— Так вот, дорогой господин Матеи, хотите доставить мне удовольствие?.. Приходите со мной пообедать. Да-да. Приходите. Мы поговорим о ней… В полпервого, у Раймона Оливье. Вот будет потеха! Я представлю вас Фернану Офруа, одному из моих друзей. Очаровательный господин, возглавляет лабораторию медицинских анализов.
— Я спущусь вместе с вами.
На тротуаре они обменялись рукопожатиями. Мансель остановил такси, охотившееся за пассажирами, и еще раз дружески помахал Шавану рукой за окном дверцы.
«Черт бы тебя подрал!» — подумал тот и приподнял воротник пальто. Его пронизал холод, в особенности изнутри.
Глава 7
Когда Шаван присоединился к Манселю в ресторане «Гран Вефур», тот пил аперитив в компании с седовласым господином, который явно выглядел старше его. После того как с представлениями покончили, Шаван сел напротив них. Мансель наклонился к нему.
— Мы можем вести откровенный разговор, — сказал он. — Мой друг Офруа в курсе относительно Лейлы.
— Ах! Значит, он тоже…
— Представьте себе, — вмешался Офруа, — но я с этим давно завязал. И если позволите дать вам благой совет, не связывайтесь. Пока мы вас ждали, Мансель поведал мне вашу историю. Вы бы страшно разочаровались.
— Не преувеличивайте, — сказал Мансель. — Если у тебя с ней ничего не получилось, это вовсе не значит… — И, обращаясь к Шавану, добавил: — Бедняга Офруа был к ней малость неравнодушен.
— Никогда в жизни!
— Да не скрытничай! В этом нет ничего зазорного!
— Эта барышня — воплощенное себялюбие, — с горечью сказал Офруа.
— А может, сначала поедим? — предложил Мансель.
Нахмурив брови, он изучал меню, как дипломат — договор, параграф за параграфом. Офруа шепнул, обращаясь только к Шавану:
— Как я понял, вы приехали из Габона. Тамошний климат вам не противопоказан?
— Вроде бы нет, — ответил Шаван. — Я жил в лесу, на свежем воздухе.
— И вроде бы занимался розовым деревом?
Появление Раймона Оливье избавило Шавана от необходимости врать дальше. Обмен рукопожатиями. Видно невооруженным глазом, что Мансель — завсегдатай этого ресторана. После бесплодного спора по поводу раков, обжаренных в сухарях, Оливье предложил своим теплым голосом, сулившим чудеса кулинарии, заказать конченый окорок кабанчика по-егерски, что и было всеми безоговорочно принято. После чего явился официант, ведающий напитками.
— Выбор оружия уступаю тебе, — объявил Мансель другу.
— Черт возьми! — отреагировал тот. И грубовато пошутил: — Вот тут-то афиняне и схлестнулись.
Глянув на его пальцы, Шаван перевел взгляд на пальцы Манселя… Эти руки егозили, как паразиты, по коже Люсьены. Вот тут бы ему и уйти, швырнув салфетку на стол. Но постыдное жгучее любопытство словно цепями приковало Шавана к месту.
— Немного аперитива для начала? Очень неплохая вещь, — шутовски коверкая слова, произнес Офруа. — А как вы, мистер Матеи?
«Если он продолжит в таком же духе, я дам ему по роже», — подумал Шаван. И передернул плечами, обезоруженный веселым настроением сотрапезников.
— Я полагаюсь на вас.
Наконец сделали заказ.
— Ты склонен упрекать малышку в том, что она чересчур серьезна.
— Что да, то да.
— Тебе подавай в античном стиле — чтобы те бренчали у твоих ног на лютне.
Офруа призвал Шавана в свидетели.
— До чего же он бывает глуп. Разве вы, дорогой мой, отправляясь к своим негритянкам, собираетесь обсуждать с ними цены на древесину? А вот Лейле хотелось, чтобы я рассказывал ей о своих делах, как будто она что-либо смыслит в подобных материях.
— Лично я, — вставил Мансель, — не усматриваю в этом ничего неприятного. Скажу вам больше. Видишь ли — слушайте и вы, Матеи, — мне случалось испрашивать у нее совета. Представляете себе! У нее есть коммерческая жилка.
— Он полный псих! — воскликнул Офруа, на сей раз с южным выговором.
Мансель доверительно сказал, наклоняясь к Шавану:
— Нам было бы любопытно узнать, а какой была Лейла в ту пору, когда с ней познакомились вы.
Ужасно смущаясь, Шаван задумался.
— Рассудительной, — наконец изрек он.
— Ага! Вот видишь! — победно вскричал Офруа. — «Рассудительной!» Она рассудочная женщина — вот в чем я и упрекаю ее.
— Рассудочная… — повторил Мансель. — Это уж когда как. О да, клянусь, у нее все зависело от момента!
Он рассмеялся с миной неисправимого сладкоежки и наполнил стакан Шавана.
— Что ни говори, а в ее куриных мозгах, — продолжил он, — чертовски много места для цифр.
— О! Если развить твою мысль, — заметил Офруа, — то, идя у нее на поводу, я бы запросто разорился.
Шаван был уже под мухой и не очень-то соображал, о чем они ведут речь. Ему вспомнились миллионы в брюхе плюшевого мишки.
— И она зарабатывает приличные деньги?
Мансель ответил ему с видом заговорщика:
— Тут вы коснулись тайны. Не то чтобы она вела разорительный образ жизни, но, в конце концов, у нее красивые вещи, а они стоят денег. Между тем уверен, что она принимает совсем не многих мужчин. Как же она выходит из положения? Ведь что бы ни утверждал наш шутник — мой сосед, она никогда не пыталась его обобрать. Я как-то прикинул — о, не из ревности, о чем вы догадываетесь, а потому, что люблю знать, что почем. В среднем она свободна три дня в неделю. Утром она принимает меня — и все, поскольку поздно встает и бесконечно наводит красоту; короче, вот уже и полдень. Допустим, в оставшиеся часы она примет еще двух-трех клиентов, так как не терпит, чтобы ее подгоняли. Вот и считайте сами.
Шаван подсчитывал, будучи уже не в состоянии сделать глоток.
— Она находится у кого-то на содержании, — предположил Офруа. — Наверняка за кулисами ее жизни стоит мужчина, который ссужает ее деньгами. Исчезая из нашего поля зрения, она живет с ним. Лично мне Лейла рисуется в провинции, в красивом особняке… Садовник… возможно, верховая езда.
Шаван поперхнулся и спрятал лицо в салфетку. Офруа встал и пошлепал его по спине. Шаван промокнул глаза, полные слез.
Окорок поднесли на длинном блюде под густым соусом кровавого цвета.
— Beautiful! — вскричал Офруа. — Положите себе кусок побольше, чтобы отдохнуть от слонового хобота и змеи во фритюре.
— И что же вы собираетесь делать дальше? — поинтересовался Мансель. — Намерены вернуться в строй и наверстать упущенное?..
— Не знаю еще.
— Вы ликвидировали свое дело или приехали в отпуск?
— Ликвидировал.
— Объясните ей все это, — с полным ртом сказал Офруа. — Откройте перед ней свои чековые книжки, и она откроет вам свое сердце. А ведь с этим кабанчиком нам свинью не подложили, верно?
