Сейчас она до предела напрягла зрение и слух. Мир вокруг перестал существовать, – кроме двоих мужчин, пересекавших площадь. Вот они замедлили шаг. Похоже, журналист задал какой-то вопрос. «Это хорошо», – подумала Ракель. Вопрос отвлечет их внимание и облегчит им с Беньямином выполнение задуманного. Чуть ниже на улице появилась повозка с лошадью. В небе висел голубой воздушный шар, и повсюду гуляли ни о чем не подозревающие люди. Сердце Ракель сжалось от радостного предчувствия.
Но в этот момент что-то произошло. Заметив приближающегося Беньямина, Даниэль оттолкнул журналиста в сторону, так, что тот упал на землю. От неожиданности Беньямин так и застыл на месте со своим шприцом. Но тут Блумквист поднялся – почти взлетел. Беньямин снова подступился к нему, однако следующий выпад Блумквиста обратил его в бегство. Жалкий трус! Ракель следила, как Даниэль с журналистом убегают по площади в сторону Королевской оперы, прыгают в такси и исчезают. Прогретый солнцем воздух окутывал ее, как теплое, влажное одеяло. Ракель чувствовала себя как никогда больной и немощной. Тем не менее она собралась с последними силами и поднялась со скамейки.
* * *
Лисбет Саландер лежала, прижатая к полу серого фургона. Со всех сторон – в живот и по голове – сыпались удары. А потом на лицо снова легла вонючая тряпка. Лисбет чувствовала, что силы покидают ее, и уже несколько раз проваливалась в забытье. Тем не менее она узнала Бенито и Башира – что ж, отличная компания. «Гангстерша» была бледна, с повязками вокруг головы. Похоже, она передвигалась не без труда, поэтому вела себя тихо. Лисбет занимались в основном мужчины: Башир – бородатый и потный, в той же одежде, что и вчера, и крепкий парень лет тридцати пяти с обритой головой, в серой футболке и черном жилете. Третьим был водитель.
Фургон катился вниз мимо Шлюза, насколько понимала Лисбет. Она озиралась, стараясь запомнить обстановку вплоть до малейшей детали. Моток бечевки, рулон скотча, две отвертки. Новый удар, на этот раз в затылок, опрокинул ее на пол. Лисбет схватили за руки, связали, потом обыскали и отняли мобильник. Последнее ее обеспокоило, но ненадолго – телефон взял лысый парень, который засунул его в карман жилетки. Лисбет обратила внимание на его судорожные движения и на то, как он постоянно косился в сторону Бенито. Очевидно, это он, а не Башир был ее верной собачкой. Все трое сидели на скамейке слева, в то время как Лисбет лежала на полу, задыхаясь от запаха больничного спирта с примесью сладкой парфюмерии и пота. Похоже, машина двигалась в северном направлении, но Саландер не могла утверждать этого наверняка. В голове мутилось. Компания сидела молча. Лисбет ничего не слышала, кроме их тяжелого дыхания, гула мотора да – время от времени – скрипа подвески. Старая колымага, верные тридцать лет.
Вскоре они выехали на проселочную дорогу, и компания развязала языки. Это было именно то, что нужно Лисбет. У Башира на шее красовался огромный синяк – очевидно, после того удара битой. Он выглядел невыспавшимся и жалким.
– Ну что, шлюха, теперь тебе придется помучиться, – сказал он.
Лисбет молчала.
– А потом я буду медленно убивать тебя моим керисом, – добавила Бенито.
Лисбет по-прежнему не отвечала. Это было лишнее. Она знала, что каждое сказанное в фургоне слово фиксируется множеством датчиков. Их активировало кодовое слово «Вильдвиттра», которое Лисбет, падая, прошептала в модифицированный «Айфон». Код через персонального помощника «Сири»
[48] активировал кнопку тревоги. Включился микрофон, который инициировал звукозапись и ее рассылку, вместе с GPS-координатами мобильника, всем членам так называемой «Республики хакеров».
* * *
Члены этой группы, принадлежавшие к элите хакеровского мира, поклялись всем, что было свято для каждого из них, не использовать кнопку тревоги иначе как в случае крайней необходимости. Поэтому сейчас за драмой в фургоне следило множество молодых людей во всем мире. Большинство из них не понимали по-шведски, это так. Но и шведов было более чем достаточно. Один толстяк из Сюндбюберга чего стоил! Его называли Чумой, он был огромный, как дом, и при этом совершенно бесформенный. Чума выглядел как бродяга, отброс общества, что не мешало ему быть компьютерным гением. Сейчас он не сводил глаз с монитора, следуя координатам GPS в северном направлении от Уппсалы. Автомобиль – судя по всему, большой и далеко не новый – свернул на трассу 77 и покатил на восток, в сторону Книвсты. Не самое удачное направление – в сельской местности показания GPS-координат куда более расплывчаты. В динамике снова послышался женский голос – хриплый и вялый, как будто его обладательница была не совсем здорова:
– Понимаешь ли ты, как долго будешь умирать, сука?
Чума в отчаянии оглядел свой стол. Кипы бумаг, щедро усыпанные крошками и остатками еды, громоздились вперемежку с банками из-под пепси-колы. Сам он был небрит, нестрижен и одет в замусоленный синий халат, топорщившийся в разные стороны засаленной бахромой. Его мучили боли в спине и диабет – в последнее время он прибавил в весе. Кроме того, Чума вот уже с неделю не видел солнечного света. Что он должен был делать? Будь в его распоряжении хотя бы один электронный адрес, он хакнул бы электрическую сеть или систему водопровода, добрался бы до жителей окрестных поселков. Но сейчас… его трясло от осознания собственного бессилия. Сердце бешено колотилось. Чума понятия не имел, куда направляется эта машина. Сообщения следовали одно за одним. Лисбет была их старым другом, их звездой. Но ни у одного из них – Чума это видел – не было ни малейшего понятия о том, что делать дальше. Неужели придется звонить в полицию?
До сих пор Чума ни разу не обращался в полицию, и у него имелись на это веские причины. Пожалуй, не было ни одного киберпреступления, которого бы он не совершил. Чума вечно находился в розыске. Но и не самые законопослушные граждане время от времени прибегают к защите закона. Лисбет – или Оса, как они ее называли – часто упоминала копа по фамилии Бублански. «С ним всё в порядке», – говорила она. В устах Осы это была серьезная рекомендация…
Еще несколько минут Чума сидел перед картой Уппланда на мониторе. Потом надел наушники, прибавил звук и открыл звуковой файл. Он хотел разобрать малейший нюанс каждого голоса и шума. В наушниках что-то заскрежетало и завизжало. Но потом сквозь помехи прорвались слова, которые Чума меньше всего хотел бы слышать:
– У тебя ее телефон? – Это спросила та самая больная женщина, бывшая, похоже, главной в команде. Она и парень, который время от времени разговаривал с шофером на непонятном Чуме языке; поисковая программа определила его как бенгали.
– У меня в кармане, – ответил мужской голос.
– Можно?
Снова что-то зашелестело, зашумело. Похоже, ей передали мобильник. Кто-то – насколько мог расслышать Чума – дышал в трубку.
