Рудневу же, по мере усиления огня остающейся «в деле» японской четверки, все меньше хотелось мимо нее проходить. А что, если попробовать воспользоваться преимуществом в маневре одиночного корабля перед группой и заставить оппонентов «потанцевать»?
– Лево руля! Штурман, следите за ориентирами! Когда будем подходить к опасным глубинам, право на борт и постарайтесь обрезать хвост японской колонне! О «кроссинг Т»
[36] слышали? Вот и сделайте его, только наоборот.
Заметив, что «Варяг», разрывая дистанцию, отклоняется вправо, японцы решили, что русские предпочитают рискнуть навигационно вместо продолжения артиллерийского боя. Теоретически в прилив «Варяг» мог пройти самым краем канала по мелководью и потом уйти мелким восточным фарватером. Парируя маневр Руднева, командир вынужденно находящегося во главе колонны японцев «Акаси» тоже решил принять вправо, чтобы не допустить увеличения дистанции и держать противника под огнем. Однако он не имел опыта управления соединением кораблей, тем паче настолько разнотипных, как собранный с бору по сосенке четвертый боевой отряд…
Пропавший на «Асаме» Уриу, спешно отбыв на «переговоры», не оставил других указаний по ведению боя, кроме «отходить строем кильватера, постоянно держа противника под огнем». Это и пытались делать командиры японских кораблей, но каждый немного по-своему. При отсутствии указаний от головного крейсера, «Такачихо» пошел ему в кильватер, повернув последовательно, а «Нанива» выполнил поворот «вдруг», чтобы принять строй пеленга. Неопытный командир «Нийтаки», попав в положение буриданова осла, слишком долго колебался с принятием решения и в итоге тоже был вынужден пойти за «Такачихо», чтобы сохранить хоть какое-то подобие строя. Но именно подобие.
В результате этих шараханий кильватер, так удачно составленный японцами после снятия со стоянки, нарушился. Через две минуты «Нанива» в результате несогласованного маневра оказался между японской боевой линией и отвернувшим «Варягом». Чем не только блокировал линию огня «Такачихо» и «Акаси», но и, створившись с ними, организовал русским артиллеристам замечательную групповую цель. Петрович, вспомнив подобную ситуацию при Цусиме в нашей истории, пихнул локтем старарта и, не отрывая бинокля от глаз (сбылись детские мечты!), приказал, дословно цитируя адмирала Небогатова:
– Бить в кучу!
– Простите, но… Куда бить?
– Ну что же вы за артиллерист-то такой, Сергей Валериянович! Ведь у вас есть минута, максимум две, пока японцы створились! Любой перелет по «Наниве» сейчас – это возможное попадание по «Акаси» или «Такачихо»! Они же все трое в эллипсе рассеивания! Максимальная скорострельность из всего, что можно, по «Наниве»! Пока мы лежим на этом курсе – беглый огонь!!!
В следующие несколько минут японская стрельба была скомкана поворотом и неудачным маневром «Нанивы». Строго говоря, нормально вести огонь мог только он. И, подтвердив высокую квалификацию своих наводчиков, добился попадания в первую трубу «Варяга». В тот же отрезок времени «Варяг» ответил ему тремя попаданиями, и еще один снаряд на перелете угодил в «Акаси».
Была разрушена часть внешнего кожуха трубы русского крейсера. Но к ее падению за борт это не привело, трубы «Варяга» были, в отличие от оппонентов, двухслойными. Дыра с рваными краями уменьшила тягу котлов носовой кочегарки, но это никак не сказалось на скорости хода: все-таки почти полуторное резервирование. На крейсере стояло тридцать котлов, а для полного хода хватило бы пара от двадцати четырех, если топить с форсировкой. Но у этой медали была и оборотная сторона. Ахиллесовой пятой «варяжских» котлов Никлосса был разрыв трубок, периодически случавшийся уже при давлении свыше пятнадцати атмосфер. В бою пришлось рисковать и держать семнадцать. И при этом даже с «подпорченной» первой трубой на 22 узла хода пара вполне хватало.
В «Наниву» попали два бронебойных снаряда (у орудий № 2 и № 4 кончились снаряды, взятые с «Корейца», после чего они перешли на стрельбу родным «варяжским» боезапасом) и один «корейский» фугас. Если фугас, разорвавшись под мостиком, «всего-навсего» окатил осколками носовое и первое бортовое орудия, чем приостановил их стрельбу на две минуты, пока не заменили расчеты, а первый из бронебоев, прошив фальшборт и коечные сетки, «безвредно для окружающих» улетел в воду, то вот второй «дубовый» снаряд «Варяга» натворил дел.
Главной защитой «Нанивы» был 76-миллиметровый скос броневой палубы, прикрывавший котлы, машины и другие «нежные» потроха крейсера. Увы, несмотря на солидную толщину брони, ее устаревшая структура – слой обычной незакаленной стали на слое железа – не смогла сдержать сорокакилограммовую болванку русского снаряда, несшуюся со скоростью в два Маха и пробившуюся в раздолье для разрушения, самую желанную цель на корабле противника – котельное отделение.
Но, увы и ах, та самая «дубовость» снаряда, что обеспечила ему проникновение сквозь броню, обернулась против русских. Взорвись он внутри котла или хотя бы внутри кочегарки, на кормовой группе котлов японского крейсера и соответственно на его способности поддерживать нормальный ход можно было бы ставить жирный крест. Ремонт занял бы неделю, если не больше. Однако «золотого» попадания не вышло, снаряд просто прошил котел навылет и, ударившись о противоположенный скос бронепалубы, на излете бессильно отрикошетил вниз.
Но даже сквозной дырки в одном из шести огнетрубных котлов «Нанивы» хватило для того, чтобы организовать набор крупных и впечатляющих неприятностей. Котел в рабочем состоянии представлял собой набор труб с огнем от топки, проходивших через бак с перегретой водой, испарение которой он и обязан был обеспечить. Давление в котле в момент его пробития составляло порядка десяти атмосфер, и дикий свист вырвавшегося на свободу пара заглушил вой и вопли ошпаренной смены кочегаров
[37].
Оставаться в переполненной обжигающим паром кочегарке было невозможно, один из котлов был непоправимо выведен из строя, остальные два временно невозможно было топить, что привело к постепенному падению в них давления. Два десятка человек из машинной команды были обварены. Восемь впоследствии скончались. Относительно невредимыми, из находившихся у топок, остались только двое: один кочегар, набиравший уголь, успел рыбкой нырнуть в угольную яму, второго ударной волной вынесло в соседнюю кочегарку. В итоге скорость крейсера упала с и так невысоких семнадцати узлов до совсем грустных четырнадцати…
