Неделю назад он им поставил условие – или через месяц доказательства работы установки, или… Ну, в общем, интеля, как всегда, «пересрали» и решили на тебе поэкспериментировать. Но со страху или сдуру, вместо того, чтобы отправить кого-нибудь во вчера, решили, что чем глубже, тем безопаснее. Мол, «эффект со временем должен сгладиться», ну и еще «подстраховались», кретины, выбрали «самое бесперспективное направление». Ты, засранец, по их версии, ничего тут натворить не мог, что изменило бы ход истории, понял? Хотя ты-то тут при чем?
В общем, они были не правы… За что и выпьем. Давай еще по одной… Хорош коньячок-то. У нас, пожалуй, похужее, будет. А ты молчи, господин каперанг. Молчи и слушай. Итак. Твой Вадик – сынок одного из этих гениев, профессора. Он тебя полгода не за твои красивые глаза пас. Он искал спеца по истории этой войны. И нашел… На свою, кстати, голову тоже… Ну почему они тебя выбрали?! Ведь было же три кандидата, три! Так именно тебя, дурака… Да еще и с инициативой…
Ай, ладно! Поздно, Клава, пить боржоми, почки отвалились. Я же и выбрал, чё теперь-то. Проект-то я курировал… Вадик тебя специально напоил, и еще кой-чего подмешал в стакашку, чтобы ты побыстрее отрубился. Пить-то ты поздоровее его будешь. А потом отвезли мы тебя на старую дачу к шефу, на Рублевку. Я у него последние пару лет перед, так сказать, «пенсией» начальником охраны подмосковного жилфонда был.
– А почему «так сказать»?
– Помолчи, а? Не доводи до греха. Любопытный, блин. Слушай, а что, все остальное, что я тебе тут рассказываю, тебя вообще ничуть не удивляет?
– После вчерашнего – уже ничего не удивляет. Когда осколком ногу расчекрыжило, я и сам начал догонять, что ЭТО все всерьез и по-настоящему. Да и до того… Просто боялся сам себе признаться. И эта сотка евриков еще…
– Умный ты у нас, блин. Когда не надо… «Так сказать», потому что у нашего олигарха А., по кличке Анатом, в отставку только футболисты выходят. Остальных закапывают по статье «я слишком много знал». Так что как только я постарел…
Невольная улыбка, появившаяся на лице Руднева от такого заявления со стороны двадцатитрехлетнего мичмана, вызвала весьма бурную реакцию.
– Еще раз улыбишься – шею сверну! Мне ТАМ было под пятьдесят! Я еще в Афгане в БТРе горел! И тут на старости лет пара каких-то ученых недомоченных меня в такую жопу засунула! Ладно, извини, нервы. В общем, еще года два меня шеф бы потерпел. За опыт мой жизненный, заслуги прежние и связи интересные. А потом – все. Вернемся лучше к нашим кроликам. Как тебя привезли – загрузили в саркофаг и перекинули твои мысли и содержимое мозгов сюда. Каким способом – сам спросишь у гениев, если они сюда доберутся, хотя это бабушка надвое сказала. Шансы у них пятьдесят на пятьдесят…
Короче, после перемещения твоего мы ни глазом моргнуть, ни пискнуть не успели, как начался бардак, которого они, видишь ли, не ожидали. От дачи, если тот замок так скромно можно назвать, осталось только то, что в зону их стабилизационного поля попадало. Это лаборатория, кухня, где я с Коляном сидел, присматривая за этими, и, слава яйцам, подвал под лабораторией. С генераторами, солярой и ИБП. Сам все монтировал, чтоб у шефа свет не моргал. Как знал, соломку подстелил, блин.
А вокруг… Ну, ты Цоя не помнишь, молодой ты, а ведь точнее, чем у него, не скажешь: «А вокруг красота, не видать ни черта…» Серая муть. Только и видно старую церковь, что на холме с двадцатого века стояла, да и то нечетко. Иногда и ее размывало.
Колян сунулся выйти, а я его не остановил… Ну, кому-то же надо было попробовать, что это за серость, понимаешь?! Только ноги в ботинках от него и остались, остальное в фарш. Профессор, как оклемался, вернее, отблевался, начал создавать теорию о «нестабильном времени, разрушающем чужеродные элементы». На элементах этих я ему в зубы и съездил. Объяснил гаду, что Коля – это не элемент был. Хотя, если честно, туда ему и дорога. Бычье – оно и есть бычье подмосковное…
Все бы ничего, сидим мы там и сидим в этом коконе, жратва пока есть. Но соляры-то только на две недели работы генераторов. А как кончится – поле в отключку, а мы все в фарш, по стопам Коляна… Неохота. И не весело как-то. Сутки Профессор с Ассистентом копались в своей установке, думали наладить. Потом еще два дня спорили о теориях, что-то высчитывали, кого-то искали. И вот приходят эти добрые люди ко мне и говорят: «А не желаете ли вы, Василий Игнатьевич, переместиться в 1904 год и исправить все то, что натворил гад Карпышев?» А че, говорю, его просто назад не выдернуть, авось все само и поправится? Ну, тут они мне начали лапшу на уши вешать, что, мол, если тебя просто обратно выдернуть, то, мол, «там не тот афект»
[51]. И понесли пургу научную, а глазки у них как у той белочки из анекдота, кругленькие такие… Ну, не понимают они, что если в их науке я не секу, то вот в людях разбираться жизнь научила, а уж когда мне врут – вообще нутром чую. Просто то ли они вообще не могли тебя отсюда вытащить, то ли боялись чего…
Хотел я их послать с ихним великодушным предложением, уже и рот открыл, и печатку внутрь камешком повернул, а потом подумал – какого хрена? Из этого огрызка дачи другого выхода нет, мне в свои годы терять особо нечего, чего не рискнуть-то? И не прогадал… Взял два дня на подготовку, прочитал все, что в компах было по этой войне и истории России начала века, чуть с наганом и маузером потренировался, благо, у шефа в коллекции были. Тут как раз и они своей установкой смогли Балка зацепить. Я им по-быстрому хозяйство сдал, чтоб знали где что в подвале, и в «саркофаг»… Кстати, им соляры в баках хватит еще на один перенос, на два – если очень сильно повезет. Так что может быть еще пара гостей… Интересно, как будут решать, кого за кормой оставить, соломку тянуть?.. Ну, теперь понял, зачем ты и я тут и почему?
– Не совсем… Не, про себя-то я понял. А вот как именно ты должен был исправлять все, что я тут натворил?
– Пристрелить тебя, конечно, как еще?
С этими словами Василий одним быстрым и плавным движением выложил на стол наган. Откуда и когда он его вытащил, для Петровича осталось загадкой. Сглотнув ком в горле и не отрывая глаз от лежащего на столе револьвера, он задал следующий вопрос:
– Ра… гм. Радикально. Ну да, как в том анекдоте – что делать с курицей, если она перестает нести яйца? Зарезать.
– А что, правда помогает?
– Не знаю. Но профессор решил, что попробовать стоит.
– На его месте я бы тоже попробовал… Но, по-моему, уже бесполезно.
– Да не тырься ты, сам понимаю, что бесполезно. Даже если я тебя СЕЙЧАС за борт скину, «Асама» от этого не всплывет. А вот у меня в новой жизни проблемы возникнут, потому как полечу вслед за тобой. А и не полечу – ты как командир «Варяга» ближе к идеалу, чем все остальные офицеры на борту. Да и сами интеля это, в общем-то, понимают, просто за соломинку хватаются со страху. Ассистент уже новую теорию выдвинул, ею свою же старую похоронив. Теперь он поет про ветвящееся время и про то, что путешественник вообще в свой мир никогда из прошлого не вернется, потому что нет одного предопределенного варианта развития событий. Есть, мол, дерево, которое ветвится. И своим экспериментом они создали новую ветку, а кусок дачи просто завис между ветвями, так как непонятно, куда его кидать – та ветка, к которой он относился, уже отменена, а новая еще не сформировалась… Еще что-то про дрожание веток, вибрацию и упругость времени пел… Ладно, это все бред и лирика, он тебе это сам расскажет, если сможет к нам на борт попасть. Одно ясно точно – нам в этом мире надо осваиваться всерьез, теперь мы живем тут, так что с переездом!
