— Давай забинтую, — предложила я мужу, который держал палец в окровавленной салфетке.
— Нет, лучше вино через бинт процедить, — продолжал веселиться Славик.
— Где вино? Шашлык уже горит! — закричала мама с улицы.
— Ладно, вы идите шашлык переверните, а я вино процежу, — сказал Славик.
Мы вышли во двор. Мама сидела в купальнике, обернув бедра прозрачным парео.
— Ольга Ивановна, вы проигрываете? — ахнул будущий муж, который старался не смотреть на мамину грудь.
— Я? С чего ты взял? — удивилась мама.
— Я думал, что вы уже разделись, — промычал он.
— Посмотри на доску! — улыбнулась мама.
— Я не играю в шахматы, — смутился муж и ушел к мангалу.
— Странно, еврей, а в шахматы не играет, — проговорил дядя Петя. — А он тот, за кого себя выдает? Что-то мне его лицо не нравится. Дергается, суетится, глаза бегают.
— Он палец поранил, когда лук резал, — защитила я будущего мужа, — а глаза бегают, потому что мама тут голая сидит. Мам, ты бы прикрылась, а?
— Жарко, — отмахнулась она.
— Блин! Ай! Ой! — закричал будущий муж у мангала.
— Что? — ахнула я.
— Обжегся! Кто такие мангалы делает? И шампуры короткие… — опять принялся причитать он.
— Нет, точно еврей, — кивнул дядя Петя, — Ольгуня, ходи. И зачем тебе такой зять? Я бы тебе проверенного человека подобрал. Ты только отмашку дай.
— Что ж такое?! — тихо постанывал будущий муж.
— Полей его маслом растительным, — посоветовала мама.
— Лучше под холодную воду. Все равно заражение будет, — сказал пришедший с вином Славик.
— Он демократ? — спросил дядя Петя у меня.
— И либерал, — подсказала мама.
— Ольгуня, я тебя не понимаю… — возмущенно глядя на моего будущего мужа, проговорил дядя Петя.
Мама пожала плечами. Только по ее хихикающим глазам можно было понять, что она искренне наслаждается ситуацией.
— Тебе шах, Петь, — объявила она.
— Как? Когда? — Дядя Петя очумело разглядывал доску.
Будущий муж в это время рассматривал порез и ожог.
— Тут еще клещи энцефалитные в этом году всех кусают. Так что в лес лучше не ходить, — рассказывал ему тем временем Славик. — Говорят, даже на участках уже кусают.
— Да, ты знаешь про Любку? Мань, ты Любку помнишь, которая у речки живет? — начала развивать тему мама. — Ну, вы вместе еще на костры ходили.
— Не помню, — внятно и очень строго сказала я. Глаз дергался уже сильно.
— Так вот, Любка, — мама сделала вид, что не заметила моего глаза и тона, и продолжала рассказывать будущему зятю местные сплетни, — замуж выскочила, а тут на дачу приехала. И пошла в лес с Игорьком. Мань, ты Игорька помнишь? Ну, вы с ним на мотоцикле ездили?
— Не помню, — процедила я.
— Любка с Игорьком пошли в лес. Но это уже после того, как Игорек с Маней расстался. Тут недалеко совсем. Даже до опушки не дошли. И что ты думаешь? Игорьку ничего, а Любку клещ укусил. Она сразу, понятное дело, не заметила, только в Москве к врачу пошла. Мужу сказала, что грибы ходила собирать. Но муж ее оказался грибником, а в это время какие на фиг грибы? Любка же сыроежку от лисички не отличит. В общем, Любка умирает, лежит в больнице. Муж с ней собирается разводиться, потому что клещ ее за задницу укусил, а значит, лежала она голой попой на земле. Любка что-то лепечет в бреду. Муж ее ничего слышать не хочет. В общем, ходи, Петь.
Спустя четыре часа, три партии, выигранные мамой, две выпитые бутылки коньяка, на который они играли, мой будущий муж лежал трупиком на качелях и лепетал что-то про клещей, про заражение и любовь, которой нет. Дядя Петя рвал на себе волосы и, брызгая слюной, ронял челюсть на шахматную доску. Я мыла посуду, заливаясь слезами. Мама курила и потягивала коньяк. Славик подъедал шашлык. Судьбоносного разговора про дату свадьбы так и не состоялось.
От нашей помолвки в памяти будущего мужа остался энцефалитный клещ как символ супружеской измены, голая будущая теща, играющая на раздевание, кагэбэшник, который не давал выезд в Израиль, и Славик, который маячил где-то в подсознании, но невнятно.
Свадьба была отложена на неопределенное время. Да, муж с тех пор вздрагивает, когда ему предлагают приехать на шашлыки на дачу.
Маша Трауб
Мужской праздник
Вика и Соня решили отметить 23 Февраля. Какого черта он им сдался, совершенно не понятно. Просто было такое настроение — что-нибудь отметить. Хоть день пчеловода. А тут как раз и повод нашелся, пусть и мужской. Вика с Соней решили, что отмечать в женской компании мужской праздник как-то неправильно. Вика полезла в телефон и позвонила Даше, их общей с Соней подруге. Даша — красавица ростом метр восемьдесят, имела обширные связи в совершенно разных кругах, от сталеваров до художников, всегда могла рассказать самую свежую сплетню и завоевать любого мужчину от Магнитогорска до Беловежской пущи.
— А где соберемся? — спросила Даша.
— Давайте у меня, — предложила Вика. — Только я готовить не буду — на дом еду закажем.
— Хорошо, я куплю вина. Даш, с тебя мужчины, — подытожила Соня.
Двадцать третьего февраля Вика с Соней сидели за накрытым столом и ждали Дашу с мужчинами.
— Представляете, никто не может! Ну вообще никто! — возмущенно закричала с порога Даша. — Всегда могли, а сегодня ни в какую!
— Ты им угрожала? — спросила Соня.
— А то! Ты же меня знаешь! — хохотнула Даша. — Как сговорились все!
— И что будем делать? — спросила Вика.
— Я есть хочу, если честно, как собака, даже не завтракала сегодня. — Даша решительно села за стол.
Соня открыла бутылку, девушки выпили, поели, выпили еще. Настроение не улучшалось. Вика включила телевизор, и минут двадцать они молча пялились на экран.
— Нет, так дальше продолжаться не может, — заявила Даша, которая не привыкла долго сидеть на одном месте.
— Согласна, — поддержала ее Вика. — Пойдемте в ресторан, что ли…
Подруги собрались и поехали в ресторан.
— А можно к нам за столик мужчин подсадить? — спросила у официанта Даша.
— Каких? — вежливо спросил официант.
— Да в принципе уже любых, — ответила Даша, а Вика с Соней дружно кивнули.
Через час они так и сидели практически одни в зале — кроме них, в ресторане коротали вечер пожилая супружеская пара и еще две одинокие барышни.
— Слушайте, что происходит? — заерзала Даша. — Тут всегда полно народу. День сегодня какой-то не такой! Поехали куда-нибудь, ну что сидеть-то? Скучно же!
