– Значит, Вы утверждаете, что не знаете, от чего погиб царь Рогул? – бесстрастно повторяет Диего, прожигая меня глазами. Мне казалось, что после Ашша я готова ко всему, но сейчас мне страшно встречаться взглядом с аррагарцем – мерещатся мне в его глазах дыба и костёр…
– Он сгорел, как мы все видели, Диего, – я тоже вежлива. Я не хочу ему врать, да что там, я просто не могу ему врать – у него в каждом углу по камню истины.
– И Вы не знаете, с чем это связано, Ика?
– Я ничего для этого не делала, Диего, если Вы на что-то такое намекаете.
Спросить бы ещё, а с чего я вообще тут связанная, притом, что чуть не погибла во дворце, где он обещал мне безопасность, но что-то я боюсь, что в этом случае аррагарец просто придушит меня голыми руками, наплевав на своё расследование и правосудие.
– Я ни на что не намекаю, Ика, я прямо спрашиваю, и хочу получить прямой ответ. Вы знаете что-либо о причинах смерти Его Величества? Я пошёл Вам на уступки, Ика, как вы заметили. Мы беседуем не в тюрьме, Вас никто не пытает. Я знаю, что Вы сами ни в чём не виноваты, виноват тот, кто Вас послал. Скажите мне, кто и зачем.
В уступки я не верю совершенно, скорее, Диего хочет лично и как можно быстрее восстановить свою репутацию. В любом случае, меня никто не посылал, и я и правда ничего не знаю, разве что догадываюсь, да и то не обо всём, так что я посылаю аррагарцу максимально искренний и печальный взгляд и качаю головой.
– Хорошо, поговорим о другом, – неожиданно отступает мой пытливый собеседник, чтобы тут же нанести удар с другой стороны. – Кто такой Рой, и что Вас на самом деле связывало?
Всё-таки гадские вопросы у этого аррагарца. Я уже подумываю рассказать ему сакральную правду – что люблю я этого самого Роя, но тут в наш диалог вступает новый собеседник.
– Допустим, Рой – это я, – произносит рядом со мной надменный голос Его Императорского Величества Ашш-Ольгара. – И что?
Моим рукам разом становится свободно, а настроение и вовсе взлетает до небес, как жаль, что у меня нет ни права, ни смелости прямо тут, прямо сейчас обнять и расцеловать своего восхитительного, неподражаемого Императора.
– Вы? Что Вы тут делаете? – спрашивает вскочивший из кресла аррагарец, и, кажется, он близок к тому, чтобы самым несолидным образом начать тереть глаза.
– Сядьте, Диего, – почти по-дружески предлагает Ашш-Ольгар, и Диего садится. А кто бы не сел! Мой Господин опять в своём императорском виде, ослепителен и великолепен, и мне кажется, что даже силой от него веет, почти как раньше. Я делаю над собой усилие и отвожу взгляд, мне немного неловко настолько восхищённо и влюблённо его рассматривать.
– Рогул погубил себя сам, Диего, – кажется, в голосе моего Господина скользит неподдельная грусть. – Предавать того, кому принёс клятву Раш-Ширро вообще рисковое занятие. Тут надо виртуозно врать самому себе, а это мало кто умеет делать сознательно.
– Почему я должен Вам верить? – мрачно спрашивает Диего. И, поколебавшись, всё же добавляет. – Ваше Императорское Величество.
– Не верьте, – пожимает плечами, отчего волосы переливаются как радуга. Да, я снова на него уставилась. В конце концов, я же тоже соскучилась. Кому плохо от того, что просто посмотрю?
– Так что Вы всё-таки тут делаете, Ваше Величество? – вновь спрашивает Диего. – И если Рой – это Вы, то кто всё это время был там, в Вашей Империи? Кто сейчас осаждает нашу северную границу? Что вообще происходит?!
– Я Вам с удовольствием отвечу, Диего, но не здесь. Вы же понимаете, что теперь на Ику открыта охота, и счёт идёт на минуты, если не на секунды. Мы должны их опередить, и нам уж точно нужно убираться отсюда, как можно скорее.
– Нет, – удивительно спокойно говорит упрямый аррагарец, присаживаясь обратно в кресло. Видимо, первый шок его уже отпустил. – Я никуда не пойду и не позволю Вам забрать подозреваемую. Вы не можете приказывать на территории Аррагарского царства, собственно, Вы – официально наш враг с недавнего времени, и я обязан задержать и Вас тоже.
Дальше события начинают происходить одновременно. Диего тянется к колокольчику и звонит в него, призывая стражу, Ашш притягивает меня к себе и сообщает, что это, в общем-то, право аррагарца никуда не ходить и мужественно сдохнуть, а касательно остального его никто и не спрашивает, и ещё в кабинете появляются новые действующие лица. Вот только это вовсе не стража, которую звал аррагарец, эти люди в самой разной одежде – от придворных до слуг, впрочем, и стражник там тоже один есть, у них неподвижные, почти стеклянные глаза и оружие в крови. Они движутся к нам с двух сторон – дурацкая планировка у Диего в кабинете, не комната, а проходной двор, разве что в окно теперь… но с четвёртого этажа как-то неохота. Я ещё успеваю додумать эту мысль, а дальше меня накрывает очередным приступом видений – мне кажется, что я вижу, как от этих людей тянутся куда-то тонкие ниточки, люди словно марионетки, и я неожиданно знаю, что могу эти нити оборвать, но тогда марионетки навсегда останутся сломанными. Неполноценными. Сумасшедшими. Конечно, собственная жизнь дороже, но я не хочу мучиться до конца своих дней, гадая, а в самом ли деле не было другого способа… и поэтому я не обрываю нити, а тяну их на себя. К себе. Идите сюда. Теперь я – ваш ориентир, ваша воля и ваш путь. Я позабочусь о вас. Идите. И когда они оказываются у меня – всего десять ниточек, я их отпускаю. И только потом открываю глаза.
Самое странное, что у меня в руках книга, а я совершенно не помню, чтобы брала её обратно у Ашш-Ольгара. Людей отпустило, они снова выглядят нормальными, хоть и растерянными и начинают вести себя соответственно своему положению и характеру – кто-то бросается извиняться перед Диего, кто-то ругается непонятно на кого и требует объяснить, что происходит, а кто-то кидается прибирать порушеную мебель.
– Идёмте, – говорит побледневший Диего, и мы выскальзываем в коридор. На погибших стражников я стараюсь не смотреть, как, впрочем, и на Ашш-Ольгара. Мне страшно увидеть в его глазах приговор, теперь уже невозможно утверждать, что я не имею отношения к кваррне, ясно, что имею и самое непосредственное. И, кажется, я только что забрала себе кусочек этой страшной власти.
Мы почти бежим какими-то непримечательными коридорами, я давно устала и запуталась подсчитывать повороты и лестничные пролёты, разве что отследила момент, когда мы ушли под землю – пахнуло сыростью, и когда вышли наверх – в каком-то заброшенном колодце в центре города. А затем снова повороты, и я стараюсь размеренно дышать, чтобы не сбиваться с шага, не отставать, не задерживать, и из всей этой гонки лучше всего я запомню, наверное, ощущение от тёплой руки Ашша – он держит меня за руку, и поэтому мне кажется, что я могу бежать так ещё очень долго, даже не один день. Но всё, как известно, рано или поздно заканчивается, закончилась и эта странная гонка. Мы сидим в каком-то старом, заброшенном доме, за круглым шатающимся столом – стоит мне положить на него локти, и он кренится в мою сторону, убираю – со стуком возвращается обратно, и молчим. Ашш смотрит на меня, Диего на Ашша, а я… я рассматриваю стол. А затем мой Господин начинает говорить, и я понимаю, что он, конечно же, слышал всё, что говорил мне Рогул.
