Мимо поля, через лес, вдоль ручья, прямо к горам, приплясывая и смеясь, шли беспечные беглецы, и душа Катарины ликовала – она спасала детей Гамельна от ханжества и надуманной морали. Эти ребята станут жить так, как они захотят, делать то, что сочтут нужным, и никто им не будет указывать!
Ушедшие из города дети ступили под сень горы Коппенберг и двинулись по проселочной дороге в глубь страны. По мере продвижения вперед веселье мало-помалу начало спадать. Темнело. Малыши захныкали от усталости, да и среди старших стали раздаваться выкрики:
– Долго еще идти?
– Ноги отваливаются!
– Когда нам дадут поесть?
И только теперь Катарина задумалась, что ей делать дальше с этими детьми. Да, она их увела из города. И конечно же, теперь они свободны. Однако и свободных детей нужно чем-то кормить и где-то располагать на ночлег.
Первую ночь они провели под открытым небом, напившись перед сном воды из ручья. С восходом солнца поднялись и, снова отведав студеной водицы, тронулись в путь. Катарина отметила, что дорога полна пилигримами, спешащими в Святую землю, и многие из них пытаются просить подаяния у крестьян, но почти всегда встречают отпор. Пару раз она и сама устремлялась к чистеньким дворикам и заводила разговор с неприветливыми хозяевами о пропитании и ночлеге для детей, но все было напрасно. Так, ни с чем, она снова возвращалась к терпеливо дожидающимся в отдалении ребятишкам, чтобы не умереть с голода, собиравшим для пропитания ягоды и травы, и, наигрывая на флейте, вела их за собой.
Паломники шли пешком, ехали на обозах, двигались, опираясь на посохи, большими группами и поодиночке. Маленькие скитальцы, то и дело требуя еды и отдыха, следовали вместе со всеми, питаясь, чем придется, и ночуя в чистом поле. На подступах к большому городу, когда снова стало смеркаться, сбились в плотную кучку, не желая идти дальше. Они с надеждой посматривали на светящиеся впереди огни постоялого двора, но Катарина не была уверена, смогут ли хозяева приютить триста ребятишек разом? Да и согласятся ли бесплатно накормить? Женщина остановилась перед распахнутой калиткой и оглядела забитый подводами пыльный двор.
С визгом и гамом ребятишки бросились за ней, облепив забор.
– Есть! Есть хотим! Есть и спать! – неслось со всех сторон.
Спрятав доминатон в карман, освободительница оглядела детей.
– Немного терпения, – мягко проговорила она. – Насчет еды я не уверена, но, думаю, договорюсь, чтобы нам разрешили здесь заночевать.
Сын верховного судьи Хельмут Вайс окинул Катарину сердитым взглядом и демонстративно сплюнул себе под ноги. Рослый и крепкий, он был самым старшим среди детей. Еще во время шествия по проселочной дороге отряд непроизвольно разделился на две неравные части – на большую группу отпрысков зажиточных семей и на бедно одетых ребят-подмастерьев. Юный Вайс возглавил молодых бюргеров, поддевая своего ровесника Микаэля, шествующего во главе ватаги оборвышей-мастеровых.
– Нужно было заранее позаботиться о еде, – злобно пробурчал Вайс, разглядывая переполненный паломниками двор с расположившимися под телегами людьми. – Я не намерен голодать! Эй! Кто-нибудь, присмотрите за малышами, остальные за мной! Здесь много путников. Полагаю, нам не составит особого труда разжиться съестным.
Он приосанился и вошел на постоялый двор. Приятели робко смотрели ему вслед, не решаясь идти за вожаком. И вдруг несколько из них, не сговариваясь, сорвались с места и кинулись следом за Вайсом, почти уже скрывшимся в темноте.
– Нас накормят? – раздался тоненький голосок. – Я не ела целую вечность.
Доверчиво запрокинув румяное личико, на Катарину во все глаза смотрела семилетняя посудомойка из гамельнского трактира. В трактире она убирала с тарелок объедки, но была хотя бы сыта, а теперь, став свободной, изнывала от голода.
– Да, маленькая, обязательно! – неуверенно улыбнулась Катарина, вдруг подумав, что свобода – понятие относительное и не существует само по себе. Свобода может быть лишь от чего-то. От учебы, но тогда и от полученных во время учения знаний. От работы в трактире, но тогда и от заработанной еды.
Из темноты раздался крик Хельмута:
– Эй, все сюда! Здесь у святого отца костер и целый обоз с едой! Нас обещали покормить!
Детишки бросились на зов. За ними поспешила Катарина. Пробираясь между подводами и переступая через ноги и руки расположившихся на ночлег путешественников, она увидела большой костер, отбрасывающий блики на подводу и двух привязанных к коновязи лошадей. У огня расположился прямой иссохший старик бенедиктинец. На расстеленном холсте лежали крупно порубленные куски баранины, но старик не ел, задумчиво глядя на огонь. Аппетитный пар от варева, бурлящего над огнем, щекотал Катарине ноздри, и только теперь она поняла, как проголодалась. Дети кинулись к сидящему у огня старику и разом загалдели:
– Господин, позвольте взять кусочек мяса!
– Мы ужасно проголодались!
– Боже мой, сколько ребятишек! – раздался высокий голос из темноты, и от подводы отделилась дородная женская фигура. – Милые мои, бегите сюда, я дам вам хлебца и молока.
– Правильно, сестра, позаботься о юных путниках, – скрипуче проговорил старик.
Большинство малышей устремились на зов невидимой в темноте монахини, звонким голосом выкрикнувшей:
– Ребятишки, подходите к обозу! Да не толкайтесь, хлеба хватит всем! Ешьте и укладывайтесь спать!
– Мы шли так долго и ужасно устали! – сообщила хорошенькая, уже сформировавшаяся в прелестную девушку дочка бургомистра Эльза, кокетливо поглядывая на молодого Вайса. – Ноги болят, и спать ужасно хочется.
– Доверься мне, крошка, – усмехнулся парень. – Уж я отыщу для тебя местечко поудобнее.
Он подхватил Эльзу под локоток и повел за собой в темноту.
– Эй! Украли! Куда потащил? Чей это мальчишка? – раздался хриплый крик со стороны постоялого двора. – Караул! Грабят! Он стянул бочонок пива!
– Я свободный человек и беру то, что мне нужно! – весело прокричал из темноты малолетний воришка. – Нет больше добра и зла! Добро это то, что хорошо для меня! А пиво для меня – просто замечательно!
В груди у Катарины похолодело – вором, несомненно, был один из гамельнских детей. Женщина кинулась на звуки хриплого голоса, но пронзительный девичий визг заставил ее замереть на месте.
– Убери от меня руки! – где-то в темноте плакала Эльза.
– С чего это вдруг? – нахально удивлялся Вайс. – Я давно мечтал тебя пощупать, моя цыпочка!
– Но мне это не нравится!
– А мне какое дело? – хохотал парень. – Хочу и буду! Никто мне не может запретить!
