– Жанка-стерва! Ты представляешь, Ром, прямо на моих глазах достала вискарь из сумочки, свинтила крышку, да еще, поганка, отказалась от бокалов, заявив, что ее приятель обожает пить из горла! Как в каком-нибудь притоне, ей-богу!
После седьмой рюмки Марк и Рома были друзья – неразлейвода, а после девятой Марк сказал, что Роману уже хватит, и проводил нового друга в отель по соседству, замолвив словечко перед Оксаной. Неизвестно, что повлияло на администраторшу больше – беспомощное состояние упившегося в хлам Романа или хрусткая оранжевая купюра, которую тот от полноты чувств протянул ей щедрой рукой.
Пустив постояльца на ночлег, Оксана полагала, что на этом все закончится, но Рома потребовал продолжения банкета, велев где угодно добыть любую спиртосодержащую жидкость. И девушка принесла початую бутылку виски и бокал. Сделав пару глотков, Роман почувствовал, что умирает, и принялся стонать и звать на помощь. Вовремя поданный тазик облегчил его страдания, не дав погибнуть во цвете лет. Остальное я видела сама.
– Значит, так. Я возвращаюсь в отель и жду приезда следователя. Захарчук запишет рассказ Оксаны и изымет бутылочку по всем правилам следственной науки. И отправит на экспертизу. Что-то мне подсказывает, что в алкоголе обнаружат клофелин. А потом мы едем к Жанне Фоменко. Эй, Берта! Ты меня слышишь?
Но я не слышала. Я во все глаза смотрела, как из подворотни дома напротив выносят похожий на полено черный мешок характерных очертаний.
– Что там еще за ерунда? – поежился Сирин. – Не иначе, труп обнаружили.
– Пойду, гляну! – выскакивая из машины, на бегу обронила я.
Роман высунулся в открытое окно и требовательно прокричал:
– Берта! Вернись!
Но я сделала вид, что не слышу приказа начальства, со всех ног устремляясь к группе людей на противоположной стороне улицы. В основном это были любопытные, такие же, как я. Но среди них встречались и люди при исполнении. Потолкавшись у подворотни и попытавшись хоть краешком глаза заглянуть в пахнущее карболкой нутро санитарной машины, куда уложили найденный труп, я вдруг поймала на себе пристальный взгляд одного из служивых. Разглядывающий меня полицейский был невысок и горбонос, в ладно сидящей форме и с сумкой-планшетом в руках, плотную кожу которой он использовал как опору для записей. Я отвлеклась всего лишь на минуту, увидев, как один из санитаров, поправляя труп в мешке, приоткрыл его и развернул лицом ко мне.
Это была совсем молоденькая девушка, почти девочка, но уже с татуировкой в виде побега дикого плюща, тянувшегося от крохотного детского уха через всю шею и уходящего под грязный разорванный воротник серой блузки. Татуировку пересекала страгуляционная борозда, из чего следовало, что несчастную задушили. Пока я рассматривала покойницу – это заняло не более минуты, ко мне, взяв на изготовку планшет с пристроенным на нем блокнотом и шариковой ручкой, сделав значительное лицо, пробирался горбоносый полицейский. Когда он подошел совсем уж близко, я дала задний ход и, перебежав через дорогу, уселась в машину к Сирину.
– Любопытной Варваре на базаре нос оторвали, – недовольно пробурчал Рома.
– Ты прав, там труп, – льстиво заметила я, предприняв попытку реабилитироваться. – Девица задушенная.
Рома подачу не принял.
– Черт с ней, с девицей, – хмуро буркнул он. – Впредь ей наука – не будет лазить по подвалам.
И, помолчав с минуту, развернулся ко мне всем телом, взмолившись:
– Слушай, Берта, будь другом, сгоняй за минералочкой!
И я пошла. Тяжело вздохнув, чтобы коллега понимал, на какую жертву я соглашаюсь, выбралась из машины, стараясь не смотреть в сторону толпящихся у служебных машин людей, дошла до угла, перешла дорогу и завернула в «Дикси». Народу оказалось немного, но очередь в кассу тянулась преизрядная. Я ухватила с полки бутыль с газировкой и сделала робкую попытку проскочить без очереди. Но тут же встретила отпор, оттиснутая локтями двух стоящих у кассы азиатов с тележкой, заполненной батонами белого хлеба. Затем была передвинута плечом высокой женщины с двумя корзинами овощей и так, скользя по очереди, как утлое суденышко по морским волнам, оказалась в самом ее конце.
Девушка за кассой выглядела сонной, и особенно не торопилась, так что несчастную бутылку воды я пробила лишь минут через пятнадцать. Вышла из магазина и увидела, как в отель заходит Сирин, перед собой пропуская следователя Захарчука. Я было ринулась за ними, но около подвальчика остановилась, наблюдая, как жалюзи «Дома быта» отпирает какой-то старик. Со спины он был высокий, массивный, с могучей шеей и упрямым затылком, поросшим кудрявым седым волосом. Вспомнился виденный ночью сон, идея устроиться швеей захватила меня с новой силой, и я, приблизившись, решительно спросила:
– Доброе утро, вы портниху еще не наняли?
– А ты портниха?
– Некоторым образом, – уклончиво откликнулась я. И вдохновенно принялась сочинять: – Училась на технолога швейного производства и три года отработала по профессии.
Домыслы мои базировались на том, что технолог вовсе не обязан уметь шить так же хорошо, как простая швея.
– Где работала?
– А у нас, в Якутске, в доме моды «Элегант», это рядом с кинотеатром «Родина», может, знаете? – заливала я, прекрасно понимая, что проверить мои слова никак невозможно.
– «Родина»? Не знаю. Платить буду пятьдесят на пятьдесят. Устраивает?
– Вполне.
– Тогда пойдем, – пригласил старик, открывая дверь. – Тебя как зовут? – спускаясь по ступенькам, осведомился он.
– Берта, – откликнулась я.
– А я Сан Саныч. – Улыбаясь, он обернулся на ходу, рискуя свалиться со ступенек, и я увидела, какое хорошее, доброе и морщинистое у него лицо.
Преодолев лестницу, Сан Саныч шагнул в темноту коридора и нащупал на стене выключатель. Вспыхнул свет, и старик, звеня ключами, принялся отпирать свой громко именуемый «Домом быта» закуток при входе.
– Я отъеду за фурнитурой, часа на два, не больше, а ты, Берта, принимай заказы. Если принесут чего подшить – нитки вот, в этой тумбочке.
Распахнув дверцу тумбочки, хозяин горделиво кивнул на большую коробку разноцветных бабин.
– С машинкой справишься? – с надеждой в голосе уточнил он.
Я не могла обмануть его ожидания.
– Справлюсь, – легко соврала я, осматривая оснащенный иголкой незнакомый агрегат.
– Если придут за этими вот ботинками, – Сан Саныч указал на стоящие на полке надраенные до зеркального блеска коричневые «инспектора», – отдай. Только квитанцию забери, а то бывали случаи, что обувь без бумажки получали – вроде бы забыли квитанцию дома, а потом по второму разу приходили.
– Ладно, – покладисто согласилась я.
– Паспорт с собой? – уточнил мой новый работодатель.
Я кивнула и протянула документ. Сан Саныч включил ксерокс, сделал копии первой страницы и прописки, после чего аккуратно убрал бумаги с моими данными к себе в потрепанный кожаный портфель.
