий миг привлек ее к груди и отпустил. — И не надейся, не брошу. Шаллы — народ упрямый и жутко ответственный. Раз уж поклялся, поздно хвост поджимать. Да и стоило пробираться в кабинет Дарриуса, — хмыкнул Норман, — убивать темного и трепать нервы вампирам, если собрался остаться не у дел? Словом, завтракаем, заметаем следы и перекидываемся. Или стесняешься? — проректор бросил на спутницу быстрый хитрый взгляд.
Тарья не поддалась на провокацию и со смешком предупредила:
