Это нормально для американского спорта, где клубы кочуют по стране, играя под брендом того города, кто предоставит лучший стадион и условия для существования. Но в Англии такого не было никогда.
Помимо нарушения традиций многих болельщиков возмутил тот факт, что новый, согласно документам, клуб получил место сразу в третьем дивизионе. Создал новый клуб? Вот и начинай как положено, с девятого дивизиона. А здесь явный коммерческий расчет – искусственно создать команду для искусственно созданного города.
А что болельщики лондонского «Уимблдона»? Они не смирились с потерей клуба и решили создать… свой собственный «Уимблдон». В 2002 году на собранные в среде болельщиков деньги был основан АФК «Уимблдон», который начал играть с любительского девятого дивизиона английского футбола. Девятого! Владельцы клуба – трест болельщиков.
Честно говоря, примеров любительского клуба, существующего на пожертвования болельщиков, в английском футболе достаточно. Так уже несколько лет существует легендарный «Портсмут». Точно так же, поругавшись с владельцами «Манчестер Юнайтед», болельщики манкуниацев создали клуб «Юнайтед оф Манчестер», речь о котором еще впереди. Но манчестеровский «сделай-сам» на момент наших съемок уже много лет как не мог прыгнуть выше седьмого сезона. А вот уимблдонцы за девять лет поднялись на пять ступенек до Лиги Два (так официально называется четвертый дивизион) и стали профессионалами. Для сравнения «МК Донс» за эти годы так и протоптались в третьем дивизионе, лишь раз вылетев в четвертый.
В 2017 году оба клуба находились в League One, т. е. третьем по силе дивизионе Англии, и могли встречаться регулярно. До этого принципиальные соперники сталкивались разве что в кубковых соревнованиях. Например, в августе 2014 года был матч Кубка Лиги, на который я был назначен комментатором. Сеня жутко обрадовался и стал энергично помогать с подготовкой к репортажу. В Твиттере написал, что буду комментировать главный матч дня на территории Великобритании.
Это был явный троллинг – в тот же день в Кардиффе «Реал» играл с «Севильей» в рамках Суперкубка Европы. Но пока испанцы вяло танцевали, в Милтон-Кинс бились – безумные голы, травмированные игроки на носилках, драки на поле и бегающие по газону болельщики. Судя по всему, многие телезрители предпочли настоящий кубковый матч выставочному испанскому, люди только жалели, что не проявил себя колоритный форвард гостей, 110-килограммовый Акинфенва…
«Уимблдон» в золотые 1980-е годы своего существования имел репутацию энфант-террибля английского футбола. Прозвище команды было «Банда психов». «Хулиганы», «грубияны» – какими только эпитетами не награждала Винни Джонса и компанию британская пресса. А эти ребята плевать на всех хотели, и в 1988 году взяли Кубок Англии, обыграв в финале «Ливерпуль».
Символом «Уимблдона» времен «Банды психов» стал Винни Джонс. Валлиец с бешеным взглядом, прославившийся как самый грубый игрок в истории английского футбола. А позже – как звезда фильмов «Карты, деньги, два ствола», «Большой Куш», а недавно и сериала «Сделано в России» для канала «Нэшнл Джеографик». Если и есть кто-то круче Чака Норриса, то это он.
Конечно, продолжателями безбашенного образа «Банды психов» стали ребята из АФК «Уимблдон», а не скучные «МК Донс». И пусть фанаты «МК Донс» презрительно называют своих соперников «ФК Паб», намекая на то, что клуб существует на деньги выпивох из трактира. Но уж лучше самоорганизация паба, чем коммерческий расчет безликого пригорода.
Холодным январским вечером «Планета футбола» отправилась на матч четвертого дивизиона. Для этого пришлось доехать до «Ричмонда», конечной юго-западной станции метро, и пересесть на электричку, чтобы одолеть еще пару станций до милого пригорода Кингстон-апон-Темс.
До милого пригорода мы доехали только вдвоем: потеряли Юру с Женей, потом они еще и вышли не на той станции… Ведущий и научный руководитель долго носились по платформе и пытались связаться с техническим составом группы…
Мы регулярно терялись, а потом бестолково бегали гурьбой именно на пересадках: разыскивали нужную платформу и друг друга. Самый ужас – лондонские большие станции и вокзалы. Там разобраться практически невозможно, никто ничего не знает, и часто в последний момент что-то меняется. Я сперва злился, потом вдруг вспомнил, что не мы первые столкнулись с подобными трудностями.
«В одиннадцать часов мы прибыли на вокзал Ватерлоо и стали спрашивать, с какой платформы отправляется поезд одиннадцать пять. Конечно, никто этого не знал; на Ватерлоо никто никогда не знает, откуда отправляется поезд, равно как не знает, куда идет поезд, если уж он отправился, равно как не знает вообще ничего, относящегося к этому делу. Носильщик, взявший наши вещи, считал, что поезд отправляется со второй платформы, а другой носильщик, с которым наш вступил в дискуссию по данному вопросу, утверждал, что до него дошел слух, будто посадка производится с первой платформы. Начальник же станции, со своей стороны, держался того мнения, что поезд отправляется с пригородной платформы.
Чтобы выяснить все окончательно, мы поднялись наверх к диспетчеру, и он нам объяснил, что сию минуту встретил одного человека, который будто бы видел наш поезд у третьей платформы. Мы двинулись к составу, стоявшему у третьей платформы, но тамошнее начальство разъяснило нам, что это, скорей всего, саутгэмптонский экспресс, если только не кольцевой виндзорский. Во всяком случае, оно ручается, что это не кингстонский поезд, хотя оно и не может объяснить, почему оно за это ручается.
Тогда наш носильщик заявил, что кингстонский поезд, по-видимому, отправляется от верхней платформы: судя по виду, там стоит наш поезд. Мы поднялись на верхнюю платформу и нашли машиниста и спросили его, не на Кингстон ли он поведет состав. Он сказал, что, видимо, да, хотя, конечно, трудно утверждать наверное. Во всяком случае, если это не 11:05 на Кингстон, то уж определенно 9:32 вечера на курорт Виргиния или, в крайнем случае, десятичасовой экспресс на остров Уайт или куда-нибудь в этом направлении, и что мы все точно узнаем, когда прибудем на место. Мы сунули ему полкроны и попросили его быть 11:05 на Кингстон.
– Ни одна душа на этой дороге, – убеждали мы его, – все равно не разберется, что это за поезд и куда он отправляется. Вы знаете, куда ехать; снимайтесь потихоньку отсюда и поезжайте в Кингстон.
– Не знаю уж, что и делать с вами, джентльмены, – ответил этот славный малый. – Ведь и в самом деле, должен же какой-то состав идти на Кингстон; придется мне взять это на себя. А ну, давайте сюда ваши полкроны.
Так мы попали в Кингстон по Юго-Западной железной дороге.
Впоследствии мы выяснили, что поезд, которым мы ехали, был эксетерский почтовый и что на вокзале Ватерлоо его искали несколько часов и никто не мог понять, куда он девался».
Джером К. Джером. «Трое в лодке, не считая собаки».
На вокзале Ватерлоо мы побывали за месяц несколько раз, и тоже плутали пару раз. Но только на станции Ричмонд не только опоздали на нужный поезд, но и безнадежно потеряли друг друга. Пока доехали, пока созвонились – минут 40 потеряли. Могло быть и хуже.
