В Лос-Анджелесе мы познакомились с писателем Василием Аксеновым, он подарил мне свою книгу «Дорогая наша железка». В Нью-Йорке я познакомился со скульптором Эрнстом Неизвестным. По-видимому, шахматы притягивают людей искусства. А вот чтобы профессор физики или математики подошел со мной поздороваться и побеседовать, я не могу припомнить.
…Что происходит с моей семьей в СССР, было по-прежнему неясно. Я обивал все пороги, надеясь найти поддержку, вызволить семью. Кто-то предложил мне поискать помощи у русской мафии Нью-Йорка. В отчаянии я согласился, меня обещали связать с нею. Встреча с «крестным отцом» произошла в одном из ресторанов в центре города. Он приехал с одним телохранителем. Godfather, человек примерно одного возраста со мной, одинакового телосложения, 100- процентно русский, бесспорно — хорошо образованный. Мы разговаривали довольно дружелюбно, я рассказал о своих проблемах. Спросил, чем бы они могли помочь, предложил деньги. Он ответил, что дело политическое, вряд ли они способны помочь, и деньги пока что ни к чему. Мы расстались по-хорошему. Об этом человеке, узнал я, ходили легенды — как о Робин Гуде…
Мою семью освободили через три с лишним месяца. Я сразу через знакомых запросил мафию — должен ли я им что-нибудь. Мне ответили: ничего. После этого обмена информацией все было тихо…
Летом 1983 года я снова был в Штатах — в Пасадене (Калифорния). Мне позвонили из Нью-Йорка, сказали: надо бы увидеться. Я ответил: «Да, я лечу в Европу через Нью- Йорк». Мы прилетели в аэропорт Кеннеди вместе с гроссмейстером Гутманом. Нас ожидала группа людей. Мы поехали с ними, в их машине. По дороге они сказали, что их влияние сыграло некоторую роль в том, что мою семью освободили, и они хотят от меня 40 тысяч долларов. Разговаривали, как свидетельствовал Гутман, довольно резко. Возможно, Гутман не вполне представлял себе, с кем мы имеем дело. Во всяком случае, он проявил недюжинную храбрость, готовность защищать меня в случае опасности физической расправы. Меня обшарили, забрали из одежды все, что было. Наскребли таким образом 1026 долларов. Насчет сорока тысяч у меня, конечно, были сомнения. Никаких документов не было, никаких доказательств финансовых претензий, не ожидалось и расписок. Я предложил выписать чек, помнится, на 8000 долларов (а больше банк не стал бы и выплачивать). Они отказались. Мы расстались. Я узнал потом, что в мафии сменилось руководство. То есть человека, с которым я беседовал, уже убили. Наверно, не из-за мягкой политики в отношении меня, но, может быть, за совокупность допущенных ошибок…
Еще раз мне пришлось встретиться с человеком мафии через год. Ее посланец приехал в Берн. Опять я предложил выписать чек на некоторую сумму. Кажется, на шесть тысяч. И он отказался. Странная история. С моей головы не упал ни один волос, если не считать потерянной в Нью-Йорке наличности. Вероятно, на мое счастье, там опять сменился «крестный отец»…
Глава 29 ПОСЛЕ МЕРАНА
Существует пословица: «Плох тот солдат, который не мечтает стать генералом». Матч 1981 года в Меране был настолько гадким, несправедливым, принес мне столько горя, что я решил и объявил во всеуслышание, что больше я с Карповым матчи играть не буду. Я потерял перспективу, и, может быть, в связи с этим случился спад жизненной энергии, энергии, необходимой для успешных шахматных выступлений. Как по мановению волшебной палочки, не прошло и года, как мой рейтинг упал на сто очков. В октябре 1982 года я играл товарищеский матч с Тимманом в Хильверсуме. Его рейтинг был 2605, мой — ниже. С некоторым трудом мне удалось свести матч вничью. Но я по-прежнему был в списке сильнейших, у меня было право участия в турнире претендентов.
Я неплохо сыграл на Олимпиаде в Люцерне в 1982 году. Правда, я проиграл одну важную партию. Впервые мне довелось встретиться с Каспаровым. Мне было известно, что он стремится играть самые сложные, запутанные положения и вкладывает в каждую партию массу нервной энергии. Партия получилась не слишком занимательной. В хорошем положении я просмотрел тактический трюк, и моя позиция сразу развалилась.
Мне предстояло вскоре играть с Портишем, и я готовился очень серьезно. Моими помощниками были на этот раз голландец Ганс Рее и выходец из СССР израильтянин Лев Гутман. Не скажу, что я играл тот матч много сильнее, чем венгерский гроссмейстер, но мне сопутствовало счастье. Удалось нейтрализовать давление противника в игре белыми, а самому выиграть белыми одну красивую партийку. Матч был из 10-ти партий. При счете 5:2 оба помощника покинули меня. Вот уж что вряд ли случилось бы в Советском Союзе! Отъезд Рее был предусмотрен заранее, а Гутману вдруг захотелось сыграть в опен-турнире в Метце, и он на такси из Бад- Киссингена помчался во Францию. А я проиграл следующую партию вразнос. Изругал про себя своих нерадивых тренеров, собрался с силами и выиграл следующую партию. А с ней и матч, со счетом 6:3.
Чем привлекательны человеческие шахматы по сравнению с компьютерными? Очень многим, и прежде всего, существованием психологических элементов. Вот, я пишу книгу в начале 2005-го года. Меня спрашивают: «Кто сейчас чемпион мира?» Отвечаю: «Крамник». «Почему?» «Потому что он обыграл в матче сильнейшего шахматиста мира — Каспарова». Парадокс? Нет, в человеческих шахматах такое случается, и очень часто. Два игрока, скажем, примерно равного класса, а один все время проигрывает другому. Говоря по-русски, он попал в клиенты к другому. Правильнее было бы употребить слово «вассал». Причины вассальной зависимости, повторяю, психологического порядка. Что я подметил: переезд из одной страны в другую, смена политического режима, изменение экономических условий — серьезное испытание. При приспособлении к новым условиям жизни меняется многое, изменяются привычки человека; как следствие, меняется часто и шахматная клиентура. Так, в новой жизни я стал испытывать трудности в игре с Талем и Ларсеном; а раньше они вообще не могли мне противостоять…
Обычно разгром в матче тяжело переносится и может способствовать возникновению многолетней вассальной зависимости. Что касается Портиша, то он был не слишком подавлен исходом матча. Он, наоборот, после матча хорошо поработал, изучил плюсы и минусы моего стиля и после небольшого перерыва выиграл у меня в турнирах на протяжении короткого времени 5 партий!
Матч с Каспаровым все-таки состоялся. Помимо финансовой неустойки, было договорено о снятии с меня бойкота. В таком серьезном вопросе не обошлось, видимо, без участия Гейдара Алиева. Каспаров прибыл в Лондон в сопровождении 8-ми членов группы. Наверно, это были лучшие специалисты, которыми располагал Азербайджан. Но я заметил, что Москва не снабдила его специальной информацией, сведениями обо мне, собранными организациями вроде КГБ по крупицам за последние годы. Не достоин, значит…
У меня было два помощника — Л. Гутман и Д. Ван дер Виль. Я всегда стремился обзавестись помощниками помоложе, в надежде обогатиться в первую очередь их энергией, а может быть, и свежими идеями. Вероятно, с заправкой энергией мне не повезло — в этом я намного уступил своему юному противнику. Впрочем, и 20 с лишним лет спустя мало кто может сравниться в энергетике с Каспаровым. Наш матч оказался не слишком длинным, но мне показалось, что не только я сам, но даже мои тренеры изнемогли…
