В общем, к 1962 году четыреста зарядов на столах у нас стояло. А всего их было около шестисот. Следует, правда учитывать, что все ракеты стояли «сухими» на столах, их требовалось заправить и раскрутить гироскопы инерциальной системы наведения. Времени на это требовалось довольно много. Тем не менее, благодаря появлению «Р-шестнадцатых», вся территория Соединенных Штатов оказалась в зоне досягаемости наших ракет. Не случайно выбраны и районы размещения: из этих мест можно было стрелять и на запад, и на восток. Размещение ракет средней дальности вблизи важнейших городов и военно-морских баз США превращал устаревшие ракеты в инструмент стратегической обороны. Прошу заметить, не нападения!
Так или иначе, решение принято, первые ракеты уже легли в судовые трюмы и на палубы судов. В первой волне тридцать шесть ракет Р-12, за ними идут Р-14. Боеголовки следуют отдельно. Кастро сказал Владимиру Ивановичу, что понимает, что им суждено сгореть в ядерном пламени, но другого выхода он не видит.
– Выход есть, единственное «но»: воспользуются этим выходом американцы или нет. А нам отступать некуда, «позади Москва!»
Со стапелей по всему американскому побережью соскакивали «Джорджи Вашингтоны». Им придавалось особое значение. Наши протащили на 7 ноября по Красной площади макет практически не летающей ракеты комплекса Д-6. Сама ракета летала, и неплохо, но вытолкнуть ее из шахты без разрушения последней не удавалось. Отставание в этой части было… ой, как бы сказать помягче! Не получается. Карибский кризис мягко, на кошачьих лапках, катился к своей кульминации. По висевшей в кабинете у посла карте, не в официальном в Гаване, а в помещении штаба группы войск, ползли восемьдесят два макетика судов с прикрепленными к ним надписями – названиями судов и воинских частей, идущих на них. Генерал Плиев прибыл, но постоянно мучился обострением каменно-почечной болезни. Прострелы в почках переносил стоически, но из-за них не снимал с Андреева руководства операцией. Была еще одна причина для этого, но ею, уже маршал, Плиев поделится с находящимся в отставке Андреевым гораздо позже. Пока внешне все выглядело так, как будто у группы войск два командующих. Дежурные по штабу рапортовали обоим в случае их раздельного прибытия в здание. Тем более что радиорелейный полк связи еще находился в полутора тысячах миль от места назначения. Вся связь шла через центр, созданный КГБ, руководил Андреев.
Особое внимание было уделено маскировке объектов. Этот вопрос постоянно контролировался, но за лесом дров не заметили: прибывшее вместе с частями продовольствие расположить было негде. В условиях лета, без холодильников, начали вздуваться и портиться консервы, громадное количество которых пошло на свалку. Обычный рацион в условиях жары и огромной влажности солдаты и офицеры принимать не могли.
Плиев выехал в войска, несмотря на болезнь. Требовалось успокоить личный состав и решить на местах проблему с питанием. Сильного голода в частях группы удалось избежать. Тут необходимо вспомнить и второй вопрос, принятый на Кубе. После приветствия «Quе́ tal? – Как дела?», всегда следовал вопрос: «Tienes hambre? – Ты голоден?» Умереть с голоду и от болезней советскому контингенту не дали, помогли кубинские крестьяне, сами зачастую голодные.
Продовольствие пришло вместе с морозильными камерами через шестнадцать дней. Три турбохода на полных оборотах доставили его в Гавану. Двадцать пятого октября теплоходы «Александровск», «Артемьевск», «Николаев», «Дубна» и «Дивногорск» и четыре подводные лодки, их охранявшие, вошли в запланированные для них порты Кубы. Этими судами были доставлены ракеты Р-14 и боеголовки к ним и к крылатым ракетам, уже находившимся на острове. В ту же ночь «спецбч» разъехались по частям и соединениям. Доложились в Москву об исполнении. В ответ получили шифровку, где первым получателем числился генерал Андреев, вторым – Плиев. Последней строчкой приказа на Андреева возлагалась ответственность за то, чтобы ни одна из имеющихся боеголовок в руки противника не попала. Центр по-прежнему не исключал военного разрешения вопроса. В случае начала вторжения предписывалось использовать все имеющиеся специальные боевые части по назначению. Все подошедшие четыре лодки имели на борту ЯО. Их уложили на грунт, как три года назад там лежала «С-188».
Началом Карибского кризиса считается 14 октября 1962 года. С 5 сентября до 14 октября над островом бушевали ураганы и грозы, сплошная облачность скрыла от противника разворачивающиеся войска. Четырнадцатого ЦРУ выслало самолет U-2 на облет территории Кубы. Пятнадцатого специалисты из ЦРУ расшифровали снимки и сделали вот такую запись: «This U-2 reconnaissance photo showed concrete evidence of missile assembly in Cuba. Shown here are missile transporters and missile-ready tents where fueling and maintenance took place». Для того чтобы было понятно, расшифровываю: миссайл – управляемая крылатая ракета. Баллистические ракеты в Америке носят название ballistic rockets, и никак иначе! Сами Р-12 и их транспортный контейнер на заводе окрашиваются в защитный цвет хаки. И контейнеры белыми по умолчанию быть не могут. Дело тут не в глазастости U-2, а в том, что взятый под наблюдение, а не под арест, англо-американский шпион Пеньковский на очередном «квик-контакт» – сеансе связи, передал жене резидента SIS в Москве Дженит Чизолм информацию о том, что на Кубу привезли ракеты. Их американцы не обнаружили, подсунули фальшивку, на которой сняты позиции управляемых ракет, скорее всего зенитных или противокорабельных. Попытались шантажировать нашего представителя в ООН, но он ни сном, ни духом об этом не знал. Дипломатов в секрет «Анадыря» не посвящали. Сейчас существует множество инсинуаций на эту тему, а реальность такова: Конгресс США настаивал на интервенции на Кубу. Уже 27 сентября 1962 года совместная резолюция обеих палат № 230 дала право президенту страны использовать вооруженные силы против Кубы, а 4 октября Конгресс США рекомендовал правительству США начать интервенцию на Кубу силами ОАГ. С 5 сентября никакие самолеты над Кубой не летали, и ни о каких ракетах никто не говорил. О ракетах заговорили, потому что нужен был повод для вторжения.
И тут последовал холодный душ. Ни ЦРУ, ни военно-морская, ни космическая разведка США не знали о развернутом на Кубе армейском корпусе. Двадцать второго октября их лишили и последнего источника информации: Пеньковский был арестован, перед арестом он выставил знак тревоги и передал сигнал о готовности Советов к войне. Больше ничего он передать не успел, был осужден и расстрелян. В СССР отменили демобилизацию из рядов вооруженных сил – впервые с сорок пятого года. Вооруженные силы стран Варшавского договора были приведены в боевую готовность. Кеннеди репетировал свою речь перед телекамерами, готовясь объявить миру о вторжении на Кубу. Он даже не подозревал о своей крупной ошибке: он хотел выступить перед американским народом после того, как ВМС и ВВС США начнут бомбардировки и высадку десанта. К планируемому моменту выступления большей части города Вашингтон уже бы не существовало. К первой годовщине «Кузькиной матери» (она была взорвана 30 октября 1961 года) Советский Союз подготовил ее «вторую серию». Американцы узнали об этом двадцать второго октября после телевизионного выступления президента и скандала в ООН.
И началось «великое переселение народов». Все стремились удалиться как можно дальше от страшного острова и ужасных монстров на нем. Население Америки впервые ощутило страх перед ядерным нападением. Оно было вполне реальным, и в воздухе всем мерещились атомные грибы. Грозить «грибочками» остальным из-за океана было весело и безопасно. А тут вывесилась такая гнусная перспектива, что даже министр обороны Макнамара начал вслух подумывать, а увидит ли он завтра солнце – прямо на заседании комитета по разрешению кризиса.
