Было уже половина четвертого утра. Это мгновение было из числа тех, про которые Ян думал, что запомнит их навсегда. На окно в потолке падал снег. Лицо молодого человека казалось усохшим, глаза ввалились. Брызгавшая из груди кровь оставила пятна вокруг его рта и на щеках. Долгое время заклеенные скотчем губы потрескались и кровоточили. Он был весь искромсан. Тем не менее было видно, что он красивый молодой человек, и Яну вспомнилась Ольга. Что бы она о нем подумала? Разве этот журналист не как раз такой образованный парень, который борется против несправедливости и заступается за нищих и обездоленных, как ей нравятся? Ян задумался об этом и разном другом в собственной жизни. Потом перекрестился русским крестом, где одна дорога ведет на небо, а другая – в ад, и покосился на Киру.
Она выглядела красивее, чем когда-либо. Глаза у нее горели. Она сидела на табуретке возле кровати в дорогом синем платье, почти не забрызганном кровью, и что-то говорила Андрею по-шведски, что-то, звучавшее очень нежно. Потом взяла его за руку. Он сжал ее руку. Наверное, ему было больше не в чем искать утешения. В переулке завывал ветер. Кира кивнула и улыбнулась Яну. На окно падали новые снежинки.
Потом они все вместе сидели в «Лендровере» по пути к Ингарё. Ян чувствовал себя опустошенным, и развитие событий ему не нравилось. Но он не мог отделаться от мысли, что привела их сюда его собственная ошибка, и поэтому в основном помалкивал, слушая Киру, так удивительно взволнованную и с пылкой ненавистью говорившую о женщине, к которой они направлялись. Ян не считал это хорошим знаком, и будь его воля, он посоветовал бы ей развернуться и покинуть страну. Но он молчал.
За окнами продолжал валить снег, а они мчались все дальше в темноту. Когда Хольцер временами поглядывал на Киру и ее сверкающие ледяные глаза, она его пугала. Он гнал от себя эту мысль, и ему пришло в голову, что, по крайней мере, в одном он должен признать ее правоту: она поразительно быстро до всего догадалась. Не только вычислила, кто бросился вперед на Свеавэген и спас Августа Бальдера, а также заподозрила, кто может знать, куда подевались мальчик с женщиной, и назвала имя ни больше ни меньше как Микаэля Блумквиста. Никто из них не понял логики ее рассуждений. Чего ради шведский журналист с хорошей репутацией будет прятать человека, появившегося ниоткуда и увезшего ребенка с места преступления? Однако чем дольше они изучали ее теорию, тем больше им казалось, что в ней что-то есть. Оказалось не только то, что женщина – которую звали Лисбет Саландер – была тесно связана с журналистом, но и что в редакции «Миллениума» что-то произошло.
Утром после убийства в Сальтшёбадене Юрий хакнул компьютер Микаэля Блумквиста, чтобы попытаться понять, почему Франс Бальдер вызвал его посреди ночи. Тогда он справился с задачей без особых проблем. Но со вчерашнего утра доступ к почте журналиста оказался перекрыт, а когда такое случалось в последний раз, чтобы Юрий не сумел прочесть мейлы какого-нибудь репортера? Насколько знал Ян, никогда. Микаэль Блумквист вдруг стал намного осторожнее, и произошло это в связи с исчезновением женщины и мальчика со Свеавэген.
Собственно, это еще не являлось гарантией того, что журналисту известно, где находятся Саландер и ребенок. Но чем дальше, тем больше появлялось признаков того, что теория может оказаться верна, а Кире в любом случае явно не требовалось стопроцентных доказательств. Ей хотелось напасть на Блумквиста. За неимением самого Микаэля, она хотела напасть на кого-нибудь другого из журнала, но, главным образом, с близкой к одержимости целеустремленностью рвалась выследить женщину с ребенком.
Уже одно это должно бы было заставить их почуять неладное. Правда, Яну все равно оставалось только испытывать благодарность. Всех нюансов Кириных мотивов он, вероятно, не понимал, но убить ребенка они собирались в первую очередь ради него – и на том спасибо. Кира с таким же успехом могла пожертвовать Хольцером. Однако она предпочла пойти на значительный риск, чтобы сохранить его, и это радовало Яна, действительно радовало, хотя в данный момент, в машине, он ощущал главным образом неприязнь.
Хольцер пытался черпать силы в Ольге. Что бы ни случилось, нельзя допустить, чтобы она, проснувшись, увидела во всех газетах рисунок с изображением отца, и он раз за разом уговаривал себя, что пока им везет и что самое страшное уже позади. Если только Андрей Зандер выдал правильный адрес, задание должно оказаться легким. У них трое вооруженных до зубов мужчин… четверо, если считать Юрия, который, конечно, по обыкновению, в основном занимался компьютером. На их стороне Ян, Юрий, Орлов и Деннис Уилтон – бандит, который раньше принадлежал к «Свавельшё МК», а теперь регулярно оказывал Кире услуги и помогал им с планированием в Швеции. Трое или четверо тренированных мужчин плюс Кира, а противостояла им только одна-единственная женщина, которая, вероятно, спит, и к тому же должна защитить ребенка. Никаких проблем не предвиделось. Они смогут быстро напасть, закончить работу и покинуть страну. Но Кира все равно не унималась. Она почти с маниакальной настойчивостью повторяла:
– Вы не должны недооценивать Саландер!
Она сказала это столько раз, что даже Юрий, обычно во всем с ней соглашавшийся, начал раздражаться. Конечно, Ян на Свеавэген тоже видел, что эта девица, похоже, тренированная, быстрая и бесстрашная. Но по словам Киры получалось, что она прямо-таки какая-то супервумэн. Даже смешно. Ян никогда не встречал женщины, которая в бою могла бы хоть в чем-то сравниться с ним или даже с Орловым. Тем не менее он пообещал проявлять осторожность. Обещал сначала подняться наверх, произвести рекогносцировку местности и выработать стратегию, план. Им нельзя торопиться, нельзя угодить в какую-нибудь ловушку. Ян раз за разом подтверждал это и, когда они наконец остановились возле маленького залива, рядом с горным склоном и заброшенной лодочной пристанью, незамедлительно взял командование на себя. Он велел остальным приготовиться, укрывшись в машине, пока он сам пойдет вперед, чтобы узнать, где находится дом. Разыскать его явно было не слишком легко.
Ян Хольцер любил раннее утро. Ему нравилась тишина и переходное ощущение в воздухе, и сейчас он шел, чуть согнувшись и прислушиваясь. Его окружала надежная темнота – не было видно ни души, ни единой горящей лампы. Миновав лодочную пристань и обогнув горный склон, он подошел к деревянному забору и шаткой калитке, рядом с елью и разросшимся кустом шиповника. Открыл калитку и двинулся вверх по крутой деревянной лестнице с перилами по правой стороне. Вскоре Хольцер заподозрил, что дом находится наверху.
Дом скрывали сосны и осины, свет в нем не горел, с южной стороны имелась терраса, а за нею – стеклянная дверь, которую легко преодолеть. При первом взгляде никаких особых сложностей Ян не увидел. Им не составит труда ворваться внутрь через стеклянную дверь и обезвредить врага. Никаких проблем быть не должно. Он отметил, что двигается почти беззвучно, и на мгновение задумался, не лучше ли ему завершить работу самому. Пожалуй, это даже его моральный долг. Он один поставил их в такую ситуацию. И разбираться с ней ему тоже следует одному. Работа представлялась ему не сложнее той, что он уже выполнял, – даже наоборот. Здесь явно нет полицейских, как у Бальдера, никаких охранников или даже признаков сигнализации. Правда, он не взял с собой автомат, но его и не требуется. Автоматы были полным излишеством, плодом разгоряченного воображения Киры. У него есть пистолет «Ремингтон», и этого вполне достаточно.
