Я вошла в комнату. Огляделась, убеждаясь, что мы одни. С опаской покосилась на плотно закрытую дверь, ведущую в спальню. Интересно, не скрывается ли за ней храмовник, чтобы подслушать наш разговор? Да нет, вряд ли. Я бы почувствовала.
— Ищешь Шерьяна? — Гворий оперся локтями на стол, удобно переплел пальцы и устроил на них подбородок. — В таком случае огорчу тебя: его сейчас нет во дворце. Завтра прибывают мои родители после краткого визита на наши родовые земли. Я попросил его встретить их. Эльфийские леса сейчас весьма беспокойное место.
Я кивнула, понимая, на что он намекает. Теоретически Ниэль тоже может претендовать на трон. Даже более того, имеет на это больше оснований, являясь, в отличие от сына, чистокровным эльфом. Дело портит его жена Ара. Уж кого-кого, а орчиху в роли Владычицы восточных земель подданные Виррейна точно не потерпят. И кто знает, не зародился ли в головах особо отчаянных эльфов гениальный план, как сделать Ниэля вдовцом против его воли. Подумаешь, погорюет-погорюет годик-другой, да и выберет себе в супруги эльфийку из знатного рода. Гворий, как ни крути, все же не идеальная кандидатура. Жаль, что другой нет, и выбирать приходится меньшее из зол.
— Вообще-то я хотела побыть с тобой, — призналась я, пытаясь за отстраненной усмешкой скрыть нервозность. — Честное слово, я не помешаю тебе работать. Тихо посижу рядом, пока ты занимаешься делами. Можно?
Как я ни старалась, последнее слово прозвучало особенно жалко и умоляюще. Гворий нахмурился, внимательно в меня вглядываясь.
— Тефна, что-то случилось? — спросил он с беспокойством. — Тебя кто-то обидел?
— Нет, что ты. — Я всплеснула руками. — Просто… Просто мне очень грустно. Послезавтра Владыка назовет твое имя на совете, и мы навсегда расстанемся. Пропадет малейшая надежда, что… что…
Я не сумела окончить фразу. Опустила голову, чувствуя, как предательские слезы вновь закипают на глазах. Тефна, ты жалкая сопливая тряпка! Нашла из-за чего рыдать. Теперь Гворий, чего доброго, возгордится, подумав, что ты по-прежнему страдаешь из-за него.
«А разве не так? — мудро шепнул внутренний голос. — Да, ты совсем недавно уверяла, что между вами больше ничего и никогда не может быть. Мол, слишком устала от его постоянных предательств, потому уже не веришь ему. Но теперь, когда появился шанс покончить с ним раз и навсегда, вновь сомневаешься и колеблешься. Да, смерть — это самый радикальный способ разделаться с ненужной и даже опасной сердечной привязанностью. Осознай и прими это, Тефна. Сразу станет легче. Вам все равно никогда не быть вместе. Так пусть лучше Гворий никому не достанется, чем страдать, осознавая, что в этот самый момент он, вполне возможно, ласкает и обнимает другую».
— Тефна.
Гворий встал. Подошел ко мне и ласково привлек меня к себе. Я позволила ему это. Уткнулась носом в его камзол, вдыхая такой знакомый и родной запах полевого разнотравья.
— Тефна, — повторил полуэльф, нежно гладя меня по волосам. — Глупая моя. Скажи мне честно: если бы нас не разделял трон, ты бы согласилась стать моей? Простить все то, что некогда между нами было, и попробовать начать сначала, с чистого листа?
— Я не привыкла гадать, если бы да кабы, — несколько резко отозвалась я, тем не менее, не пытаясь выбраться из его объятий. — Гворий, ты сделал свой выбор, я — свой. Гадание о других возможностях — лишь пустая трата времени и ковыряние в свежей ране.
— И все же, — настойчиво протянул полуэльф. Немного отстранился, приподнял мой подбородок, не позволяя отвести взгляд. — Представь, что мы вернулись назад. В тот момент, когда Владыка поставил ультиматум: ты или престол, и я отказался от трона ради тебя. Было бы у нас тогда будущее?
Я едва не расхохоталась ему в лицо. Было бы у нас будущее? Да у всех нас тогда было бы будущее! У меня, у Шерьяна, у Гвория. Я бы не сочеталась фиктивным браком, не узнала бы, что именно мой супруг мучил меня семнадцать лет назад, не вспомнила бы свою клятву. Владыка не решил бы убить племянника. Даже бедняга Вильканиус по-прежнему поражал бы придворных дам своим смазливым личиком и бахвалился очередными победами на любовном фронте, а не полз сейчас, искалеченный, по мерзлой земле в безумной надежде выжить.
— Больше всего на свете я мечтаю повторить тот день, — тихо прошептал Гворий, почти касаясь своими губами моих. — Поверь, Тефна, за последние месяцы я слишком хорошо понял, что такое власть. Это постоянные грязь, обман, интриги — кто кого перехитрит. Не о такой судьбе я мечтал в детстве, наблюдая, как мой отец счастлив с матерью.
— Но ты выбрал именно такой путь, — возразила я.
— Еще ничего не поздно изменить, — загадочно проговорил Гворий. Нежно поцеловал меня в нос и вернулся за свой стол.
— Что ты имеешь в виду? — поинтересовалась я, недоуменно хмурясь.
— Всему свое время. — Гворий кивнул на кресло рядом, предлагая мне сесть. — Всему свое время, Тефна, имей терпение. Конечно, ты можешь провести со мной хоть весь день. Ты не помешаешь.
Я скинула туфли и с ногами забралась в кресло. Натянула на колени подол теплого платья, пряча разноцветные шерстяные чулки. Свернулась клубком, положив голову на подлокотник, и принялась из-под опущенных ресниц наблюдать за Гворием.
Тот, не обращая больше на меня внимания, вернулся к своим бумагам. Принялся что-то писать, постоянно окуная перо в чернильницу. Зашуршал пергаментами, делая прямо на полях краткие пометки.
Я сама не заметила, как задремала. Наверное, слишком умиротворяюще шумел за окнами дождь, а сумрак ненастного дня ластился к ногам. Сквозь сон почувствовала, как Гворий укрывает меня теплым пледом, промурлыкала что-то неразборчиво-благодарное и с головой ухнула в безмолвную пропасть небытия.
Мне снился кошмар. Тот самый, который я так часто видела в последнее время. Я стою одна среди выжженной пустыни. Над головой летают черные хлопья сажи. Пепел. Куда ни глянь — везде пепел. Он хрустит на зубах, липнет к коже, покрывает одежду толстым слоем.
— Гляди, что ты наделала, — внезапно раздается вкрадчивый шепот. — Все, к чему ты прикасаешься, превращается в золу и тлен. Довольна?
Я мотаю головой. Нет, это неправда! Не может быть правдой. Я не виновата в том, что здесь произошло!
— Неужели? — Невидимый собеседник смеется, и от его веселья мне хочется упасть на колени, зажать уши, лишь бы не слышать этот навязчивый хохот. И тут же — совершенно серьезно: — Посмотри себе под ноги, кошка. Скажешь, это тоже сделала не ты?
Я не хочу, не смею, но глаза сами устремляются вниз. Кости. Я стою на человеческих костях. С тихим приглушенным восклицанием я тут же отпрыгиваю в сторону. Спотыкаюсь обо что-то и падаю на землю. Натыкаюсь взглядом на мертвого Гвория с залитым кровью лицом. А рядом лежит Шерьян. Они обнялись перед смертью, словно братья.
— Они убиты тобой, Тефна, — нашептывает голос. — И не только они. Рикки, Аджей, бедняга Вильканиус, почти достигший жилья, где бы ему помогли. Торговый и суетный Мейчар лежит в руинах, где себя вольготно чувствуют лишь крысы. Тририон в огне, эльфийские леса выкорчеваны с корнем. Орочьи степи стали багровыми от крови. Гномы еще держатся, уйдя на дно самых глубоких шахт, но это продлится недолго. Ты открыла врата богу-отступнику — и теперь вокруг лишь земли мертвых. Довольна? Теперь метаморфам не надо пересекать невидимую грань между мирами. Ты уничтожила ее, превратив все вокруг во владения смерти. Скажи, неужели в твоей жизни было столько боли и горя, что весь мир заслуживал гибели? Неужели никто и никогда не был добр к серой кошке?
