После сеанса связи с семьями В. Рюмин вышел на связь и огласил решение Государственной комиссии: «В связи с болезнью В. Васютина назначить командиром экипажа В. Савиных. Посадка корабля «Союз Т-14» назначена на 21 ноября». Обязанности командира я фактически начал исполнять с того момента, когда ЦУП выдал рекомендации о лечении Володи. Невольно вспомнился М. Горький и знаменитое: «Такую песню испортил».
Земля. Все ли поняли?
Волков, Васютин. Понято все.
Савиных. Принято.
Вот так неожиданно мы должны вернуться домой раньше срока. Не хочется, потому что не выполнена важная часть программы, а есть настрой и желание работать. Я очень часто вспоминаю слова своего учителя, летчика-испытателя Сергея Николаевича Анохина. На вопрос, чего он боялся больше всего в жизни, был ответ: «Сраму».
Такому возвращению, как у нас, не позавидуешь. Я хорошо помню досрочное возвращение экипажа Б. Волынова и В. Жолобова. К тому же наша досрочная посадка срывала запланированный полет женской экспедиции-посещения в составе С. Савицкой – командира, К. Ивановой – бортинженера и Е. Доброквашиной – врача.
После полета обязательно спрашиваешь себя, как жить дальше, чем заниматься? Начинаешь готовиться к новым полетам, но шанс есть не у каждого.
20 НОЯБРЯ
Вчера встали в 8.00, хотя легли в 4.00. Продолжили с Сашей заниматься переносом грузов в станцию, укладкой возвращенного оборудования в «Союз Т-14».
Я периодически включал многоканальный фотоаппарат МКФ-6 и снимал, что хотел. Провели тест системы управления движением корабля. Программа работает: двигатель включился точно вовремя, отработал импульс и выключился. Володя сидел рядом со мной во время выполнения теста.
Сегодня у нас день окончательных сборов, консервация станции. С самого утра на свету включил МКФ: необходимо доснять пленку. Удалось снять несколько точек в Атлантике с цветовыми изменениями. Жаль, что над Союзом не «ходили» на свету. Еще бы недельку, и мы бы сняли много интересного: опавшая листва и выпавший снег дают совсем другую структуру поверхности на Земле.
Постарался сделать хотя бы примерную инвентаризацию. Записал, что и сколько перенесли из ТКГ, разместили все ящики с продуктами на правом борту у конуса научной аппаратуры.
Обязательную медицинскую подготовку к посадке, конечно, не выполнили. Для этого необходимо несколько дней тренироваться в вакуумной установке «Чибис» для подготовки сосудов к предстоящим земным условиям.
Так как подъем завтра был назначен на 1.30, решили лечь в 17.00. Но до 22 часов работали, выпили молока с медом (сейчас можно уже не считать, сколько его осталось), потом ребята полетели спать, а я решил не ложиться – сразу не заснешь, а спать один час не имело смысла.
Улетел в переходный отсек, закрыл люк, выключил свет, вел наблюдения и фотографировал Землю.
В 1.30 приплыл ко мне Саша со словами: «Сон видел, что ели красные помидоры». Вечером я их обещал ему в самолете.
21 НОЯБРЯ
Позавтракав, в 2.00 начали постепенно готовиться покинуть станцию. Закрыли люк между переходным и рабочим отсеками, которые мы с Джаном открывали 9 июня, вплывая в темную и холодную станцию. Законсервировали наш «самовар», который выдал нам к завтраку последнюю порцию кипятка, включили все вентиляторы, отключили все пульты.
В первом сеансе связи получили разрешение на расконсервацию корабля «Союз Т-14» и закрытие люка между рабочим отсеком и переходной камерой.
На столе оставили записку тем, кто придет нам на смену, с извинениями за беспорядок на станции. Я выключил везде свет и поплыл в переходную камеру, где меня уже ждали ребята. Посидели перед трудной дорогой на обрезе люка, помолчали и вплыли в корабль, откуда выдали команду на закрытие люка станции, а затем закрыли свой корабельный люк.
В расчетное время выдал команду на открытие крюков, удерживающих корабль у причала станции, – и корабль медленно начал уходить от орбитального комплекса «Салют-7» – «Космос-1696». Прощай, наш дом, который мы восстановили, обжили, заставили работать.
Сейчас все мысли о предстоящей посадке. Надели скафандры, заняли места в креслах и начали подготовку к построению ориентации для включения двигателя на торможение.
В последнем сеансе связи по давно заведенной традиции на связь вышел «Гранит». Это позывной Г. Т. Берегового, который рассказал нам о месте посадки: местность ровная, небольшой кустарник, снег (но, как оказалось, его не было), слабый ветер, облачность редкая. Голос у него был не праздничный, как обычно в такой момент.
Включили двигатель в заданное время над Атлантикой в районе Фолклендских островов. Была связь, и я обо всем докладывал. Закрыли стекла шлемов, приготовились к разделению отсеков корабля при входе в атмосферу. Перегрузка нарастала медленно. Еще раз предупредил ребят о том, что нас ожидает: я уже пережил это в первом полете и запомнил все до мельчайших подробностей. Когда корабль входит в плотные слои атмосферы, то его тепловая защита начинает разогреваться и гореть. Огненные языки пламени отрываются от обшивки корабля, и через иллюминатор видны всполохи. Зрелище фантастическое. Корабль при этом испытывает значительные перегрузки, которые нас вдавливают в кресло. Контролировал транспаранты на пульте, величину перегрузки, посматривал на Володю и постепенно строил временную шкалу о дальнейшей работе: предстояло очень много быстро сменяющихся операций. Перегрузка не превышала 3–4 единицы, но субъективно воспринималась больше. Организм за время длительного полета в невесомости отвык от перегрузок. Наконец, перегрузка начинает слабеть. Спускаемый аппарат начинает немного встряхивать (этот участок пути к Земле космонавты называют булыжной мостовой). Слышно «сопение» двигателей системы управления спуском. Автоматика корабля с помощью газореактивных сопел управляет креном спускаемого аппарата, отслеживая оптимальную расчетную траекторию спуска. Завершается участок аэродинамического торможения. По сигналам датчиков перегрузок сбрасывается крышка парашютной системы – рывок. Это выход вытяжного парашюта, еще один – тормозной парашют. Сильный рывок от выхода из контейнера основного парашюта, несколько бросков, и вот мы под куполом раскрывшегося парашюта. Высота около 10 километров. Осмотрелся, у всех все вроде нормально. Предупредил ребят, что впереди еще один сильный бросок при перецепке парашюта на симметричную подвеску, а дальше перед Землей взведение кресел. На высоте 6000 метров установили связь с вертолетом. Они увидели нас – вместе мы и спускались.
Рывок-перецепка, взведение кресел, этого я уже ожидал, и оно на меня не произвело такого сильного впечатления, как при первом полете. Вертолет все время давал нам данные о высоте. Приготовились к посадке: 300 метров – контрольная, 100 метров – сгруппировались, вписавшись в кресло. Удар был не очень сильный, затем еще один – сильнее, и покатились. Было ощущение, что катимся под гору. Показалось, что летели под откос долго, а длилось это всего несколько секунд. Остановились, осмотрелись. Саша оказался внизу, его почти и не видно, а я – вверху, вишу на ремнях. Окликнул ребят – тишина, но через некоторое время оба заговорили. Синяки и шишки посчитаем потом.
