– Она покончила с собой, потому что Ашш ей изменял. И изменил прямо в день свадьбы. И почему-то он вбил себе в голову, что это я ей рассказала. Но это не я. Я относилась к ней очень хорошо, я бы не стала, несмотря на то, что он довольно активно меня преследовал и домогался.
Мне неприятно всё это слышать, словно царапает где-то по живому и нежному, но я совершенно не собираюсь спорить. Потом, когда… если у меня будет время, я всё обдумаю и решу, кому и во что верить, но переубеждать малознакомых призраков не буду. Ни потом, ни тем более сейчас.
– Аника, у тебя есть только один шанс спастись. Ты должна присоединиться к нам, тогда ты сможешь попытаться отсюда уйти, твоих способностей должно хватить. Повторяй за мной…
– Почему я должна Вам верить? – всё-таки задаю самый банальный вопрос. – Вы и раньше пытались заполучить меня в кваррну, когда я не была в опасности…
Договариваю я, впрочем, уже чуть неуверенно. Вспомнилась как-то сразу тюрьма во дворце Ашша, и стало неуютно. Тогда я тоже была в беде, если вспомнить. Но, как ни странно, я попадаю в цель, Эльсимина чуть смущается и начинает объяснять:
– Я только вчера поняла, что ты – моя племянница. До этого была уверена, что ты стопроцентная дес Аблес, девочка с даром плетельщика, и этот твой дар был очень мне нужен. Если бы я знала, что ты – дочь Андреса, я бы приехала к тебе сама и всё объяснила!
– У меня нет дара плетельщика, – на всякий случай я озвучиваю и так очевидное. Она ласково улыбается и чуть кивает. – А зачем он вам?
– Увы, мы можем пользоваться лишь жалкими крупицами былого могущества. Плетельщик мог бы это изменить… наверное. Но что толку гадать… Для меня дочь Андреса куда ценнее и важнее. И, поверь, это вовсе не из-за твоих способностей, хотя они у тебя уникальны!
Её голос журчит и журчит в моей голове, вливаясь прямо в сознание, рисуя картины могущества и счастливого – в её понимании – будущего, и я готова даже многому поверить, мешает лишь въевшаяся в память фраза Рогула: «она убьёт тебя за один только цвет глаз». Я всматриваюсь в свою почти воображаемую собеседницу – глаза у неё карие, есть всего несколько зелёных вкраплений, мои же целиком и полностью зелёные. Неужели это и в самом деле так важно?
– Я не убивала царя Рогула, – жалобно сообщаю ей, мне нужно знать, что именно она скажет об этом.
По её лицу пробегает тень, она горестно вздыхает и словно бы даже ссутуливается.
– Я знаю, моя милая. – Обращение меня коробит, но я, естественно, молчу. – Это глупое недоразумение, Аника! Должно быть, Рогул понял, что ты из рода дес Антье и хотел тебе об этом сообщить, он, видимо, совершенно забыл про клятву. Да я уже и сама про неё забыла, это всё было так давно… Я теперь чувствую себя такой виноватой! И такой несчастной… Впрочем, не время об этом. Я расскажу тебе нашу с Рогулом историю, когда ты будешь в безопасности. Если захочешь, разумеется. Аника, сейчас важно другое! Ты должна произнести клятву, и тогда я могу попробовать тебя вытащить! Давай же, у нас мало времени!
И я решаюсь – бормочу почти что клятву, почти точь в точь повторяя за Эльсиминой, и мысленно тянусь к ней, позволяя себя направить. У меня темнеет в глазах, бешеным стуком заходится сердце, почему-то отзываясь болью в ушах, я практически теряю сознание, мне даже начинает казаться, что коварная тётушка меня перехитрила, и сейчас заберёт мою душу, оставив в камере бездыханное тело, но нет. Я всё ещё чувствую руки и ноги, хотя мне и кажется, что воздух стал густым и вязким, затем несколько секунд головокружения, я падаю, больно ударившись спиной и затылком, и открываю глаза.
Вокруг темно, в нос бьёт даже не многовековая, а, кажется, вечная сырость, где-то рядом течёт вода, и стоит глазам немного привыкнуть – становится заметным тусклый зеленоватый свет. Я с огромным трудом – у меня ощущение, что я пробежала двадцатикилометровый марш-бросок в полном снаряжении, одновременно решая какие-то запредельно сложные задачи в уме, и теперь не могу ни шевелиться, ни думать – поворачиваюсь к источнику света. Это огромный, просто-таки гигантский камень, он кажется вросшим в пол, рядом с ним стоит женщина, но рассмотреть её в таком слабом освещении не представляется возможным. Впрочем, кто это может быть ещё кроме Эльсимины? Куда больше меня занимает мужчина – я не сразу его замечаю, но, заметив, уже не могу оторвать взгляд, чувствую, как холодеют руки – то ли от каменного пола, то ли от ужаса и совершенно определённого предчувствия. Мужчина прикован к стене. Мне не рассмотреть его лица, но я вижу, как он истощён, и чудится, что вижу царапины на его руках и шее. И я готова поставить всё, что у меня есть, на то, что это её муж. Какой-то несчастный из рода Орро, согласившийся на ритуал в надежде на могущество, и получивший вместо него мучительное рабство… и как знать, не заготовлены ли у тётушки кандалы и для меня? Вот там вот справа, кажется, как раз ещё место осталось. И до камня недалеко… Я делаю из последних сил попытку подняться, и организм тут же мне мстит – сознание я теряю ещё до того, как снова оказываюсь на полу. Интересно, есть ли у меня шанс очнуться не в кандалах? Да что там кандалы, есть ли у меня вообще шанс очнуться?
Впрочем, полагающееся мне беспамятство так и не наступило. Вместо этого моё сознание каким-то образом оказалось внутри того самого зелёного камня, и чем дальше, тем больше мне становилось от этого не по себе. Нет, ничего плохого камень мне не делал, наоборот, он охотно отзывался, он был мне рад, и даже, кажется, демонстрировал готовность служить, но у меня внутри всё равно всё переворачивалось. Несчётное количество душ, все, имевшие глупость или неосторожность когда-либо связаться с кваррной, были тут, даже те, кто давно умер. Те, кто являлся мне призраками. Неужели, вступив в кваррну, не избавиться от неё и после смерти? И я сама – жива ли я ещё? Или… Камень откликается, уверяя – жива. Я не настолько рисковая и не настолько самонадеянна, чтобы пытаться переиграть Эльсимину на её же поле её оружием, и, наверное, никогда бы сознательно на это не решилась, но камень реагирует и на несформировавшиеся толком мысли, и вот я уже вижу новообретённую тётю. Успеваю испугаться, потому что и она смотрит прямо на меня, но затем понимаю, что это зеркало – я смотрю чужими глазами и пугаюсь от осознания этого, честно говоря, ещё сильнее. Но всё же остаюсь. Тем более что по зеркалу начинают разбегаться круги, а значит, она собирается с кем-то связаться. Надо послушать. И посмотреть.
Собеседник Эльсимины – увы, рассмотреть его невозможно, слишком темно по ту сторону зеркала – начинает сразу с претензий.
– Ты не держишь слово, – роняет тягучий мужской голос. – Так не пойдёт.
– Это всё занимает больше времени, чем предполагалось, – спокойно пожимаем плечами мы с Эльсиминой. Я ловлю себя в шаге от того, чтобы попытаться порыться в голове женщины и выяснить, о чём это они. Даже Ашш не умеет вторгаться в чужие мысли и воспоминания незаметно, куда уж мне, и раз Эльсимина меня до сих пор не убила, не стоит её дразнить и провоцировать. А она тем временем добавляет. – Если бы вы выполнили свою часть договора, мне бы не пришлось отвлекаться на девчонку и…
