— Кто умер? — Я так опешила, что совершенно не поняла, о чем толкует итару.
Какой, к шерху, отец? У меня нет отца! И никогда не было. Разве что…
— Я говорю об Айтэ Огненном, итару Красной Зари. Он скончался на днях. Сейчас в Долине объявлен тридцатидневный траур. А по его завершении будет назначен новый глава рода. До этого момента все выезды за пределы Долины запрещены.
Теар выпрямился и свободно расправил плечи, явно избавившись от физических мук. Ну и от мук совести за компанию. Я же, напротив, обессиленно плюхнулась на кровать, не зная, как на все это реагировать.
— Мне жаль, — сухо вымолвил итару.
— Чего жаль? Того, что я опять не могу уехать?
— Нет, я имел в виду кончину твоего отца. Я знал Айтэ, он был достойным лаэром.
Я не сдержала истеричного смешка. Таким достойным, что бросил нас с матерью? Достойнее и не сыскать!
— Не переживай, я все равно его не знала.
И правда, мне от этой вести было ни горячо, ни холодно. Какое мне дело до совершенно незнакомого лаэра? Будь он даже жив, я бы все равно не пожелала иметь с ним ничего общего.
Впрочем, как и с остальными высокородными нелюдями.
— Я все равно хочу уехать! Не за перевал, так в город. В деревню. Не важно… — произнесла решительно и, утрамбовав вещи, принялась стягивать ремни на чемодане.
— Перестань. Куда ты собралась?
— Подальше от тебя!
Попробовала поднять чемодан, но, шерх его задери, тот оказался слишком тяжел. Или это я так ослабела? И все равно потянула и взвыла от боли, уронив всю эту тяжесть себе на ногу.
И ведь никто не кинулся помочь! Я вновь почувствовала себя никчемной и беспомощной.
— Прекрати. Поранишься! — нравоучительным тоном проговорил итару, чем просто вывел меня из себя. Взбесил до мозга костей!
— Плевать! Я просто хочу уехать, понимаешь?
— Успокойся! — прикрикнул он и, молниеносно оказавшись рядом, встряхнул меня за плечи.
Сайф напряженно подался вперед, но Теар взглядом заставил его стоять на месте.
— Пожалуйста, успокойся, — неожиданно мягко произнес итару и ослабил хватку на моих плечах. Но рук, кажется, и не думал убирать. — И… давай поговорим.
— Нам не о чем разговаривать! — Я все-таки вырвалась. Отошла на несколько шагов, стараясь держаться на безопасном расстоянии.
— Ладно. Тогда просто послушай. Я пришел сказать, что… — Он замялся, но все же взял себя в руки и произнес: — Что был не прав.
Эти слова дались ему с трудом. Словно бы итару этой простой невинной фразой наступал себе на горло. Конечно, признавать собственные ошибки всегда трудно, особенно если ты такая важная птица, как глава рода… И вся его гордость сейчас, наверное, вопит от возмущения.
— Знаю, я вел себя как скотина. Но… я не хотел тебя ранить. И не хотел делать больно… Я не думал, что могу сделать тебе больно.
Теар говорил медленно, спокойно и нарочито мягко, тщательно подбирая каждое слово. А я понимала, что он вновь пытается меня уговорить. Просто добивается цели — и ради этого готов перешагнуть через собственную гордость. И от этого понимания у меня внутри все кипело.
— А что ты думал? Что я железная?
— Нет. Не знаю… Я, кажется, вообще об этом не задумывался.
Угу, так бы сразу и сказал, что все мозги переместились в штаны!
— И, — он тяжело сглотнул, — я не знаю, как справиться с этим. Я хочу… чтобы ты меня научила. Сайф поможет. Сделает все, что скажешь.
Как мило, они опять все решили за меня! Впрочем, ничего другого от этих мужчин и нельзя ожидать. Вновь поставили свои интересы выше моих. Никого не волнует, чего хочу я. И то, что я просто банально устала! И морально и физически.
Но, кажется, у меня опять нет выхода. Все повторяется по кругу. И я в который раз наступаю на те же самые грабли. В который раз сдаюсь, поддавшись на уговоры и просящий взгляд светлых родниковых глаз.
Какая же я все-таки тряпка… А ведь он даже прощения не попросил!
— Я хочу, чтобы ты извинился! — выпалила неожиданно даже для самой себя. Не знаю, с чего мне приспичило. Видимо, захотелось-таки напоследок потешить самолюбие. Пока меня в очередной раз не унизили и не втоптали в грязь.
— Что? — Теар непонимающе тряхнул головой.
— Что слышал! Хочу, чтобы ты извинился за свое хамское поведение! За оскорбления и боль, которые ты мне причинил! Давай проси прощения.
Лунный окинул меня долгим внимательным взглядом. Задумчиво потер подбородок, а потом, не глядя, велел брату:
— Сайф, оставь нас.
— Еще чего! — фыркнул лаэр, и я заметила, как Теар безотчетно стиснул зубы. И правда, заводится от каждого неосторожного слова. Но надо отдать ему должное, на этот раз итару переборол себя.
— Пожалуйста, оставь нас. Всего на минуту.
Братья обменялись долгими многозначительными взглядами, и Сайф кивнул:
— Если что, я буду за дверью.
Он вышел, а мне сразу стало не по себе. Все же в присутствии Сайфа я ощущала себя хотя бы в относительной безопасности. А теперь откровенно жалела о своей идиотской выходке. Но кто же знал, что Теар захочет остаться со мной наедине?
Времени он, кстати, зря не терял. Сразу, как скрылся браг, шагнул ко мне и ловким движением подхватил на руки. Я охнула от неожиданности, а в следующее мгновение уже обнаружила себя сидящей на коленях Лунного, который аккуратно расстегивал мелкие пуговички на горловине платья.
— Ты что делаешь? — Я даже возмутиться должным образом не смогла.
— Собираюсь просить прощения.
Что? Хотя вернее будет спросить: как?
Что опять задумал этот озабоченный?
— Теар, перестань! Прекрати! Я не хочу! — попыталась отпихнуть его руки и несколько раз ударила кулаком в грудь. А потом и вовсе стала брыкаться, словно необъезженная кобыла, напрочь забыв о том, как надо вести себя с лаэрами. Даже не думая, что могу вновь спровоцировать его на грубость.
Но стоило только представить, что он вновь станет домогаться меня, как внутри все скрутило от отвращения. И из глубины души поднялся такой яростный протест, что я попросту перестала контролировать собственное сопротивляющееся тело.
Теар оставил злосчастные пуговицы и взял меня за руки. Сжал их с силой, но почти сразу ослабил хватку, чтобы не сделать больно.
— Эй, успокойся. Ты чего? — Лунный перехватил мои запястья одной рукой, а второй успокаивающе провел по спине.
А я вдруг поняла, что меня трясет. От его близкого присутствия, от воспоминаний, от осознания собственной беспомощности перед этим демоном. Перед этой идеальной машиной для убийства и насилия.
