– Черт, какой ты быстрый… – Лисбет восторженно мотнула головой.
Он молчал. В его глазах читалось одно-единственное желание: избавиться от нее как можно скорей и исчезнуть в подъезде. Но Лисбет не была намерена сдаваться.
– А можешь сделать так? – Она махнула рукой, растопырив пальцы.
– Зачем? – удивился парень.
На этот вопрос ответа у Лисбет не было, поэтому она подошла еще ближе и сделала придурковатое лицо.
– Ну… просто потому, что я так хочу.
Парень выкатил на нее изумленные глаза.
– У тебя с головой всё в порядке?
Лисбет не отвечала, только смотрела на него черными глазами. Похоже, она его испугала, и это тоже нужно было использовать. Лисбет угрожающе нахмурилась и, покачиваясь, приблизилась к парню.
– Ну… давай…
И тот действительно махнул рукой – не то из страха, не то чтобы просто поскорее от нее отделаться. После чего исчез в подъезде, так и не заметив, что она его снимает. Лисбет снова заглянула в ноут – программа активизировалась. Полная корреляция. Внезапно все встало на свои места. Хотя для суда этого, конечно, будет недостаточно.
Лисбет вошла в подъезд. Она сама не поняла, как у нее это получилось. Просто ударила кулаком – дверь поддалась, и она оказалась на замызганной лестничной площадке. Лифт, конечно, не работал. Из углов несло мочой и табаком. Нижний этаж был залит солнечным светом, тем не менее выглядел мрачно. На верхних этажах окон не было, а работающих лампочек явно не хватало, чтобы разогнать мрак. Поэтому Лисбет пробиралась ощупью, натыкаясь на кучи мусора и правой рукой прижимая к себе ноут. На третьем этаже остановилась и еще раз просмотрела только что отснятые алгоритмизированные кадры. Потом выбрала из ящика адрес Бублански и его жены Фарах Шариф – профессора по компьютерам. Они должны это увидеть, и Анника Джаннини тоже. На четвертом этаже Лисбет разослала видео и снова засунула ноут в сумку. На двери слева мерцала табличка: «Х. Кази». Лисбет выпрямилась, собираясь с силами. Халила она не особенно боялась, но от Анники знала, что его нередко навещают старшие братья. Лисбет постучалась. Послышались шаги, а затем дверь открылась. Халил как будто не особенно удивился ее появлению.
– Привет, – сказала Лисбет.
– Чего тебе?
– Хочу показать тебе одну штуку. Фильм.
– Что за фильм? – спросил он.
– Увидишь.
Саландер прошла в квартиру. Это оказалось проще, чем она думала, и вскоре выяснилось почему. Халил был не один. В полумраке комнаты Лисбет поймала полный презрения взгляд Башира Кази – она достаточно вела это расследование, чтобы знать все семейство в лицо. Худшие ее опасения подтвердились.
Декабрь, полтора года назад
Дэн Броуди ничего не понимал. Похоже, женщина отказывалась верить тому, что он не Лео. Теребя пальцами колье, она призналась, что понимает его. Она и сама всегда считала, что он заслуживает большего.
– Ты просто не представляешь, какой ты, Лео, – прошептала она. – Ты никогда этого не понимал. И они, в фонде, тоже. Не говоря о Мадлен…
– Мадлен? – переспросил Дэн.
– Мадлен просто дура. Предпочесть тебя Ивару! Этому жирному козлу…
Ее манера выражаться удивила его сразу. Хотя, возможно, Дэн просто не знал современный шведский язык. Женщина нервничала и выглядела напуганной. Вокруг теснилась пробиравшаяся к бару толпа. Неожиданно словно из-под земли выросла фигура Клауса, который осведомился, не желает ли Дэн составить им компанию за обедом. Но тот только мотнул головой и снова перевел взгляд на женщину. Теперь она стояла совсем близко. Дэн видел, как дышала ее грудь, окутанная нежным ароматом духов. Она была очень красива. Дэн подумал, что такое бывает разве во сне, в прекрасном сне. Совсем рядом кто-то разбил бокал. Зазвенело стекло, и Дэн поморщился.
– Прости, – прошептала красавица. – Я просто думала, что вы с Иваром все еще друзья.
– Я не знаю никакого Ивара, – неожиданно резко ответил он.
Глаза женщины отразили такое отчаяние, что Дэн сразу пожалел о сказанном. Теперь он был готов на что угодно – назваться Лео, любить Мадлен и дружить с жирным козлом Иваром, – лишь бы больше не огорчать ее. Он хотел видеть ее такой же сияющей, как во время исполнения соло, и поэтому, потупив взгляд, признался: да, он Лео. Вернее, сказал, что больше не намерен это отрицать. Потом убрал гитару в футляр и предложил ей чего-нибудь выпить в более спокойном месте.
– С удовольствием, – улыбнулась красотка.
Они вышли на Песталоцци-штрассе. Дэн боялся говорить, потому что любая фраза таила в себе ловушку. Он уже подумывал сознаться во всем, но потом это приключение показалось ему занятным. Что-то вроде шарады, которую было бы интересно разгадать. Дэн попробовал поставить себя на место женщины. Интересно, как ей его костюм? И тут же рубашка, которую Дэн еще совсем недавно находил элегантной, показалась ему безвкусной и дешевой. Что, если она с ним все-таки играет? С другой стороны, знает же она, что он швед… Немногим в этом городе известна эта подробность его биографии.
Дэн завел красавицу в маленький бар в самом конце улицы и заказал две «Маргариты». Он молчал, предоставляя ей возможность говорить, тем самым давая ему в руки путеводную нить. Дэн все еще не знал, как ее зовут, и боялся спросить об этом. Она – директор (или что-то вроде того) фармацевтического фонда в «Немецком банке»; вот и все, что ему было известно.
– Представляешь, каково мне там после вонючей конторы Эгрена?
Очевидно, она имела в виду фонд. Фонд Альфреда Эгрена, где работала не так давно. Но этот Ивар, он как будто тоже Эгрен? Там еще была женщина по имени Малин Фруде, о которой красавица говорила как о своей конкурентке.
– Я слышала, вы с Малин встречались? – спросила она.
– Не совсем… Точнее, совсем не встречались, – ответил Дэн.
Он темнил, вилял хвостом. Он играет с Клаусом Ганцем – вот единственное, в чем Дэн честно признался.
– Со мной заключили контракт, – похвалился он. – Тилль Брённер и Чет Харольд дали рекомендации. Я играл в Нью-Йорке, и Клаус рискнул.
Разумеется, это было неправдой. Ни одна джаз-группа не рисковала, заключая контракт с таким талантливым музыкантом, как Дэн.
– Но гитара, Лео? – удивлялась женщина. – Это совершенно невероятно. Как давно ты ее освоил?
– В подростковом возрасте, – отвечал он.
– Вивека, помнится, учила тебя на рояле и скрипке.
– Приходилось упражняться тайком.
– Это звучало почти как рояль. Я узнавала аккорды, когда слушала твое соло. Не то чтобы я большой специалист, но нечто подобное было, когда ты играл у Томаса и Ирены.
Это ее замечание насторожило Дэна. Что она имела в виду? Он хотел спросить, но не решался. Приходилось держать язык за зубами, чтобы не попасть впросак. Дэну оставалось только улыбаться и кивать.
