Неспешное и ленивое перетекание мыслей из одной заполненной алкоголем извилины мозга контр-адмирала Руднева в другую было прервано осторожным, но настойчивым стуком в дверь.
– Да, кто там? – благодушно потянул Руднев, натягивая на себя и соседку простыню.
– Ваше превосходительство, простите, что беспокоим-с, у нас через полчаса уж молебен в церкви, извольте, пожалуйста, собираться, а то ведь опоздать можете, – раздался исполненный подхалимского почтения голос из-за двери.
«Кажется, владелец гостиницы… Молебен… Этого еще не хватало! Сначала в порт, распорядиться о постановке «Варяга» в док и набросать план работ по минированию акватории к визиту Камимуры. Так что – сперва служба. А там уж посмотрим: с кем, куда и на какой молебен…»
– Отставить молебен! Распорядитесь-ка, любезный, по поводу экипажа или хоть коляски какой. В порт…
– Ваше превосходительство, да как же можно-с! И так уж отец Вениамин вчера на вас осерчал, когда вы вечером, вместо того чтобы в церковь заехать, беса тешить направились. Опять же – благодарственный молебен-то в вашу честь, без вас никак-с. Порт-то, он подождет завсегда, а мы, вот, сейчас в церковь, потом в ресторацию, на торжественный обед в честь победителя японцев, тоже без вас никуда. И до вечера. А на завтра Виктор Ананьевич с супругою в вашу честь и господ флотских офицеров бал-с организуют!
[81]
– Стоп! К дьяволу бал…
Сквозь тупую ломоту в висках пробивалась тяжкая действительность. «Так… 22-го у нас в гостях Камимура. Послезавтра. Не забыл на радостях?» Петрович закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться. «Два дня. Нет. Двое суток… Опять гонка! И тут тебе не крейсер, где все твои приказы летят исполнять мухой. Тут, если верить ранее прочитанному – болото то еще. И все эти уже запланированные балы да обедни тому явное подтверждение. Как успеть-то все? Маманя дорогая! Ох, неужели никогда не бывает доброго утра после хорошего вечера…»
– Через двадцать минут экипаж к подъезду и вестового моего в штаб, чтоб командиров кораблей и прочий начальствующий состав я мог лицезреть лично там через час. Сразу не очухается – ведро воды холодной на башку. Все. Праздник наш закончился… А батюшке и городским деятелям передайте, что им придется еще пару дней подождать. Вот отобьемся от япошек, тогда свой молебен об отражении неприятеля и отслужит отец Вениамин.
Голос за дверью стал из подхалимского просительным.
– Слушаюсь, тотчас же обо всем распоряжусь, ваше превосходительство. Только можно, вы хоть на телеграф на пять минут по дороге заедете?
– А туда-то мне зачем? Телеграмму в Петербург я еще позавчера отправил, поздравления мне и в порт принести могут, что я там еще забыл?
– Дык… Вчерась ваши офицеры, под предводительством самолично графа лейтенанта Нирода, в пьяном виде ворвались на телеграф, – в голосе из-за двери почтение стало смешиваться со злорадством и ехидством, – и под угрозой оружия отправили телеграмму на редкость неприличного содержания-с…
– Какую? И почем вы Нирода повысили в звании? Насколько я помню, он пока у меня еще мичман, – Руднев с трудом пытался сосредоточиться на проблеме, но вид кокетливо потягивающегося женского тела на соседней половине кровати упорно не давал этого сделать.
– Из Адмиралтейства пришел приказ всех господ офицеров «Варяга» и «Корейца» немедленно повысить в звании. Вас же, ваше превосходительство, назначить командующим всеми морскими силами во Владивостоке… А телеграммку-то господин лейтенант ваш отправил императору…
– КОМУ? Государю!? В Петербург? – сдавленным голосом спросил мгновенно проснувшийся Руднев, выскакивая из кровати и натягивая штаны на голое тело.
– Нет, слава богу! Уберегла от греха Царица Небесная! Япошкам… В Токио, императору ихнему, – за дверью тоже не на шутку испугались.
– Ладно хоть так… Но божественного Тенно тоже не стоит обижать, кроме как на поле боя, естественно. Вот же, отморозки…
– Что, неужели холодно было? Не может быть, у меня все оконца протыканы и проклеены, а топим печи два раза…
– Нормально все, вы не поняли… В такой роскошной кровати разве замерзнешь… Хорошо, давайте так – встреча в Морском штабе через три часа, авось не у меня одного похмелье, дадим господам офицерам побольше времени на поправиться. А сначала, в самом деле, съездим на телеграф, разберемся, что там мои насочиняли. Заодно и все свежие депеши, что для флота есть, проглядим. И еще… – бросив очередной взгляд на столь соблазнительные изгибы и снимая с трудом натянутые штаны, – подавайте-ка лучше коляску не через двадцать минут, а, скажем, через час…
* * *
В начале одиннадцатого утра изрядно повеселевший Руднев пытался вникнуть в суть произошедшего вчера вечером на телеграфе. Туда же был спешно доставлен и непосредственный виновник происшедшего – свежеиспеченный лейтенант Нирод.
– Где-то в полдесятого ввечеру ввалились, значит, господа флотские офицеры. Кричали, шум сделали и, размахивая револьвертами, принудили моего дежурного телеграфиста к передаче этого… этого… – разгневанный начальник телеграфа никак не мог подобрать слов для того, чтобы достойно назвать сочинение Нирода, – непотребства! Да это и на бумаге-то написать стыдно, не то что по телеграфу отправлять! И как только такое в голову могло прийти! Вы же, сударь, благородный человек. Да еще и офицер! Безобразие, право слово.
– А вот это, и правда, любопытно, господин лейтенант, а с чего это вас вообще вдруг потянуло телеграммы царственным особам посылать? Да еще и с эдакими своеобразными поздравлениями, я уже молчу про выражения?
– Всеволод Федогович, – несколько смущенно програсировал Нирод, – мы вчера, когда праздновали в «Англитере»… Господи прости, но это не я этот местный гадюшник так назвал, к нам пристал один журналист. Бгазильский, кажется, сейчас точно не вспомню. Назойливый такой хлыщ. Но остроумный. Все выспрашивал про бой, про абордаж. Ну, это у борзописца работа такая, понятно. Мы, конечно, как вы и приказали, для такого случая, правды – ни-ни! Зарубаев ему такое… Прямо как Сальгари, ей богу! А он…
– Давайте-ка покороче, любезный граф…
– Да. Пгостите… Виноват. Но это вот он, как раз, напоследок и спросил, а что я, как мичман с «Варяга», думаю о поздравлении, что студент из Вильно направил микадо по случаю «долгожданного утопления этого «гадкого «Варяга», доставившего столько проблем победоносному японскому флоту»!
[82] Ну, мы с господами офицерами решили на деле показать, ЧТО мы думаем, и заодно поздравить микадо с воскрешением «Варяга» и пообещать новых проблем. Ну, а лексика… Простите, были зело пьяны. Мы. Все…
– Ясно. Чья идея? С телеграммой «запорожцев султану»…
