— Много.
— А чем твоя компания занималась?
— Спортивным инвентарем. Я создавал сноуборды, доски для серфинга и все такое прочее.
— Хорошо получалось?
— Вне конкуренции. Только самые лучшие.
— А почему именно доски для серфинга?
— Я вырос в южной Калифорнии.
Вот это уже было что-то новенькое.
— Неужели?
— Да. — Он внимательно меня изучал. — В последнее время ты выглядишь просто прекрасно.
— Спасибо.
— Мне нравится, что у тебя волосы отрастают.
— Это так непривычно, — заметила я.
— Так лучше, — заявил он.
Это было в его духе — переводить разговор на меня. В отличие от других мужчин, о себе он никогда не говорил. Всякий раз, когда я начинала расспросы, он менял тему. Всегда восхищался мной, и поначалу меня это поражало и тешило самолюбие. Но первые шаги в отношениях были пройдены, начинались более серьезные испытания. Поэтому я задалась целью выудить из него какую-нибудь информацию.
— Расскажи о своей семье, — настойчиво допытывалась я.
— А ты — о своей.
— Ты первый.
— Мать и отец, братьев и сестер нет, — коротко сообщил он. — А у тебя?
— Матери и отца нет, братьев и сестер тоже.
— Нет родителей? Но как это? Ты родилась среди волков?
Я рассмеялась.
— Нет, я сирота, меня воспитала тетя. Ну а твои родители живы?
— Только мать.
— Ты с ней вообще видишься?
Он усмехнулся.
— Очень редко.
— Она в Калифорнии?
— Да, в психиатрической лечебнице.
Я выпустила из рук ложку.
— В психиатрической лечебнице?
— Она попала туда много лет назад.
— И до сих пор там?
— Она там навсегда. Ее признали сумасшедшей.
— Сумасшедшей?..
— Да. Она убила моего отца.
— Почему?
— Почему ей поставили такой диагноз? Или почему она убила отца?
— Почему она его убила?
— А почему люди убивают?
— У тебя были близкие отношения с отцом?
— Нет, он был уродом с садистскими наклонностями.
Неудивительно, почему он не хотел обсуждать свое прошлое! Он сидел с непроницаемым лицом, словно подстегивал спрашивать дальше. Я пожалела, что вообще начала разговор. История его семьи напоминала минное поле, по которому мне перехотелось идти. И все же я собрала все свое любопытство и дальше ринулась в бой.
— Я слышала, ты однажды был женат.
— Кто тебе сказал?
— Пэм Оуэн, кажется. Так это правда?
— Да.
— Как ее звали?
— Бритни.
— Пэм сказала, что она умерла.
— Да, в результате несчастного случая на лодке.
— Как это произошло?
— Мы плавали в устье реки Колумбия. Только мы вдвоем. Там очень коварные подводные течения. Лодку накрыло огромной волной.
— Ты тоскуешь по ней?
— Каждый день.
Он пригубил вино, наши вилки звякнули о фарфор. Фраза была совершенно уместна, но была произнесена без тени эмоций, и я подумала о его роскошном пентхаусе. Нигде не было ее фотографии.
По спине пробежал странный холодок.
Дальше мы переключились на другие темы, преимущественно касающиеся меня: он нашептывал, что хочет сделать со мной, как только мы окажемся дома. Обычно я впадала в эйфорию, видя, как сильно его возбуждаю. Но посреди элитного ресторана в окружении состоятельных посетителей эти разговоры выводили меня из себя. Я пыталась перейти в более безопасное и безобидное русло, но безуспешно. Он был всецело поглощен мной и своими планами относительно меня.
Официант унес тарелки и предлагал десерт, когда метрдотель провел мимо нашего столика пару. Джордан посмотрел на женщину и узнал ее, но виду не подал. Женщина же, напротив, побледнела от изумления и резко остановилась.
— Здравствуй, Джордан, — произнесла она презрительно. В обращении сквозила ненависть. — Не ожидала тебя здесь увидеть.
Она была очень хорошенькой худенькой брюнеткой лет тридцати примерно. Ее спутник, по всей вероятности муж, подталкивал ее вперед.
— Давай, Эшли, — умоляюще обратился он к ней. — Пойдем за наш столик. Только не начинай.
Но она не обратила на его слова ни малейшего внимания и зашипела на Джордана:
— Что ты здесь делаешь, больной ублюдок?
Замечание это было сделано достаточно громко, и посетители, сидящие рядом, начали неодобрительно коситься. Джордан даже не поморщился, хотя его губы саркастически изогнулись, словно его развеселил ее выпад.
— Кто это? — резко спросила Эшли, неожиданно переключаясь на меня. Она внимательно меня осмотрела. Ярость, исходящая от нее, была настолько сильной, почти осязаемой, и действовала на меня деморализующе.
— У нее рыжие волосы, — заметила она. — Думаю, не много времени у нее осталось.
— Эшли! — возмущенно воскликнул ее муж. — Пойдем сейчас же!
— Мэг, позволь представить тебе сестру Бритни, мою свояченицу.
— Конечно, ведь мы такая дружная, счастливая семья, не так ли, Джордан? — поддела она его. — Ты приедешь к нам на пасхальный ужин?
Она наклонилась ко мне, приблизив лицо вплотную к моему, — я не знала, чего от нее можно ожидать. Я откинулась назад на спинку стула, а она обхватила пальцами камею у меня на шее. Я боялась, что она резко дернет и порвет ожерелье, но вместо этого легонько, почти любовно за него потянула и глянула на меня с отвращением.
— На тебе украшения мертвой женщины, — заявила она. — Тебя это не смущает?
Она резко отпустила камею и стремительно удалилась.
Мне было жутко не по себе, я оцепенела от ужаса, в то время как Джордан оставался невозмутим. Казалось, что вспышка Эшли его только позабавила.
Справившись с сердцебиением, я заметила:
— Ты ей не очень нравишься.
Он равнодушно пожал плечами.
— И никогда не нравился.
— Почему?
— Она уверена, что я убил Бритни.
На секунду земля перестала вращаться, и я спросила прямо:
— А ты не убивал?
— А сама ты как думаешь?
Думаю, я должна была броситься его защищать, но с моих губ слетело всего лишь:
